Ри Гува: Шата

Если вы скачали эту книгу бесплатно, то вы украли деньги из моего кошелька и нарушили мои права.

Не надо так.

Купите книгу на LitRes. Она стоит недорого.

За эту книгу благодарю все свои травмы и боль.

Не пытайтесь запомнить все имена и названия с первой строчки. Позвольте себе удивиться, когда будете перечитывать. Все придет постепенно, а если не придет, то вы всегда сможете вернуться в начало.

Ударения в алфавитном порядке.

Аперна́ут

А́смо

Баа́т

Ба́дзун-Гра́

Ба́кервитт

Бон Буало́н

Бри́мул

Ге́рни

Го́нник

Да́гган

Дарнага́р

До́ла

Ке́йлин-Го́рда

Ке́йра

Ки́ан

Ки́лтен

Ко́рил

Лену́йя

Лие́на

Ми́лон

Мэриэ́тта

О́ди

О́рисс

По́урн

Райо́лла

Рама́ра

Ру́олан

Руп-А-Чуа́н

Со́йло

Та́рта

Та́ццен

Ха́рсток

Це́тель

Э́бис

Юнсу́

Ю́шен

Я́нни-по́м-по́м

Яснали́я

Здесь не все слова, а только сложные, часто встречающиеся или те, которые будут повторяться в следующих книгах.

Лига = 2.3 км

Ярд = 0.9 м

Глава 1

– Ты сошел с ума! – кричала женщина, еле сдерживая истерику.

– Прошу тебя, Ясналия, говори тише. Она же может услышать. – ответил мужчина.

А я хочу сказать им, что закрытая дверь между этими ветхими комнатами совсем хиленькая, и я действительно все слышу.

Решила промолчать. Пусть спорят. В конце концов, это их дом. Старый, с плесенью от влаги и холода, с уставшими и покосившимися стенами, простой дом. И у него есть душа, я ее чувствую. Она благородная, как самый достопочтенный король, и ворчливая, как скупая старуха. Не у многих домов есть души. Откуда я это знаю? Если бы я могла ответить…

– Ты принес в наш дом погибель! – вновь взорвалась женщина. – Она убьет всех нас! Она убьет наших детей или… или сделает их такими же…

– Ясналия, прошу тебя, тише! – перебил мужчина, хотя я бы хотела услышать окончание этого предложения: сделает их такими же, как кто?

– Она же Кн… – не успела закончить женщина… Ясналия, и судя по всему, мужчина заткнул ей рот. Теперь я слышала лишь судорожное мычание и тихий мужской шепот. Не разобрать, что он говорил, но кажется, Ясналия успокоилась.

Тру засохшую кровь на руках. Смотрю на них. Эти руки часто держали оружие. Они молодые, но слишком много повидавшие. Провела пальцами по щеке – лицо тоже в крови.

Неудивительно, что Ясналия едва не упала в обморок, когда мы с ее мужем ввалились в дом. Я была почти без сознания, но хорошо запомнила ужас на лице женщины. Будто сам Бадзун-Гра, владыка мрака, предстал перед ней, а не истекающая кровью девушка в железной амуниции.

Я только заметила таз с водой, который мужчина поставил у двери. До него три шага, но в таком состоянии и в доспехах я их не преодолею. Левую руку мужчина уже освободил, когда вытаскивал стрелу и наспех перевязывал мое плечо, но правые наплечник и наруч, защитный корсет с латунными вставками и кожаная портупея для оружия по-прежнему на мне.

Без портупеи и корсета дышать стало легче, но и кровь потекла обильнее: упругие ремни утягивали две раны в боку, а теперь алая жидкость заструилась одним густым ручейком прямо на затертый до нитей ковер. Чтобы стянуть наруч, пришлось зажать его коленями. Левая рука почти не слушалась, поэтому железный наплечник со звоном упал на пол. От этого звона хозяева моментально притихли. Даже шепот не проникал сквозь прогнившие щели.

Едва я поднялась со скамьи, дверь распахнулась, и в комнату влетела женщина со своей верной подругой-кочергой в руке. Точнее мне показалось, что женщин было несколько – в глазах троилось – но все они постепенно слились в одну Ясналию и одну кочергу.

Как только ее глаза столкнулись с моими, Ясналия застыла, а мужчина уже выдирал кочергу из ее рук. Я же осталась на месте, даже не дернувшись от страха. Потому что никакого страха не было. Да, и Ясналия не похожа на хладнокровного убийцу.

Передо мной стояла худая женщина в старом сером платье, с неухоженной копной русых волос и большими голубыми глазами, но несмотря на возраст и тяжелую жизнь, Ясналия была красивой женщиной.

Наградив сердитую хозяйку спокойным взглядом, я кивнула на таз с водой.

– Если не собираешься убивать, то может, воду подашь? – сказала я и удивилась ощутимой усталости в собственном голосе. – Пожалуйста? – на всякий случай добавила я и еще раз кивнула на таз.

Женщина пробуравила меня презрительным взглядом, что-то пробормотала, плюнула на мои доспехи – попала в наплечник – и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Что ж… – вздохнула я, но мужчина уже поднял таз, а это значило, что я могу вернуться на скамью. Сидеть пока что было легче всего: одна нога тоже была ранена. В трех местах.

Мужчина помог мне снять верхнюю рубаху, и теперь я осталась в кожаных брюках и нижней рубашке, которая насквозь пропиталась кровью, превратившись из серой в грязно-алую.

Я показала раны на боку и скривилась, когда их коснулась мокрая тряпка.

– Я обработаю эти. – произнес мужчина, не поднимая глаз. – С ногой давай сама.

Я ничего не ответила, лишь посмотрела на его сосредоточенное смуглое лицо, наполовину заросшее темными жесткими волосами, и добрые голубые глаза, один из которых был очень мутным. Вероятно, этим глазом он не видел.

– Есть хочешь? – спросил он, промывая вторую рану.

– Если что-то имеется…

– Гороховая похлебка.

– Пойдет. – сказала я, он кивнул.

Отставив таз, мужчина принес сверток, от которого веяло гнилой мятой. Я снова подняла край рубашки и отвернулась от этого смрада.

– Как тебя зовут? – спросила я, чувствуя, как его загрубевшие пальцы наносят прохладную смесь на раны.

– Вейж. А тебя?

– Я не помню. – эту фразу я уже произнесла больше десятка раз, пока он тащил меня до своего жилища.

– А что-нибудь ты помнишь? Хоть что-то?

– Единственное, что я помню, это твою бороду, нависшую надо мной, деревья и холодный снег.

– Больше ничего? – еще раз уточнил Вейж, вытирая мазь с рук.

– Больше ничего.

Мужчина пошел к двери, чтобы я могла снять брюки и обработать оставшиеся раны, но обернулся с очередным вопросом, но заговорил не сразу.

– А ты… – помедлил он. – Ты знаешь, кто ты?

– Ты имеешь в виду, чем я занимаюсь? Ремесло?

– Что-то вроде того.

Я подумала, глянула на оружие, которого на мне оказалось немало, и снова на Вейжа.

– Предположу, что я какой-то рыцарь или легионер.

– У рыцарей другие доспехи, более массивные. – сказал Вейж то, что я и так знала. – А легионеры обязаны наносить герб своих хозяев на железо. Впрочем, и рыцари наверно тоже. Все военные обязаны.

Я нехотя кивнула. Правила мира я более-менее помнила. Частями. Хаотично. Но других идей вообще не было, поэтому я предположила, что может быть относилась к какому-то новому хозяину, или может кузнецы еще не успели нанести нужные символы на мою сталь.

Но я слышала, как Ясналия пыталась назвать меня кем-то, а Вейж заткнул ее. Вероятно, они лучше меня понимали кто я.

– Если ты знаешь, кто я, просто скажи. – серьезно попросила я, глядя на мужчину.

Он поджал губы и покачал головой.

– Если ты думаешь, что я тут же убью тебя, если ответ мне не понравится, то обещаю, что не убью. – снова попыталась я.

– Не в этом дело. – выходя, произнес Вейж. – На твоем месте я бы не хотел знать.

Дверь закрылась.

Мурашки по спине от сквозняка или от его ответа?

Вся оставшаяся мазь ушла на ногу, раны на которой отличались от других. Либо я дралась с несколькими противниками, либо с одним, но он орудовал разными клинками.

Хорошо бы вспомнить, кто меня так отделал. И хорошо бы вспомнить, что меня вырубило… Ни одна из таких травм не могла послужить долгому обмороку, а Вейж сказал, что, судя по покрывшему меня снегу, я долго пролежала в лесу. И еще немалое время я приходила в себя, пока он тащил меня в дом.

Дверь распахнулась. Грозным шагом вошла Ясналия, кинула мне в ноги стопку чистой одежды и с такой же грацией ушла обратно.

– Спасибо. – тихо сказала я в пустоту и натянула льняные штаны и свежую рубаху, пахнущую мыльнянкой.

Мазь уже начала действовать – вместо боли я чувствовала лишь морозное покалывание. А в голове до сих пор стоял туман, будто я в любой момент могла снова провалиться в бесчувствие. Чем же меня огрели? И куда, если на голове не было никакой значительной раны? Лишь разрыв над бровью и порез на щеке.

Я уже знала, что быстро восстановлюсь. И теперь настала пора разобраться, откуда я это знала.

Подняв грязную одежду и доспехи с засохшей кровью, я вымыла их и принялась осматривать. Вейж был прав: ни одного отличительного знака, никакой метки и никаких цветов, кроме черного и коричневого. Обычно военное обмундирование включает хоть какие-то цвета своего хозяина. Хоть один. Но мой метал был гладким и серым, а кожа просто черная.

Лишь портупея сделана из коричневой кожи, на вид старая, но все еще прочная. И довольно гладкая, как и защитный корсет. Хотя… нет, не вся. Я поднесла ремешки ближе к свету. Да, на скрещении ремешков оказалась крошечная гравировка. Три языка пламени, образующие трезубец, и полумесяц в самом низу трезубца.

Ясналия не могла разглядеть этот символ, пока портупея была на мне. И Вейж вряд ли мог. Гравировка слишком незаметная, маленькая. Значит, они поняли кто я, по другим отличиям.

Вода в тазу стала слишком грязной, чтобы показать мое отражение. И на ощупь мое лицо было вполне обычным.

Дверь открылась, Вейж вошел с миской, от которой веяло горохом. В животе тут же заурчало. И хоть на вкус это было отвратительно, я опустошила миску раньше, чем капля воска скатилась со свечи.

Больше со мной никто не разговаривал. Я тоже не знала, что спросить – в голове до сих пор рябило.

Вейж постелил на пол полотно, набитое соломой, и дал тонкое шерстяное одеяло.

– Это все, что есть. – будто виновато сказал он, затушил две из трех свечей и ушел.

Я особо не помнила, как их дом выглядит снаружи, но как понимаю, тут всего две комнаты. Эта – со скамьёй, тележкой, разными рабочими инструментами и мной. И другая, в которой краем глаза я увидела печь, деревянный люк, ведущий в погреб, маленький стол, скромную кровать и двух до смерти напуганных детишек, которых Ясналия спрятала в подпол. От меня.

Может, я и видела жилища скромнее, чем это, но сердце укололо жалостью и виной. У этих людей и так ничего не было.

И когда я легла на соломенную подстилку, придумала первый вопрос для Вейжа на завтра. Я спрошу, почему он приволок меня домой, а не бросил в лесу подыхать. Как минимум, мог сберечь свою мазь и целую миску гороховой похлебки.

И хорошо бы вспомнить свое имя.

С этой мыслью я задула последнюю свечу.

Скрип половицы. Я сразу открыла глаза.

Ко мне кто-то крался. Женщина. Ясналия.

Оказывается, я вижу в темноте почти так же хорошо, как днем. Просто все в серо-зеленых оттенках. Наверно, кошки видят так же.

Ясналия не могла меня видеть, но передвигалась бесшумно, не касалась ничего лишнего. Она хорошо знала свой дом и думала, что я либо сплю, либо никак не могу разглядеть ее в таком мраке. Но к ее несчастью…

Я перевела взгляд на длинный охотничий нож в ее руке. Должно быть, она взяла его у мужа. А он, должно быть, спит и не подозревает, до какого отчаяния довел супругу своим милосердным поступком. Мне жаль, что я внесла разлад в их и без того непростую жизнь.

Я не шевелилась и спокойно наблюдала, как женщина села около моей подстилки и занесла нож.