– Спасибо, Алан, – сказал я, с облегчением выдыхая. – Похоже, у нас скоро появятся новые игры.

Глава 4

Прошло два года. За это время многое изменилось, хотя и сказать, что жизнь стала спокойнее, было бы неправдой. Я успел окончить курс общей школы, что-то вроде средней школы у нас. Учителя были в полном восторге и не уставали повторять, что я гений. Отец тоже не скрывал гордости, часто ставя меня в пример Лизе, хотя мне казалось, что это её скорее немного раздражает.

Особенно напряжённым оказался последний год: отец всё-таки забрал Лизу в столицу и отправил за границу получать образование. Как бы я ни радовался успехам в учёбе, но без неё жизнь в имении ощутимо поскучнела. Мы с ней провели вместе достаточно времени, и я понимал, что в будущем наши встречи станут редкими. Лиза была уже взрослой девушкой, а меня ещё ожидали годы учёбы и бесконечных наставлений.

Но те времена, что она была в имении, запомнились множеством шалостей и затей, которых раньше мне не хватало. Мы всё-таки устроили тот концерт, о котором давно мечтали. Помню, как перед выступлением Лиза чуть не свела меня с ума, нервничая по поводу каждой мелочи. Мы долго репетировали, и мне даже пришлось «сочинить» пару новых песен, чтобы придать программе завершённый вид. Ну а «Колыбельная Светланы» из фильма «Гусарская баллада» привела Лизу в полнейший восторг. Она радостно прыгала вокруг рояля, хлопая в ладоши и то и дело подбегая ко мне и целуя в щёку. Было немного стыдно и в то же время чертовски приятно. Повезло, что в этом мире есть похожее имя, Свелана. И вдвойне повезло, что у Лизы оказалась красивая и любимая кукла с таким именем. Правда пришлось изменить немного текст. Вместо «лунный сад листами» я написал «сад ночной листами», а так всё осталось как прежде.

– Ты уверен, что всем понравится? – в тот день, пока я настраивал рояль, Лиза металась по комнате.

– Лиза, да ты уже раз двадцать это спрашиваешь, – ответил я, глядя на её взволнованное лицо. – Всё пройдёт отлично. Ты же знаешь, что мы это можем.

Она вздохнула, но кивнула, беря себя в руки. И когда начался концерт, её уверенность вернулась. Зрители в зале, включая слуг и нескольких приглашённых из соседних имений, были в полном восторге. Я видел их восхищённые взгляды, слышал одобрительные аплодисменты. Это был успех.

Но самым ярким эпизодом, наверное, был даже не концерт, а та ночь, когда мы с Лизой тайком пробрались на кухню за пирожками. Помню, как тихо пробирались по тёмным коридорам, стараясь не шуметь.

– Тише, тише, ты же нас выдашь! – прошептала Лиза, когда я поскользнулся на ковре.

– Да ладно тебе, – хмыкнул я, стараясь снова держать равновесие. – Я ещё ни разу не прокололся, а вот ты…

– А что я? Это всё твоя идея! – парировала она, но её улыбка выдавала, что ей тоже было весело.

На кухне мы нашли ещё горячие пирожки и тихонько стащили по паре, скрывшись обратно в коридор. Не успели мы обернуться, как нас застукала служанка.

– Эрвин! Лиза! Вы что здесь делаете в такое время?

Мы переглянулись, подавляя смех, и тут же начали объяснять, что просто не могли удержаться. Конечно, влетело нам тогда по полной программе, и леди Адель, моя мама, долго выговаривала, что такие проделки недостойны «наследников благородного рода». Но я заметил, что даже она едва сдерживала улыбку.

Кстати, к моей здешней маме Лиза начала относиться с большим уважением. Ведь это именно леди Адель ухаживала за ней после полученной травмы, приносила ей разные вкусности и довольно часто беседовала с ней о своих женских секретах. В какой-то мере она заменила Лизе маму.

Лиза, хоть и была старше меня почти на десять лет, всегда признавалась, что я всё равно оставался главным заводилой. Забавно, конечно, но за наши провинности наказания всегда были для нас одинаковыми.

Сейчас, когда Лиза уехала, увозя с собой внушительную папку с нотами «придуманных» мной мелодий и текстами песен, имение казалось чуть менее живым. Алан иногда поддразнивал меня, говоря:

– Ну что, без Лизы твои приключения поутихли?

– Алан, я серьёзный человек, – отвечал я, поднимая бровь и стараясь выглядеть как можно внушительнее. – Всё-таки мне предстоит ещё много учиться.

– Конечно, конечно, серьёзный человек, – усмехался он, – особенно когда на кухню воровски пробирался за пирожками.

Я лишь усмехнулся, зная, что правду от Алана не скрыть, а история с пирожками давно уже известна всем в имении.

День, когда мне предстояло покинуть имение, наконец наступил. Я всё никак не мог поверить, что эта пора пришла: мы с Аланом должны были отправиться в столицу, где я поступлю в Императорский кадетский корпус. Это был значимый шаг, и я с нетерпением его ждал, но, честно говоря, оставлять дом оказалось тяжелее, чем я думал.

Отец, конечно, хотел замолвить за меня словечко – как ни крути, а звание герцога открывало многие двери. Но я, к его большому удовольствию, категорически отказался. Экзамен я намерен был сдавать сам и доказать, что достоин этого места. Тем более что подготовка у меня была отличной – по сравнению с остальными кандидатами я явно был более подкован.

Утром, когда мы с Аланом стояли на пороге, я ощутил, как внутри всё сжалось. Мать была рядом с нами, и, как и все матери, она никак не могла меня отпустить без тысяч прощальных слов и напутствий. Она то и дело бросалась меня обнимать, снова и снова повторяя, как я должен о себе заботиться и как себя вести в большом городе.

– Эрвин, пожалуйста, пиши как можно чаще, – говорила она, её глаза блестели от слёз. – И не забывай хорошо питаться! Я положила тебе в мешок пирожки на дорожку. Покушай в поезде.

– Мам, да всё будет в порядке, – пытался я успокоить её, но сам чувствовал, как начинает предательски дрожать голос. – Я постараюсь не забывать.

Я хотел было уверить её, что не стану пропадать, но в горле встал ком. В этот момент всё, что она говорила, казалось мне настолько важным и настоящим. Я обнял её крепко-крепко, чувствуя её тепло и дрожь в её руках. Мама тихонько всхлипнула, и, не сдержавшись, поцеловала меня в лоб, точно как в детстве.

– Ты вырос так быстро, мой мальчик… – тихо прошептала она, крепко прижав к себе, словно боялась, что я вот-вот исчезну.

Алан, стоявший рядом, сдержанно улыбался, явно понимая, что этот момент нам нужен больше, чем что-либо. Но даже он, человек крепкий и сдержанный, отвёл взгляд, чтобы дать нам время.

– Мам, ну… – попытался я пошутить, хотя внутри всё горело. – Я ведь не на войну уезжаю, это всего лишь учёба.

– Ты можешь смеяться, но для меня это всё равно как война, – сказала она, немного прищурившись. – Ты так долго был дома, а теперь… Ох, Эрвин, только не забывай нас. И приезжай, как только сможешь.

Она снова обняла меня, крепко прижав к себе, словно не желала отпускать. Я чувствовал, как её слёзы падают мне на плечо, и, несмотря на все мои попытки держаться, глаза стало щипать. Сложно объяснить, но в этот момент я вдруг понял, насколько дом важен для меня, насколько всё здесь стало мне родным.

– Я обязательно вернусь, мама, – выдавил я, обнимая её в ответ. – И буду писать так часто, что вам надоест.

Она улыбнулась сквозь слёзы, и наконец отступила назад, давая мне пространство. Но тут же протянула мне довольно приличных размеров мешок, который я едва удержал – он был набит так плотно, что казался неподъёмным.

– Это тебе пирожки в дорогу, – сказала она, с любовью и беспокойством смотря на меня. – Только не ешь всё сразу, ладно?

Я рассмеялся, понимая, что мешка бы хватило на роту голодных солдат.

Леди Адель тоже рассмеялась сквозь слёзы и, вздохнув, крепко сжала мою руку.

– Я в тебя верю, Эрвин. Всё получится, сынок. Помни, что ты делаешь это для себя.

Когда мы наконец попрощались, Алан, я и кучер отправились в путь на самой настоящей карете. Мы ехали по грунтовой дороге, а я смотрел на приближающийся крупный город, ощущая смесь волнения и предвкушения. Алан, видя мою задумчивость, наклонился ко мне.

– Как ты себя чувствуешь, будущий кадет? – спросил он, слегка усмехаясь.

– Если честно… – я взглянул на него, подбирая слова. – Чувствую себя странно. Уезжать куда-то, не зная, что там впереди… Это как-то пугает.

Алан кивнул, задумчиво глядя в окно кареты.

– Знаешь, Эрвин, страх – это нормально. Но именно он заставляет нас становиться сильнее. Смелый не тот, кто ничего не боится. Ничего не боятся только идиоты. Смелый тот, кто умеет преодолевать и побеждать свой страх. Ты подготовлен лучше всех, кого я знаю. Ты справишься.

Его слова придали мне уверенности, и я глубоко вздохнул.

– Спасибо, Алан. Знаешь, без тебя я бы, наверное, не решился.

– Буду с тобой столько, сколько смогу, – ответил он, кивнув. – Пока не начнётся настоящая учёба, можешь рассчитывать на меня.

– Думаешь, учёба будет сложной? – спросил я, слегка нахмурившись.

– Думаю, она будет захватывающей, – ответил Алан с тёплой улыбкой. – А сложность… ты сам решишь, насколько это важно. Главное, не забывай, кто ты и зачем ты там.

Эти слова, казалось, отозвались внутри меня. Я почувствовал, как внутри пробуждается решимость. Это был новый этап моей жизни, и я был готов к нему, несмотря на всю неопределённость. Впереди была столица, вступительные экзамены и Императорский кадетский корпус, и я не собирался подводить ни себя, ни своих близких.

Путешествие в столицу оказалось поистине удивительным, полным новых впечатлений и открытий. В городе, куда мы прибыли на карете, мне было интересно буквально всё: огромные здания, толпы людей и сама атмосфера, которая всегда встречает на новом месте. Но времени на осмотр у нас не было – вскоре мы оказались на вокзале, где нас ждал поезд с самым настоящим паровозом, готовый к долгому пути.

– Отец, похоже, превзошёл сам себя, – заметил я, глядя на вагон-салон, в котором нам предстояло ехать и который был отделан лучше, чем любой дом, который мне доводилось видеть. Похоже, герцог предоставил в наше распоряжение один из своих личных вагонов.

– Ну, здесь твой комфорт стоит на первом месте, – усмехнулся Алан, обводя взглядом просторное купе. – Он точно хотел, чтобы ты почувствовал себя как дома.

Внутри вагона были мягкие кровати, просторная гостиная и даже кухня с поваром, который с первого дня не переставал удивлять нас разнообразием блюд. Но больше всего меня поразило огромное панорамное окно в задней части вагона, через которое открывался вид на пейзажи, мелькающие позади. Я мог буквально часами сидеть у окна, наблюдая, как леса сменяются полями, реки пересекают горизонты, а деревни и города бегут прочь. Удобно было ещё и потому, что наш вагон был прицеплен в самом хвосте состава и ничто не мешало любоваться видами.

– Ты, наверное, запомнишь каждый километр этой поездки? – усмехнулся Алан на третий день, заметив меня, снова прилипшего к окну.

– Пожалуй, ты прав, – ответил я, не отрывая взгляда от очередного маленького городка, проплывающего за окном. – Леса, поля, деревушки, целые города, один за другим… Империя огромна и наше не самое маленькое имение просто песчинка на ней.

– Мир всегда шире, чем кажется на первый взгляд, – философски заметил Алан, присаживаясь рядом. – И чем больше ты видишь, тем больше понимаешь, что увидел пока лишь малую часть.

Да, Алан как всегда был прав. И этот мир мне предстояло узнать и покорить.

На некоторых станциях поезд делал длительные остановки, и мы с Аланом выходили на платформу. Однажды в одном крупном городе я просто не мог поверить своим глазам, когда увидел, что по улицам ездили автомобили с паровыми двигателями. И это были не просто примитивные повозки с прилепленным к ним котлом и топкой для дров или угля, а самые настоящие автомобили, правда значительно крупнее тех, что я знал по прошлой своей жизни. Здесь царил самый настоящий стимпанк.