– Нет! – ужасается она, смотря на меня широко распахнутыми глазами. – Не говори глупости, Демид! Я же не озабоченная! Я просто хотела сделать, как лучше. Дать тебе немного отвлечься. Мне и самой, честно говоря, не очень-то и хочется. Я просто пыталась облегчить твою жизнь. Но раз так обстоят дела, то пойдем поужинаем. Я что-то устала сегодня. Не присоединюсь к тебе в спортзале, но на ночь останусь.

 И почему у меня такое чувство, словно меня только что загнали в ловушку?

Глава 6

Эля

– Это Рита, профессиональная няня. Она будет заботиться о твоем сыне, – говорит Демид, в своей обычной диктаторской манере представляя мне миловидную блондинку в возрасте, с которой входит в тесную прихожую.

  Невысокая полная женщина тепло мне улыбается и тянет руки к ребенку. Мама, видя эту картину, шумно фыркает и демонстративно скрывается в кухне. Она так и не одобрила мою поездку, громкие скандалы перешли в глухие упреки, а когда меня уволили с работы, не желая давать отпуск, мама и вовсе устроила бойкот.

 «Он тебе жизнь портит, а ты позволяешь! Еще и работу теперь потеряла. Все, я умываю руки!» – это последнее, что она мне сказала за сутки.

 Вещи я собирала сама. Помогать она, естественно, не стала, а Буся, чувствуя мое нервозное состояние, капризничал больше обычного. Приходилось постоянно носить его на руках и укачивать.

 Я валюсь с ног, почти не спала, поэтому вынуждена признать, что не откажусь от помощи няни. Хотя и непросто доверить своего ребенка чужому человеку.

 Пока мы едем в машине до аэропорта, Рита расспрашивает о ребенке, и она действительно кажется мне профессионалом своего дела, много говорит о тех детях, которых нянчила, и о своих, которых уже вырастила.

 В глубине души я вздыхаю с облегчением, но настроение тут же портится, когда в зеркале заднего вида замечаю напряженный взгляд Демида. Тяжелый, суровый, подавляющий. Порой я забываюсь, забота о сыне отвлекает меня от действительности, а когда прихожу в себя, замечаю, что он на меня смотрит. Изучает.

 Что он ищет? Может быть, следы тех грехов, в которых он меня обвинил? Лучше уж тогда пусть посмотрит в зеркало…

 Не знаю, почему он самостоятельно заехал за мной, а не поручил это водителю и не поехал вместе с Сонечкой. Ее привозит в аэропорт дедушка вместе с двумя медицинскими работниками. У моей малышки целая свита, а она со всех ног несется ко мне, никого не замечая вокруг, и утыкается лицом в живот, крепко-крепко обнимает меня за талию, рассказывает столько всего, что я и запомнить не успеваю. Моя сладкая булочка. Без конца улыбаюсь, чувствуя себя пальмой, на которой висят маленькие обезьянки.

 На расстоянии от меня стоит бывший свекор. Он сыграл немалую роль в нашем разводе с Демидом и, конечно же, принял сторону сына. Его взгляд излучает лютый холод, я вижу, что он с трудом сдерживается, чтобы не подойти и не оторвать от меня внучку. Демиду и его отцу пришлось пойти на сделку с самими собой, со своей гордостью и обидами, чтобы позволить девочке быть с той, кого она считает настоящей матерью.

– София, надень медицинскую маску обратно, – слышу строгий голос свекра. – Здесь много микробов, – говорит он и почему-то смотрит на меня, как будто бы это я зараза, несущая угрозу жизни ребенка.

 Аэропорт заполнен множеством людей, все куда-то спешат, постоянно объявляют время перелетов, мимо едут тележки с багажом.

 Во всей этой кутерьме я стараюсь держаться поближе к Демиду, делаю это неосознанно, это просто привычка, фантомная память, а может быть, просто человеческий инстинкт – искать защиты у более сильного.

 И наверное, именно такой инстинкт заставляет Демида в какой-то момент приобнять меня за талию, чтобы нас с Бусей не сбили с ног. Оказавшись в кольце рук, замираю, сердце колотится на разрыв, а дыхание останавливается. Не верится, что Демид это сделал, обнял меня и защитил, и на его лице я замечаю точно такое же недоумение, как у меня. А потом он отстраняется, и его лицо становится каменной маской. Все возвращается на круги свое, и мне даже кажется, что я сама себе придумала наше мимолетное столкновение. Вот только я не хочу, чтобы Демид оказывался рядом, пусть держится подальше. Но почему тело все еще не отпускает дрожь?..

 В самолете мы занимаем отведенные места, и я постоянно рассказываю Димочке про его устройство, показываю разные кнопки цветные наклейки – отвлекаю его, потому что в непривычной обстановке ребенок заметно нервничает. Хочу, чтобы он наигрался, уснул и спал все время перелета, потому что я знаю, что дети из-за перепадов на давления на высоте сильно плачут. Сонечка, которая уже не раз летала, помогает, с восторгом болтая с маленьким братиком, ласково целует его пухлые пальчики и жмется ко мне со счастливой улыбкой.

– Он и правда Буся, мама! – хихикает она, услышав, как я его называю. – Буся, Бусечка…

 Чувствую гордость от того, что моя булочка начала все чаще правильно выговаривать букву «р», с которой мы намучались в прошлом. Дети в садике дразнили Соню и она очень переживала, мы как раз начали водить ее к логопеду, когда Демид так жестоко развелся со мной.

 Демид, сидящий через проход рядом с няней, усиленно игнорирует нас, уткнувшись в какую-то книгу про автомобили. Вскоре Соня устает, и откидывается на спинку, не отпуская ладошки Димочки, который и не думает успокаиваться. Я пытаюсь отвлечь его любимой игрушкой, которую можно погрызть, укачиваю на руках. Вот только проходит время, а он не засыпает, перевозбудился от общения с сестрой и скопления народа, и теперь его очень сложно усыпить.

– Давайте я его подержу, а вы можете пока отдохнуть, – предлагает няня, а мне действительно хочется сходить в туалет и умыться.

 Из меня так и рвется вопрос о том, справится ли она, но я понимаю, что это неуместно и невежливо. В любом случае мне придется доверять ребенка этой женщине, пусть привыкают друг к другу.

 Очередь перед туалетной кабинкой задерживает меня на добрых двадцать минут. А когда я возвращаюсь… С замиранием сердца наблюдаю следующую картину: Демид держит на руках спящего Бусю, няня сидит с таким видом, как будто бы она здесь ни при чем. С одной стороны, я ее понимаю: вряд ли бывший муж рассказывал ей о хитросплетениях наших отношений. Наверное, она вручила ему ребенка не подумав.

 С другой стороны, я совершенно не представляю, как это произошло. Внутри все сжимается от страха. Меня даже пошатывает, и я вцепляюсь в спинку кресла, не зная, чего больше бояться: того, что Демид причинит малышу боль, или того, что он разглядит в нем свои черты и догадается о правде.

Демид

 Всегда терпеть не мог свою мегеру-тещу, так что даже удивлен, когда она не закатывает скандал при моем появлении. К счастью, из квартиры Эли мы уходим, не успев прийти. Она уже полностью собрана и готова к отъезду.

 Изначально я планировал нанять няню для ее ребенка вИзраиле, но, подумав, пришел к выводу, что надежнее взять с собой человека, в компетенции которого уверен на все сто. Если там что-то не сложится, пострадает в первую очередь моя девочка, потому что Эля полностью сосредоточится на своем сыне, а я помню, как много внимания требуют дети в этом возрасте.

 Сначала обратился к бывшей няне Сони, но та ушла на пенсию, зато посоветовала свою подругу Риту, у которой имеется большой стаж и за которую она может поручиться головой. К счастью, Рита согласилась переехать на неопределенный срок, так как я предложил ей солидное жалование.

 Папа, который настоял на том, чтобы сопровождать Соню в аэропорт, чтобы как следует попрощаться с внучкой, явно едва сдерживается, глядя на Элю. Она очень сильно его разочаровала, так что, узнав правду, он не то что говорить – даже смотреть на нее не мог.

 Как только мы устраиваемся в самолете, сын Эли тут же начинает нервно крутиться. Я игнорирую их, уткнувшись в книгу, но слышу, как они воркуют, и безусловная любовь Сони к этому «братику» меня дико задевает. Однако, когда Эля передает его сидящей рядом со мной няне и уходит в туалет, обратить внимание невольно приходится. Потому что пацан начинает орать как резаный уже через пару минут.

– Ну что же ты, маленький! Успокойся, малыш, – воркуетняня, раскачивая его на руках, но тот даже не думаетуспокаиваться.

 Лицо покраснело, а крошечные ручонки сжались в кулачки. Ребенок надрывается, выплевывая соску и даже бутылочку с водой. Где, черт возьми, носит Элю!?

 В конце концов остальные пассажиры первого класса начинают возмущаться.

– Да заткните вы его уже! – раздраженно вопит сидящая впереди дамочка.

 Потеряв терпение, я рявкаю на нее, что сам знаю, и поворачиваюсь к няне.

– Дайте мне его.

 Неуверенное выражение ее лица даже коробит. Она в курсе, что Эля моя бывшая жена, а это ее сын, к которому я отношения не имею, и нас связывает лишь дочка. Но обращаться с детьми-то я умею!

 Когда Рита осторожно передает мне ребенка, на миг, от ощущения давно забытой тяжести младенца на руках, у меня перехватывает дыхание. Я обхватываю маленького крикуна, ловя в ловушку своего тела его руки, которыми он беспорядочно размахивает, и принимаюсь не спешаубаюкивать, держа в неподвижности. Помню, как успокаивалась Соня, оказавшись туго спеленатой.

– Ну-ну, покричал и хватит, – строго говорю ему. – Успокаивайся, пацан, а то дама перед нами грозится отправить тебя в эконом-класс.

 Вижу, как вышеупомянутая дама спереди бросает на нас еще один грозный взгляд, прежде чем отвернуться, и продолжаю болтать все, что приходит на ум.

 Малой продолжает плакать еще пару минут, но я не перестаю качать его из стороны в сторону, крепко обхватив маленькое тельце, пока он, наконец, не затихает. Посмотрев на заплаканное личико, которое инстинктивно избегаю уже который день, невольно вздрагиваю, поймав на себе взгляд сонных карих глазенок, которые то закрываются, то снова распахиваются, словно он сопротивляется сну.

 Няня тянется к нам и мягко вытирает мокрое личико салфеткой, оперативно отвлекая его соской, которой тот с удовольствием начинает причмокивать, уплывая в сон. Хочу положить ребенка в специально отведенное для него место, но понимаю, что, пока Эля не устроится на своем кресле, сделать это проблематично.

 Черт! Не хочу, чтобы она видела меня со своим ребенком на руках. Я бы вообще его не взял, если бы он не мешал людям своим ревом. А ведь предполагалось, что с нами едет компетентная и опытная няня, в чем я теперь сомневаюсь.

– Возьмите его, – говорю ей.

– Он проснется, Демид Дмитриевич, – отказывается Рита. – Подождите пять минут, пока покрепче заснет.

– Какой он миленький, когда спит, – устало замечает Соня, полулежа на своем сиденье.

 Снова смотрю на ребенка, который вроде и спит, но соской во рту дергает время от времени. Он действительно милый малыш. Смешной такой, с немного оттопыренными ушками.

 Я всегда любил детей. Никогда не отказывался подержать братьев и сестер своих друзей в детстве и в подростковом возрасте, сам просил папу жениться и родить мне брата. А когда родилась Соня…

 Она никогда не была для меня обузой, хотя я, как и другие парни, хотел лишь праздно проводить время, тусуясь в клубах и снимая девчонок. Даже когда Эля забеременела, именно она была той, кто боялся и испытывал сомнения. Я был в восторге. С самого первого дня.

 Я так ждал этого малыша. Так любил его. И сейчас держу в руках крепенькое шестимесячное существо, которое уже понимает окружающий мир и смотрит с любопытством, а не бессмысленным пустым взглядом, как в первые дни после рождения. Он, наверное, уже узнает людей. Маму, из-за отсутствия которой так плакал. Папу… Алика. Чертового Алика, который является его отцом на самом деле!

 Внутри свербит от горечи, и я быстро отвожу взгляд, замечая возвращающуюся Элю. Она замирает, смотря со страхом то на своего сына, то на меня, словно я могу что-то сделать с ним. Дура! Неужели считает, что я могу причинить боль ребенку?