– Ладно, держи, заработал! – И человек в золотых очках отдал Кузнецову вторую купюру.

Они обменялись еще несколькими ничего не значащими фразами и покинули комнату.

Я выждала некоторое время и вышла из своего укрытия. Получается, что здесь мне больше нечего делать. Максим купил книгу и больше здесь не появится. Зато он может появиться у писателя… как его? Бобикова. Потому что ищет книги с таким же экслибрисом.

Зачем они ему? Вот этого я не знаю, но выясню со временем. Спрошу у Максима, когда его найду. А я обязательно его найду, потому что Берри… ну, про это я уже говорила.

Итак, мне надо отсюда исчезнуть, как говорят, по-английски. Главное – никого не встретить.

Я сделала несколько шагов в сторону арки, что соединяла комнату с другим помещением побольше. Вроде бы там никого не было, ну да, в эту галерею нечасто посетители заходят. Вдруг послышались шаги, и появился хозяин галереи, одетый по-уличному.

– Агриппина! – крикнул он куда-то в глубину помещения, и голос его был совсем не такой, как когда он разговаривал с вальяжным посетителем. Теперь в голосе звучали начальственные нотки, еще бы – хозяин галереи, не кто-нибудь. – Где ты пропадаешь все время?

– Я вообще-то работаю! – сказала давешняя мелкая девица, выглядывая из-за дальней двери.

– Плохо работаешь! – начал он ее распекать. – Везде беспорядок, книги валяются, никакого учета.

– Я не успеваю, вот Изабелла прислала наконец человека мне в помощь…

Я испугалась, что сейчас этот тип захочет со мной познакомиться, документы заставит показать, спросит что-то про Изабеллу, которую я знать не знаю, и отскочила в сторону. При этом я наткнулась на неустойчивую гору книг, она опасно накренилась, книги собирались уже с грохотом упасть, когда я подскочила, подхватила одну книгу, другую, а кучу подперла плечом.

И сама себе удивилась: чего я боюсь-то?

Ну рассекретят они меня, выгонят отсюда, так мне того и надо! Притворюсь полной дурой, скажу, что не так поняла Агриппину, наболтаю с три короба да и уйду!

Но оказалось, что хозяин вовсе не жаждет меня увидеть, он высказал еще раз Агриппине свое недовольство и ушел. Сказал, что у него важная встреча, но даже мне в отдалении было ясно, что никакой встречи у него нету, разве что с любовницей в ресторанчике решил пообедать, благо лишние денежки от вальяжного типа перепали.

Хотя что это я, на такого мелкого жулика ни одна приличная девушка и не посмотрит. А неприличную в ресторан не обязательно водить, и так обойдется.

– Козел! – сказала Агриппина громко.

Я была полностью с ней согласна, но решила не усугублять свое положение и, дождавшись, пока она ушла по своим делам, тихонько прокралась к выходу.

И только на улице заметила, что все еще держу в руках книгу из галереи. Книга была старинная, в красивой, немного потертой обложке. Называлась она «Проклятие Великого тамплиера».

И что теперь делать? Я подергала дверь, она оказалась заперта, видно, сама захлопнулась за мной.

Звонить, стучать, а когда Агриппина откроет, признаться, что взяла книгу случайно? Она мне не поверит, и вообще, это вызовет подозрения. Так что я спрятала чужую книгу в сумку и неторопливо пошла в сторону от галереи.

Ничего, не обеднеет этот жулик, и так дядину коллекцию, считай, по ветру пустил. А мне чужого тоже не надо, так что Берте Альбертовне эту книгу отнесу, у нее сохраннее будет.

Конечно, того пути, которым вел меня старичок, я не запомнила, но, пройдя через двор, вышла в незнакомый переулок, а там спросила дорогу у женщины с коляской. Уж как дойти до Пяти Углов, всякий местный человек скажет.

Главное – это не встретить тут того типа, который тоже ищет те же книги, что и Максим. Он-то меня может узнать.

Я благополучно добралась до метро, в вагоне было мало народу, так что я села и задумалась о своем поведении.

Что я делаю? Чем я вообще занимаюсь? Бегаю по городу, встречаюсь с разными людьми, нахожусь на виду. То есть делаю то, что категорически запретил мне Октавиан.

Не болтаться по городу, потому что можно встретить знакомых, не устраиваться на работу, потому что там придется предъявить настоящий паспорт и диплом, не общаться ни с какими знакомыми, ни с бывшими одноклассниками, ни с соседями, даже с теми, с кем в детском саду на одном горшке сидела.

Это только кажется, что детство было очень давно, а глядишь – и найдется кто-нибудь, кто тебя узнает, расскажет кому-то, кто в курсе, что тебя ищут, – и все, конец котенку. Известно же, что Петербург – город маленький.

И вот я, поклявшись Октавиану, что буду выполнять все его наказы, нарушаю нашу договоренность. Потому что он сказал, что спасти меня можно только так: я должна сидеть тихо, как мышь под веником, и во всем слушаться его.

А я вот… и это он еще про Берри не знает. Но не могу же я бросить собаку!

Тут я вспомнила, что вообще-то мне нужно работать. Говорила уже, что делаю кое-что для Октавиана, и за это он мне платит деньги, на которые я, собственно, и живу, то есть покупаю еду и кое-что из одежды и обуви, к примеру, если кроссовки совсем разорвутся.

Так вот, деньги у меня скоро кончатся, а Октавиан как раз должен мне за работу.

Так что, когда я шла к дому от станции метро, то остановилась на минутку у того же столба возле магазина и быстренько проглядела объявления, которые граждане вешают туда с упорством, достойным лучшего применения.

Так, сантехник предлагает свои услуги, а также мастер по компьютерам, еще собачка пропала, симпатичная, между прочим, просят вернуть за вознаграждение…

А, вот: «Продается пианино фабрики “Красный Октябрь” в хорошем состоянии, недорого».

И номер телефона 911 843 28 55.

Так, вот это, кажется, то, что нужно. Значит, код 911 означает, что нужно идти не в парк, а в торговый центр, там внизу находится большой хозяйственный магазин, при входе в который есть ячейки, где можно оставить сумку.

Дальше, 843 – это проверка, в сумме эти три цифры должны составлять число 15, так оно и есть, значит, объявление от Октавиана, и остальные цифры – это код ячейки, 2855. Там так устроено, что нажимаешь код на табло, и нужная ячейка сама открывается.

Поэтому я бодро припустила к торговому центру, нашла камеру хранения, быстренько нажала все кнопки и вытащила из ячейки потертый, плотно набитый рюкзачок.

Октавиан, как обычно, все усложняет, нет бы просто конвертик с деньгами в ячейку положить…

Ну, ему виднее, дома разберусь.

Я закинула рюкзак на плечо и пошла к выходу мимо большого книжного магазина.

Собственно, я и раньше его видела, может быть, и не один раз, но не обращала внимания – мне было не до книг.

Может быть, я и сейчас прошла бы мимо, но на этот раз мой взгляд зацепился за знакомую фамилию.

Рядом с входом в магазин висела отпечатанная на цветном принтере афиша:

«Творческая встреча с известным писателем и историком Борисом Бобиковым. Писатель расскажет о своей новой книге “Завещание алхимика”, ответит на вопросы читателей. В заключение вечера состоится автограф-сессия».

Борис Бобиков!

Ведь именно о нем говорил сегодня Виктор Кузнецов, владелец художественной галереи… ведь именно этот писатель перехватил у его покойного дяди книгу с загадочным экслибрисом… надо же, какое удивительное совпадение!

Встреча с писателем должна была состояться сегодня в семь часов вечера. У меня еще было достаточно времени.

Правда, Октавиан не велел мне посещать какие-то многолюдные мероприятия и вообще держаться подальше от скопления людей, но мне непременно нужно найти Максима, в общем, про это я уже говорила, и не один раз.

Кроме того, вряд ли на этой встрече с писателем будет много людей, и вообще, Октавиан ничего не узнает!

А если узнает, что сделает? Сдаст меня тем людям, которые хотят от меня того, чего я не могу им дать, потому что этого у меня нет, и я понятия не имею, где это все? Если бы Октавиан этого хотел, он сделал бы это раньше, просто не стал бы мне помогать. Так что ругаться он, конечно, будет, то есть, если бы мы встретились, то он бы ругался, а так… что, денег не даст? Так я не Христа ради у него прошу, я работаю.

С такими мыслями я вернулась домой.

Берри встретил меня радостным повизгиванием, всем своим существом давая понять, что он соскучился и ужасно рад меня видеть.

Собаки вообще удивительно благодарные животные, а Берри просто прелесть.

Если бы на месте Берри была кошка, она встретила бы меня возмущенным, скандальным мяуканьем, дала бы мне понять, что затаила смертельную обиду за то, что я оставила ее одну на несколько часов, и потребовала бы немедленно искупить эту вину всевозможными деликатесами…

Берри же всей своей незамысловатой собачьей душой показал, что скучал, что рад моему возвращению, а еда – дело десятое, без нее можно и обойтись…

Тем не менее я насыпала ему в миску корма, налила свежей воды, а потом наскоро вывела погулять, чтобы вечером можно было с чистой совестью оставить его дома.

В квартире Максима больше ничего не сверлили, зато оттуда жутко несло краской, эта жадина Рогнеда купила небось самую дешевую, вонючую.

Потертый рюкзачок оказался набит старыми журналами, и только в кармашке я нашла конверт с деньгами. Не то чтобы много, но моя обычная зарплата. И на том спасибо!

Перед походом на встречу с писателем я оделась как можно скромнее и незаметнее, зализала волосы и смыла макияж – что-то говорило мне, что таким образом я смогу слиться с поклонницами творчества писателя Бобикова. Небось все тетки среднего пенсионного возраста с потугами на интеллигентность, романы-то исторические.

Как я и предполагала, на эту встречу пришло совсем немного людей.

Здесь было несколько женщин средних лет, на лицах которых было написано высшее образование и неудачно сложившаяся личная жизнь. Кроме них, присутствовал пожилой дядечка в черном, обсыпанном перхотью пиджаке и очках с толстыми стеклами.

Сам писатель выглядел претенциозно. На нем был замшевый пиджак (вышедший из моды во времена молодости родителей наших родителей), лицо обрамляла аккуратная бородка, отдаленно напоминающая Хемингуэя, на столе перед ним лежали высокая стопка книг в яркой глянцевой обложке, потертый кожаный портфель и курительная трубка из черного дерева.

Еще на нем были круглые очки в металлической оправе – прежде такие очки приводили на память Джона Леннона, теперь они скорее заставляют вспомнить Гарри Поттера. (Не моя мысль, потому как мне нечего вспоминать Джона Леннона, его убили задолго до моего рождения, но звучит красиво.)

Кстати, эти гаррипоттеровские очки совершенно не сочетались с трубкой и хэмингуэевской бородкой. Но похоже, что писатель Бобиков этого не понимал.

Сотрудница магазина представила писателя и в ярких красках обрисовала его творческий путь.

Дескать, Борис Борисович Бобиков, перед тем как начать писать книги, работал в разных местах, был мореплавателем, плотником, геологом, учителем и еще много кем. И все эти профессии очень помогли ему в творчестве.

Ясно, нигде ничего не достиг, денег никаких не заработал, поэтому решил романы писать. Но мне-то что, я их читать не собираюсь.

Далее ведущая предоставила ему слово.

Бобиков сообщил, что недавно закончил очередной исторический роман, в котором описал трудную жизнь рядового алхимика в средневековой Европе.

– Их зачастую обвиняли в колдовстве и чернокнижии, многие алхимики закончили свою жизнь в подвалах инквизиции или на костре. А ведь именно алхимики заложили основы многих современных наук… в поисках эликсира бессмертия и философского камня они сделали множество важных открытий…

Голос у него звенел праведным негодованием, он очень сочувствовал алхимикам.

Я слушала его вполуха, как, впрочем, и большинство присутствующих.