Юлия Евдокимова: Убийственный аромат

Аппетитные бестселлеры Юлии Евдокимовой: Италия, которую можно попробовать на вкус.

Газета «Аргументы и факты».

***

«Юлия- тонкий знаток и ценитель итальянской кухни и прочих итальянских тем».

Джангуидо Бреддо, почетный консул Италии, член Академии истории итальянской кухни.

***

«На книжной полке- тайны и туманы».

Журнал «Италия».

Духи – это незабываемый, невидимый модный аксессуар, который возвещает о вашем прибытии и остается после вашего ухода.

(Коко Шанель)

***

Мы все храним секрет, запертый на чердаке наших душ.

(Карлос Руис Сафон, испанский писатель)

Все совпадения персонажей и событий случайны

Говорят, что люди не меняются. Это действительно так. Но иногда, спустя годы, все наносное и приобретенное исчезает, слой за слоем, словно ветер уносит пожелтевшие листья. И тогда все яснее и четче на первый план выступает то, что долго пряталось глубоко внутри и, казалось, давно забыто. Так произошло с Карло Бальери. Он по-прежнему любил крепкие и дорогущие тосканские сигары, носил рубашки, сшитые известными портными. Но Лис больше не был могущественным и неподражаемым главой итальянской полиции, перед которым трепетали даже свои.

Он расслабился. За внутренними изменениями пришли внешние, волосы стали чуть длиннее, взгляд потерял цепкость и даже лицо обмякло. Пенсионер, что уж тут! Жесткий стержень, десятилетиями державший его изнутри, смягчился, а потом и вовсе стал плюшевым, словно игрушечный жираф. Растаял элегантный образ и на сцену вышел южанин, вроде сто лет назад искорененный и забытый, а вот, поди ж ты.

Бальери и книги писал расслабленно, нарушал сроки; не ругался с издателем, а кивал головой, обещая, что вот-вот пришлет рукопись.

Бывшие коллеги шептались за спиной: Лис уже не тот! А молодежь не верила, что этот седой и слегка рассеянный синьор та самая легенда и гроза мафии. Харизма? О чем вы!

Он даже купил летний домик с видом на море, правда, отдав дань прежнему Лису, в одном из самых красивых и шикарных мест Италии: в Позитано. Но это для приезжих оно шикарно, копни глубже – деревня, самая настоящая деревня, где все друг друга знают и никогда ничего не происходит.

***

Май в Позитано всегда был затишьем перед бурей. Через месяц крутые узкие улочки и галечные пляжи заполнят туристы, многочисленные магазины и кафе переполнятся, воздух запульсирует от переполняющей его энергии.

До тех пор было время. Дышать, размышлять, впитывать невозможную красоту, закончить, наконец, книгу. А потом- бежать. Бежать подальше до осени, когда жители Амальфитаны начнут жаловаться на пустоту и отсутствие благ цивилизации, сравнивать свои края со страной третьего мира где-нибудь в Африке. Вот тогда можно вернуться.

Стоя на небольшом балконе своего летнего дома, Карло Бальери любовался видом, от которого все еще захватывало дух. Такого сияния и таких ароматов он не встречал больше нигде, хотя пожалуй, был предвзят, как истинный южанин. Но он достаточно путешествовал, чтобы признать: другого такого очаровательного места действительно не существует. Говорят, что название Позитано произошло от финикийского имени бога моря Пезитан, ставшего у римлян Нептуном. Другая версия связывает название с голосом с неба, который предложил морякам высадиться в этом месте во время шторма. Остановка на пути. Ха, а кто бы отказался остановиться в раю?

В это время дня, прямо перед восходом солнца, он смотрел, как берег оживает. Большая полоса береговой линии еще казалась нетронутой, как в то время, когда деревня жила морем и ее домики выкрасили разноцветными красками вовсе не на потеху туристам, а чтобы их видели издалека рыбаки. возвращающиеся домой в непогоду. Скоро солнце прогонит аромат апельсиновых цветов, который окутывает деревню на рассвете, а пока птицы заливаются, приветствуя новый день, белые силуэты чаек расчерчивают еще бледную голубизну неба.

Кто-то сказал: чтобы красота была по настоящему ценной, она должна скрываться. Казалось бы, фотографии Позитано обошли весь мир и что тут скроешь, но в эти утренние часы и деревня и пейзаж раскрывались так, как не увидишь ни в полдень, ни в жаркие летние месяцы, ни на самых прекрасных фотографиях. Потому что красота включала все чувства сразу.

Бальери приезжал сюда уже второй год, но прекрасно знал, что никогда не станет для местных жителей своим. Конечно, он не был мимолетным туристом, такой же южанин-terrone, но слыл гостем. Если ты не родился здесь, свое место нужно заслужить.

Позитано был одним из тринадцати муниципалитетов, которые составляли побережье Амальфи. Каждый из них перетекал в следующий и каждый яростно сохранял собственную индивидуальность. Попробуй, скажи, что Вьетри суль Маре похож на Равелло, например! С тобой больше никогда не заговорят по-дружески.

Он не раздумывал ни минуты, сразу купил этот дом, не советуясь с женой, «прекрасной француженкой», как называли ее когда-то газеты. Расположенное на склоне горы, обращенном к морю, двухэтажное здание с арочными окнами находилось в двухстах метрах от вьяле Пазитеа, главной улицы деревни. Небольшие балкончики трех спален открывались на море. Поскольку все здания в Позитано построены на склоне гор Латтари, жителям требовалась спортивная подготовка. Viale Pasitea с извилистым спуском и крутыми поворотами – лишь один из способов добраться с вершины горы до берега. Более быстрый вариант предусматривал восхождение по многочисленным ступеням и тропам, которым не менее двухсот лет.

Одна из лестниц проходила как раз мимо заднего двора, и время от времени Бальери наблюдал за местными жителями или ошеломленными, запыхавшимися, выбившимися из сил туристами, преодолевающими четыреста ступеней.

Предметом зависти соседей являлось то, что дом отделен от строений по обе стороны. Пространство в деревне на вес золота, недвижимость стоит безумных денег и даже несколько метров свободного пространства казались роскошью. Большинство домов пристроено друг другу и два проулка по обе стороны от дома считались даром небес, в одном даже помещалась «Vespa». Да, на старости лет Бальери сел на мотороллер. А вы предлагаете карабкаться четыреста ступеней?

Сегодняшнее утро казалось особенно тихим. Видимо владельцы магазинов и ресторанов по максимуму отсыпаются в майские дни, ведь скоро начнется сезон и им придется работать почти круглосуточно, чтобы удовлетворить толпу.

Пожилой синьор, понимаясь по лестнице, приподнял выгоревшую соломенную шляпу.

– Buongiorno, signor Teresini. – Помахал в ответ Бальери.

В деревне о хозяине цветочной лавки Энрико Терезини отзывались чаще всего как о «una canaglia», очаровательном негодяе. Сколько сердец разбил по молодости, скольких туристов облапошил, но всегда выходил сухим из воды. Бальери находил его обаятельным и безобидным. Будь Карло женщиной, синьор Терезини непременно остановился бы для пары комплиментов!

– Энрико, когда откроется новая сырная лавка?

Прежде, чем ответить, цветочник пожал плечами и драматично поднял брови: – Не знаю, о чем они думают. Давно должна открыться. Толпы вот-вот нагрянут в нашу маленькую деревню! Вчера туда зашел мужчина и я пошел представиться позже днем, но там уже никого не было.

– Надеюсь, они скоро откроются. Нигде не могу найти пьемонтский сыр, робьола, хочу сделать пьемонтское ризотто, но без робьолы…

– Delizioso! – Энрико поднес пальцы к губам и смачно чмокнул.

Не успел цветочник раскланяться, как по ступенькам пронеслась синьора Бертина.

– Суматошное утро! – Вместо приветствия завопила женщина. Бальери не успел поднять брови так же драматично, как цветочник, ибо в безмятежном спокойствии утра не замечалось никакой суматохи. До тех пор, пока не появилась синьора. – Я уронила горшок с цветами, он свалил другой, все разлетелось, черепки, земля, и я должна попытаться спасти лимонное дерево!

Каких-то пять лет назад Бальери и представить себе не мог, что у кого-то могут быть такие проблемы. И такое утро. Теперь он наслаждался, раскрывая солнцу все фибры своей души.

– Вы заставите его выглядеть ее лучше, чем раньше, синьора, я уверен!

– Grazie, – ответила Бертина. – Buona giornata.

Сестра Бенедетта из церкви Санта Мария Ассунта, построенной бенедиктинцами, неслась, прыгая через ступеньку, навстречу синьоре Бертине. Помахала рукой в воздухе вместо приветствия, так и не сумев вовремя затормозить и тут же исчезла из виду.

Вот, собственно и весь утренний ритуал. Теперь до полудня на лестнице вряд ли кто-то появится, а когда нахлынут толпы, о которых говорил цветочник, привычно ворча, но в душе радуясь хорошим заработкам, Бальери здесь уже не будет.

Он спускался на кухню, чтобы сварить себе еще одну чашечку кофе, когда в дверь постучали, вернее, заколотили. Карло так отвык от нарушения ежедневного распорядка, что в первый момент застыл на месте, лишь потом медленно пошел к дверям.

На пороге стояла перепуганная светловолосая женщина лет тридцати, чем-то похожая на милого мышонка. Он часто видел ее на центральной улице, но не знал имени.

– Чем я могу помочь, синьора?

– Синьорина. Я… я живу вон там, рядом. У меня пансион. Ну, то есть я и живу там и сдаю комнаты…

– Очень приятно. Piacere, signorina. Вам чем-то помочь в доме?

– Дело не в доме. Дело в мужчине.

– Э… – Бальери опешил. – Каком мужчине?

– Не знаю. Незнакомец.– Не понял, причем здесь я? У вас проблемы?

– У меня серьезные проблемы.

– Синьорина, я ничего не понимаю.

– Идете со мной и я покажу.

– Почему вы просто не можете рассказать, что случилось?

– Потому что вы должны увидеть это своими глазами.

Бальери пожал плечами и, не закрывая двери на ключ, пошел за незнакомкой. Возможно эдакий поворот оживит зависший сюжет нового романа.

Буквально через сто метров они вошли в очаровательный розовый домик. Девушка остановилась в холле и уставилась на Бальери, застыв, как сыр робьола в ризотто.

– Так в чем проблема?

– Что?

– Мужчина!

– Точно, да, мужчина.

– Зачем вы привели меня сюда? Где он?

Девушка посмотрела на закрытую дверь справа. Бальери начала надоедать странная ситуация, он отстранил девушку, распахнул дверь и вошел в комнату. Вскоре вышел и что-то вроде прежнего огонька загорелось в глазах.

– Это вы его убили?

– Вы с ума сошли!

– Это ваш дом?

– Да!

– Ваша спальня?

– Да, вернее, не моя, гостевая.

– Так объясните, что делает в вашей спальне мертвец?

– Не знаю! Я нашла его таким, когда вернулась домой из пекарни со свежим хлебом!

– Как долго вас не было?

– Я остановилась, чтобы поговорить с Николой, булочником. А потом еще у Паломины, купила новое блюдо для гостиной.

– Долго вы с ней болтали?

– Не так уж долго. Она была занята сотней дел, как обычно. Меня не было дома максимум двадцать минут. Ну, может, тридцать.

– И за это время незнакомец, которого вы никогда раньше не видели.... Не видели?

– Никогда!!!

– Приходит в ваш дом, идет в одну из ваших спален, падает на кровать и умирает.

– Да. Его убили, да?

– Возможно. А может он решил провести последние минуты жизни в вашем очаровательном пансионе.

– Когда я нашла его, он лежал на боку.

– Что?

– Я думала, что это бродяга, который задремал, потрясла за лодыжку и он… перевернулся.

– Он был жив?

– Определенно мертв. Я проверила пульс. И… и побежала к вам.

– Это очень плохо, синьора.

– Синьорина. Я знаю, что это плохо. Вот почему я позвала вас на помощь.

– Почему меня?

– В деревне говорили, что вы самый главный в полиции.

– Я давно в отставке. И я не адвокат.

– Вы думаете, мне нужен адвокат?

– Это место преступления, а вы – главный подозреваемый.