Первое время после развода мама искала себе достойную пару. Без истерик, какого-то напряга, но и без особого воодушевления. Она ходила на свидания с теми, кто хотя бы не раздражал. Желающих было море, и она выбирала. К сорока мама вошла в свою лучшую пору. Всегда красивая, но теперь еще и созревшая, как дорогое вино, стильная, расслабленная, она будоражила мужчин. Особенно молодых. Студенты за ней ходили толпами, но их она не воспринимала. Встречалась только с ровесниками (возрастные джентльмены ее тоже не привлекали), но никого не пустила дальше прихожей.

Мытарства закончились, когда научную работу мамы опубликовали мировые издания. Она стала звездой! Оле тогда исполнилось двенадцать, и она впервые столкнулась с журналистами. Они караулили ее у подъезда и пытались узнать, как она относится к славе своей мамы. Девочка не могла связно ответить, и ее назвали умственно отсталой. «На детях гениев природа отдыхает!» – писала пресса. Оля плакала. Мама злилась. И чтобы избавить и себя, и дочь от повышенного внимания, заключила контракт с американским университетом. Она бы читала в нем лекции, а Оля сопровождала мать. Но папа не подписал разрешение на выезд, и девочка осталась в Москве. А мама улетела.

Жила Оля у дедушки с бабушкой. Она к ним хорошо относилась, но не любила. Как и они ее. Два года, что мать отсутствовала, прошли ровно. Вспомнить нечего!

Из Америки мама вернулась другой. Во-первых, лысой. Напуганной дочери объяснила, что устала тратить время на укладку и лучше так. Рака нет, все нормально. К кришнаитам не примкнула. Просто так удобнее. Во-вторых, богатой. На лекциях мать заработала нормально, поэтому купила дом на Рублевке, а остальное положила в банк. Те деньги прогорели в 2008-м, поскольку были переведены в рубли. Дом остался, но на его содержание уходило слишком много, и мама его сдала эстрадной певице, ставшей популярной благодаря одной песне.

– На тебе, оказывается, природа действительно отдохнула, – отметила мама, вникнув в жизнь дочери. – Ты не блещешь ни умом, ни талантами.

– Может, я в отца? – возражала Оля.

– Интеллект дети наследует от матерей, а ты им не выделилась.

– Но я и не тупая!

– Если это повод для гордости… Наслаждайся!

Оля тогда взяла себя в руки и перестала лениться. Она смогла хорошо окончить школу, поступить в институт. Но на третьем курсе произошло судьбоносное знакомство… Оля встретила своего злого гения!

Он был аспирантом. Старше всего на шесть лет, но как будто на века. Оля видела в Петре мудрого наставника, личность настолько цельную, глубокую и зрелую, что ей можно поклоняться. Он приехал из Польши. Говорил по-русски хорошо, но с шепелявым акцентом. Поэтому Олина мама не воспринимала всерьез слова, что он говорил.

– Что ни ляпнет, все невпопад, – хохотала она, не понимая, что ее дочь уже завязла в нем. – Надеюсь, ты его всерьез не рассматриваешь?

Что надежда не оправдалась, она поняла, когда Оля поставила ее перед фактом:

– Мы ждем ребенка и собираемся пожениться!

Спустя шесть месяцев в семье произошло пополнение. Оля родила Адама.

Против этого были все… Без исключения! Петр, узнав, что у ребенка, скорее всего, синдром Дауна, просил Олю сделать аборт. С ним соглашались остальные. Если есть вероятность родить больного ребенка, лучше этого избежать. Особенно в двадцать! Впереди столько беременностей…

Но Оля любила свое чадо, несмотря ни на что. Будь у него тяжелая физическая патология, она бы подумала. Но ребеночек гармонично развивался, только был не таким, как все… Солнечным!

Первым от них сбежал Петр. Вернулся в Польшу, где ему и место родственники нашли, и новую жену. Потом устранилась мать. Имея доход от сдачи дома, она уехала на Урал. Там, как она считала, произойдет следующий научный бум. Отец, и так почти не помогающий, улетел во Вьетнам. Его родители не желали нянчиться даже со здоровым правнуком, не говоря уже об особенном. Они для себя будто и не жили, а только для сына и членов его семьи. Сколько же можно?

Оля ни на кого не обижалась. И взвалила всю ответственность за Адама на себя. Не пожалела ни на миг! Сын давал столько радости, что Оля ею захлебывалась. Было трудно, порой невыносимо. Особенно когда мальчик болел, но не мог объяснить, что с ним не так. И денег не хватало на хороших педагогов. Те, что от государства, заботились лишь о том, чтоб ребенок умел выживать. Оля же видела в Адаме будущего гения. На ней природа отдохнула, а ее сын достигнет высот. Тем более его отец тоже одарен сверх меры. И Оля последнее отдавала, чтобы Адама развивали. Он умел читать в четыре, как его бабушка. В пять он писал. В шесть решал уравнения. В девять понял, что все это ни к чему, и переключился на музыку.

Адам сам научился играть на балалайке. Где-то увидел, взял, начал тренькать… И стал известным исполнителем народной музыки. Его взяли в оркестр. С ним Адам путешествовал.

– Если б он был обычным ребенком, этого не случилось бы, – говорила Олина мать. Она редко, но приезжала в гости и неизменно пыталась спустить дочь с небес на землю. – Таланта к музыке в Адаме нет, а вот к науке…

– Мама, отстань!

– Он решает дифференциальные уравнения.

– И что?

– Он может стать первым российским ученым с синдромом Дауна! Не дурачком-балалаечником, тренькающим на потеху публике, а мировым светилом…

– Для меня главное – счастье сына. А он счастлив, когда тренькает на потеху публике.

Мать злилась, но ничего не могла поделать. Она отказалась от внука еще до его рождения, поэтому была лишена возможности как-то влиять на его судьбу.

Когда Адаму исполнилось десять, у Оли появились отношения. Первые за долгие годы.

Если б она кому-то рассказала о том, что после Петра ни с кем не спала, ей бы не поверили. Молодая, красивая, с виду чувственная, как она может обходиться без мужской ласки? Хотя бы для здоровья, скорее всего, имеет кого-то удобного. И, конечно же, ищет себе нового мужа. А почему нет? У нее не только особенный ребенок, но и квартира, так что есть куда привести жениха…

Но Оля ни с кем не встречалась. Тем более для здоровья. Она вообще не понимала, как это можно – заниматься сексом без любви. Поэтому когда к ней клеились какие-то мужички, она смотрела на них с таким недоумением, что они мгновенно теряли свой пыл. Оля всю себя посвящала сыну. В свободное от забот о нем время работала.

Адам в детстве не давал себя стричь. Обычно спокойный и доброжелательный, он превращался в вопящего монстра, едва видел ножницы в руках постороннего человека. Оле пришлось пойти на курсы парикмахеров, чтобы приводить голову сына в порядок самостоятельно. Оказалось, этот навык полезен и в финансовом плане. Имея подход к особенным детям, Оля стала зарабатывать стрижками на дому. К ней привозили ребятишек с диагнозами, и она находила контакт с каждым. Потом и со стариками научилась работать. Они от детей мало отличались. Но к этим Оля ездила сама: два раза в месяц посещала коммерческий дом престарелых, где содержали пожилых людей с деменцией.

Там, между прочим, за ней ухаживал физиотерапевт. Приятный во всех отношениях, довольно молодой, хоть и постарше Оли. С ним она пила чай по окончании работы, иногда он подвозил ее до дома, дважды подарил что-то милое на Новый год и 8 Марта. Он не лез, но намекал на то, что не против сблизиться. И ничто этому не мешало (жена, к примеру, или вредная привычка), но Олю что-то останавливало. Она думала, что ее выработанная после предательства мужа недоверчивость. Но нет…

– У тебя есть сын, не так ли? – спросил как-то ухажер, подвозя Олю к подъезду. Она кивнула. – Он любит футбол?

– Нет.

– Волейбол?

– Адам равнодушен к спорту. А что?

– Я занимаюсь с некоторыми спортсменами и могу попросить проходку на игру. Хотел узнать, на какую лучше…

И тут он увидел ее сына. Мальчик выбежал из подъезда за няней. Оля нанимала женщину на те дни, когда уезжала из дома. Адам с этой няней не ладил. До нее за ним приглядывала другая, молодая, легкомысленная, вечно зависающая в телефоне. На первый взгляд ненадежная, но, как показала практика, идеальная. Она сидела с Адамом, пока училась в универе. Защитив диплом, уехала в сельскую местность, чтобы получить бесплатное жилье и машину. Ее заменили возрастной, очень серьезной, имеющей профильное образование дамой, которую мальчик не принимал. Но к ее услугам приходилось прибегать, потому что иного выхода не было.

– Бедная бабушка, – проговорил ухажер, пронаблюдав за тем, как няня пытается поймать Адама. – Повесили на нее дурачка вместо того, чтобы отдать его в спецучреждение.

– Он не дурачок, – дежурно возразила Оля, не успев осмыслить услышанное, – а особенный ребенок, к которому нужен определенный подход…

– Он все равно не станет нормальным.

– Ты тоже, – процедила Оля и вышла из машины.

После этого она бросилась к Адаму, чтобы обнять его. Прижимая сына к груди, Оля думала: «Никакой другой ребенок не даст мне такого счастья! Только этот, бесхитростный, чистый, искренний, настоящий!»

Ухажер извинялся потом. Говорил, что Оля неправильно его поняла. А еще восхвалял за то, что она, имея проблемное дитя, может спокойно общаться с полоумными стариками. Неужто не устала? И не сходит с ума от того, что и дома, и на работе особенные люди? Дурачки, если между строк читать!

Он опротивел Оле настолько, что она перестала с ним разговаривать. Вместо «здравствуйте» кивала. Но не увольнялась из дома престарелых, потому что там отлично платили. На личной жизни Оля тогда поставила очень жирный крест. Решила, что никому и шанса не даст, но судьба ей послала Костю!

Он был отцом девочки, которая играла в оркестре вместе с Адамом. С женой он развелся через четыре года, но дочь не бросил. Первое время просто навещал ее еженедельно, а когда бывшая жена создала новую семью, забрал к себе. Ее звали Евой! Дочь Кости. И с Адамом она поладила с первого дня. Ее приняли в оркестр, когда Олин сын там уже был, если можно так сказать, звездой. Она тоже играла на балалайке, и другой ребенок – обычный, не солнечный, – стал бы ревновать. Но Адам обрадовался тому, что появился еще один человек, владеющий инструментом. Он делился с Евой знаниями, опекал ее. И она видела в нем наставника и друга.

– Наши дети идеальны, – говорил Костя. – Они свободны от предрассудков!

Ева была чудовищно толстой. И с этим ничего нельзя было поделать! Костя не покупал сладости, но она их где-то находила. Воровала? Или ей давали? Хорошенькая, несмотря на ожирение, приветливая, грамотно изъясняющаяся, Ева могла убедить окружающих в том, что без конфеты или газировки умрет. Диабет – штука серьезная!

Музыка девочку отвлекала. Занявшись ею, она начала пусть медленно, но худеть. Или это из-за Адама? Он был худеньким, хоть и щекастым. И он обожал обниматься. Но Еву было не так легко обхватить. Вот она и озаботилась фигурой. В итоге дети прекрасно друг на друга влияли, и оба родителя были в восторге от этого.

– Мы с тобой отличная пара, – как-то сказал Костя. – Два прекрасных родителя детей с изюминкой, которые дружат между собой, но и нас хорошо принимают. Из нас четверых может выйти идеальная семья.

И не поспоришь!

– Давайте вчетвером съездим на турбазу на пару дней? Я все организую.

Оля не стала возражать. Если не взрослые, то дети развлекутся.

Но оказалось все наоборот. Адаму и Еве за городом не нравилось, да и с погодой не повезло, и они торчали в номере, пялясь в телевизор или играя в телефоне, а Оля и Костя гуляли под мокрым снегом, играли в настольный теннис и бильярд, пили глинтвейн в баре, а после целовались, спрятавшись от всех под лестницей. Они вели себя как подростки, но понимали, что оба готовы к «взрослым» отношениям.

Вернувшись в Москву, Оля и Костя начали их. Первые месяцы их роман был тайной для всех. Но когда влюбленные поняли, что у них все получается, решили поделиться этим с близкими. Начали, естественно, с детей.