Убийство между строк (страница 3)

Страница 3

– Как вы не понимаете, смерть Итана Фримена не несчастный случай! У вас появился свидетель, который говорит, что слышал, как писатель спорил с кем-то на повышенных тонах за несколько секунд до гибели. И утверждает, что хорошо знал жертву, в чьих навыках ныряния нет никаких оснований сомневаться.

– Не жертву, а погибшего, – поправил меня старший помощник шерифа – лысеющий мужчина за пятьдесят с чуть менее объемным брюшком, чем у шефа.

Очевидно, порядок старшинства в участке определялся именно по уровню раскормленности. Старший помощник подключился к беседе и перестал перекладывать бумажки.

– Еще раз повторяю, мы тщательно осмотрели место трагедии. Не нашли ни отпечатков посторонних ботинок, ни следов ДНК. Твой тайный осведомитель, случайно, не знает, что в наше время уже изобрели портативные телефоны, работающие от зарядки и без шнура? Мы не смогли ничего извлечь из смартфона Итана, он сильно окислился, но я уверен, что фраза, которую слышал твой тайный осведомитель, играющий в детектива, была адресована кому-то на другом конце провода. Здесь нет никакой загадки. И точка. Даже автор твоей записки не слышал постороннего голоса и не видел вокруг ни души. Мы не нашли на теле Фримена никаких следов борьбы и не обнаружили травмы, которые можно было бы получить до непосредственной смерти. Чьи-то домыслы не заставят меня повторно открыть дело, эксгумировать упокоенного и разбередить раны несчастной вдовы и ее сына. Дать им ложную надежду и помешать жить дальше? Ты хоть представляешь, о чем просишь, Джулия?

– Я вам не предлагаю открыть дело, я лишь прошу рассмотреть произошедшее с другой точки зрения…

– Мы не имеем права искать улики, не изменив статус дела. – Шериф был холоден и непреклонен.

Я услышала то, что хотела. Если я найду улики, неопровержимые доказательства насильственной смерти, за расследование возьмутся вновь.

Шериф покачал головой и, не сдержавшись, добавил:

– Твою фантазию да в мирное бы дело… Глядишь, и книжки бы стали интереснее, и продавались бы лучше.

Старший помощник по-дурацки хмыкнул, одобряя замечание начальника.

Это заявление практически сбило меня с ног, заставило сердце биться быстрее, а дыхание – не поспевать за его темпом. Я неловко попятилась и вышла в фойе, каким-то чудом сдержав навернувшиеся на глаза слезы. За спиной послышались спешные шаги, и я утерла лицо краем рукава кофты, прежде чем обернуться.

– Джулия, он это не со зла… – Застывший в дверях Шеп осекся, очевидно, догадавшись, что поддержка получилась так себе. – Шериф – человек толстокожий и иногда слишком прямолинейный. Для него мы все как хрупкие снежинки, со своими странными, надуманными проблемами. Человек старой закалки. Зато говорит всегда то, что думает. Хоть порой его и об этом и не просят. А старший помощник во всем поддержит шерифа, даже если в душе не согласен.

Бывший одноклассник чихнул и тяжело вздохнул. Мне казалось, что он много чего хотел сказать, но не знал, как выразить свои чувства. Я обернулась, надеясь, что лицо не слишком раскраснелось, и выдавила из себя подобие улыбки.

– Спасибо, Шеп!

Я вышла на улицу, залитую июньским солнцем. Аккуратные разноцветные дома в два-четыре этажа с чердаками выглядели как никогда привлекательно. Нежно-голубые, пыльно-розовые, светло-лимонные кирпичные здания напоминали кусочки аппетитных пирожных. Я двинулась вверх по улице, вдоль полосы аккуратно высаженных деревьев, бросавших каскад косых теней на мощенную брусчаткой мостовую.

Ну что ж, я попыталась сделать все как положено. Побыла добропорядочным гражданином. Но если мои слова никто не воспринимает всерьез, придется самой придать им вес. Что-то внутри меня твердило, что нельзя закрывать глаза на происходящее и отступать от задуманного.

Я набрала мамин номер телефона и попросила ее подменить меня сегодня в книжном.

Почти в каждом фильме есть такой драматичный эпизод, когда герой, один против всего мира, укрепляется в своем намерении и идет против системы. Чтобы подчеркнуть этот момент, создатели кино включают бодрую или пафосную музыку. Если бы я была той самой девушкой, то вокруг меня началась бы красивая суета, а я, вся из себя такая статичная, сосредоточенная, метафорично двинулась к цели.

Но я по-прежнему была не в кино. Смуглый водитель Uber, приехавший за мной, включил какой-то бессвязный рэп, состоящий из потока ругани и злобы на всех женщин мира. Мне всегда казалось, что с таким звуком человека может только тошнить, а при чем тут вокальное искусство, я никогда не могла взять в толк. Но потом стало еще хуже – водитель начал подпевать, не попадая в ритм. Все складывалось максимально некинематографично и пугающе обыденно. Тривиальнее было бы только, если бы дребезжащая машина неопознанной марки развалилась в дороге, и я так и не добралась до злосчастного озера.

Каким-то чудом такси въехало по серпантину в гору, и даже не скатилось по шоссе обратно вниз. Лишь оказавшись в одиночестве посреди хвойного леса, на верхушке хребта, я почувствовала себя невероятно глупо. Поражение пахло терпкой смолой и увлажненной жирной землей. Я подошла к краю обрыва, с опаской глянула на лазурную гладь озера, раскинувшегося в долине. Оно было похоже на углубление в пластиковой палитре для красок, которые я закупала для своего магазина. Интересно, сколько метров нужно пролететь, чтобы нырнуть в такие спокойные воды? Здесь было не слишком высоко, но при этом смертельно опасно для неподготовленного человека.

Не знаю, что я рассчитывала найти на месте преступления. Вряд ли предполагаемый убийца выложил из гладкого галечного камня специально для меня в ближайших кустах надпись со своим домашним адресом. Сколько вообще дождей успело пройти за много месяцев с момента смерти Итана Фримена? Любые улики погода давно хладнокровно стерла.

Внутренний голос твердил, что я хотела увидеть место происшествия своими глазами, чтобы в дальнейшем получилось достовернее воссоздать картину произошедшей трагедии.

Где-то в отдалении зашелестели листья на ветках. Но не так, как это бывает от ветра. А, скорее, как когда кто-то раздвигает их руками…

Я снова оказалась в своем ужасном сне. Кошмар продолжал сбываться, только на этот раз прямо среди дня, а не в ночи – в кустах со зловещим блеском мелькнули чьи-то огромные глаза. Я отшатнулась подальше от обрыва и непроизвольно вскрикнула. Кажется, я закрыла глаза и загородила лицо руками.

– Пожалуйста, извини, если напугал тебя. Я очень надеюсь, что ты в полном порядке.

Голос, неожиданно прозвучавший совсем рядом, был мне удивительно знаком. У меня возникло какое-то смутное внутреннее желание сначала угадать его обладателя, а уже потом убедиться в своей правоте. Сердце внезапно ухнуло куда-то вниз… И пусть это невозможно с медицинской точки зрения, но именно что-то похожее я ощутила. Когда я работала над своей второй книгой, то выяснила, что подобное чувство вызвано внезапным притоком крови к внутренним органам. Обычно оно возникает как реакция на выброс адреналина и стимулирует нас бежать прочь… Или сигнализирует о том, что мы заворожены объектом нашего восхищения. В этом случае бежать рекомендуется еще быстрее, используя все возможности, чтобы случайно не влюбиться. В народе описанное явление получило красивое название «бабочки в животе». Но у меня, конечно, был первый вариант. Нельзя так пугать впечатлительных девушек. Меня больше заботило другое. Что первый красавец Силикон-Грейс забыл в горах?

Майк Ривз. Глаза разжмурились сами собой. Так же можно сказать – «разжмурились»? Если это моя история, наверно, можно все.

Высокий, аристократичный мужчина изучал меня с почти научным интересом. Как будто я какая-то туя или, прости господи, сосна. Майк был из тех англичан, которые обладают сложноописываемой врожденной харизмой, обвенчавшейся с чувством собственного достоинства и безупречными манерами. В темно-зеленых глазах уже застыл немой вопрос, и я попыталась взять себя в руки. Хотя бы ради того, чтобы произвести нормальное первое впечатление. Да-да, мы еще толком и не общались до этого момента. В школе нас разделяло около трех лет – целая вечность по версии учащихся, а во взрослой жизни совсем не пропасть, обычная мелочь, на которую ты даже не обратишь внимания при знакомстве.

– Ты что, шпионил за мной?

За меня словно ответил другой человек. Но нет, я отчетливо услышала свой уверенный тон, подхваченный эхом.

С едва заметным акцентом и бархатным придыханием, характерным для британцев, Майк отозвался:

– Нет, что ты. Только за птицами. Если ты не вьешь гнезда и не откладываешь яйца, то мне незачем тебя изучать. Хм… прозвучало двусмысленно. Еще раз извини, я имел в виду, что мне интересны птичьи повадки, а на людей я уже насмотрелся… Нет, с каждой фразой я делаю только хуже. Просто не ожидал здесь встретить кого-то еще, тем более в такое раннее время, посреди рабочей недели. Считай, что я просто одичал здесь, и тогда сможешь простить мою бестактность. Я Майк, Майк Ривз.

Да знаю я, кто ты!

Он улыбнулся, чувствуя себя неловко, но даже эта его растерянная ухмылка была невероятно очаровательной и милой. Естественной.

– Я Джулия. Джулия Феллон. Ничего страшного; как ни странно, но ты даже поднял мне настроение. Последнее время все немного паршиво.

Да что это со мной? Повторяю манеру представляться? Это просто проявление социальной адаптации или нечто большее?

– То есть я угадал, и ты здесь пытаешься разведать обстановку и найти удачное место для того, чтобы спрятать тело?

– Не поверишь, но я здесь именно из-за тела.

Удивление в глазах Майка почему-то доставило мне странное удовольствие, и я выдержала театральную паузу.

– Только я не закапывать пришла. Я пытаюсь выяснить обстоятельства смерти Итана Фримена. Наоборот, хочу раскопать все, что только возможно.

Эмоции на лице Майка пережили целую эволюцию от подозрительности до искреннего интереса, а потом сочувствия.

– Так вот почему ты сказала, что у тебя все паршиво… Итан, наверно, был твоим другом… Мне очень жаль.

– Ну, на самом деле мы даже не были знакомы.

Кажется, Майк не знал, куда деть руки, так что спустя пару неудачных попыток занять расслабленную позу просто снял с шеи бинокль и крепко в него вцепился. Только сейчас я поняла, что меня испугал отсвет от окуляров. И этот человек с биноклем утверждает, будто не следил за мной? На моем лице, наверно, отразилось что-то вроде сомнения или подозрений, поскольку Ривз внезапно принялся оправдываться:

– Если мы все еще играем в детективов, то я здесь, чтобы наблюдать за птицами. Бердвотчинг. Но после того, как ты закричала, они все разлетелись. Так что теперь я даже не смогу доказать свое алиби.

– А я здесь как раз играю в детектива.

Я в который раз задумалась, что же однажды забыла в нашем милом городке его мать-англичанка и какими уговорами в свое время ее смог заставить остаться отец Майка. На самом деле, глядя на родителей Ривзов, я начинала действительно верить в любовь. Даже спустя десятилетия брака между ними чувствовалась нежность и какой-то восторг от возможности находиться рядом друг с другом.

– Ты меня заинтриговала, – не выдержал Майк. – Ты не против прогуляться и рассказать эту историю?

Почему-то мне захотелось подколоть своего нового знакомого:

– Но ты же по птицам, разве нет? У меня даже нет крыльев, чтобы тебя заинтересовать.

– О, не переживай, они у тебя еще обязательно вырастут.

Глава 3. У нас есть против вас неопровержимые улитки

Шеп вспомнил, что Джулия иногда помогала ему в школе и писала за него сочинения по литературе. В памяти возникло воспоминание, как по ее совету он записался в труппу театра, чтобы получить дополнительные баллы по внеурочной деятельности. Тогда оказалось, что пьесу написала сама Джулия, и она же предложила несложную роль в постановке, которую курировал преподаватель драматического кружка. Именно его рекомендательное письмо стало решающим доводом для колледжа принять Шепарда на обучение.