– Спасибо, товарищ Ивлев, – сказал мне Андропов. – У меня тоже будет вопрос. Эта война арабских стран с Израилем, которую вы считаете неизбежной, как скоро она произойдет, как вы считаете?

– Достаточно скоро, Юрий Владимирович. Жажда реванша за унизительный проигрыш 1967 года у арабов нестерпима. Вспомним, как в Германии после проигрыша Первой мировой войны возникал и поддерживался реваншизм, который неизбежно вылился во Вторую мировую войну. Здесь все то же самое. Ну и арабы видят, что вскоре вовлеченность США во Вьетнаме закончится, в связи с полным проигрышем войны, и у американцев освободятся руки для полномасштабной помощи Израилю в регионе. Получается, что для них благоприятное окно возможностей, когда США будет затруднительно быстро прийти на помощь Израилю, скоро закроется. Значит, надо воевать сейчас или придется все откладывать до следующего благоприятного случая. Арабы люди горячие, терпение не самая сильная их сторона…

– Благодарю. Вы свободны, товарищ Ивлев. – сказал мне Андропов.

– Рад был пообщаться, товарищ председатель, – сказал я и направился к двери.

Эх, как приятно слышать от самого главы КГБ, что я свободен!

Румянцев, сидевший на стуле рядом с дверью, тут же подхватился и открыл передо мной дверь. Вышли с ним в коридор, Румянцев закрыл дверь за мной, но мы ещё молчали, пока не отошли метров на десять по коридору.

– Ну ты, парень, даёшь, – сказал восхищённо Румянцев. – Нервы у тебя, конечно, хоть в космос отправляй. Тебе что, правда всё равно, что перед тобой сам Андропов сидел? Ты как начал анекдот рассказывать, я чуть не помер из-за того, что ты творишь. Но председателю анекдот понравился, я заметил по его лицу…

– Почему всё равно? – спросил я удивлённо. – Естественно, я понимаю, что это очень важный человек, но меня ж сюда позвали не за красивые глаза, чтобы я ими растерянно хлопал, а как человека, чьё мнение интересно руководству комитета. Значит, моя задача предельно проста – сконцентрироваться на работе. Было бы непрофессионально с моей стороны трястись, мекать и бекать, отвечая на вопросы или делая доклад. Да и, честно говоря, насобачился я уже эти доклады делать. Более того, только в этой аудитории, в компании офицеров КГБ, я и могу немного расслабиться.

– Расслабиться? – удивился Румянцев. – Что-то я тебя совсем сейчас не понял.

– Не, ну ты сам подумай, вот выступаю я где-нибудь на каком-нибудь заводе или в магазине, и постоянно есть опасения, что какой-нибудь антигосударственник попадётся, который начнёт всякую муть лепить антисоветскую. Придется долго думать, как выкрутиться, чтобы не попасть вместе с ним в проблемы за компанию. И только здесь, в стенах Комитета государственной безопасности, я могу быть полностью уверен, что никто не попытается что-нибудь антигосударственное отчебучить. Логично, что это расслабляет…

Румянцев долго смеялся. Я понимал, что ничего такого особенно смешного я не сказал, просто у него так нервы проявляются. Боялся же, небось, что я что-нибудь там ляпну не то в присутствии Андропова. А потом ему, как куратору, влетит по полной программе.

Это правильно, – подумал я. – Значит, опытный человек, везде возможные подставы ищет. Далеко в любой организации пойдёт тот, кто так мыслит…

Но мне, конечно, было безумно интересно. Вот доклад, который я сделал практически на самом верху, в такой серьёзной организации, как Комитет государственной безопасности. И ведь скоро многое из того, что я в этом докладе сказал, сбудется. Какое это влияние окажет на судьбы Советского Союза? Начнёт ли мне больше доверять Андропов и советоваться в каких-то важных делах? Смогу ли я через Андропова предостеречь советское руководство от некоторых глупостей, которые потом окажутся фатальными? Но всё это покажет только будущее.

А пока что, конечно, я наконец смог расслабиться. Всё же эти дни доклад для Андропова висел над плечами. Не так чтобы очень сильно меня волновал – я битый жизнью циничный старик, но всё же, естественно, немного волновался. Главным образом, чтобы не сорвалось все по моей вине, мало ли заболею и голос потеряю, или в аварию попаду… Уж слишком привык я выполнять взятые на себя обязательства точно и в срок…

***

Москва, Московский государственный историко-архивный институт

Женя Брагина очень хотела пообщаться с Кариной на занятиях. Но первую пару та пропустила, так что ей пришлось этот разговор отложить. Но ближе к концу первой перемены Карина все же мышкой скользнула в аудиторию. Обрадованная Женя тут же коршуном метнулась к ней:

– Как ты могла так подло поступить? – сходу огорошила она Карину, даже не здороваясь. – Я тебя считала подругой, доверяла тебе, а ты оказалась лгуньей.

– О чем ты говоришь? – возмутилась Карина, растерявшись от неожиданности и разозлившись из-за того, что Брагина начала предъявлять ей претензии при всей группе.

– Я говорю о той клевете, которую ты придумала про Мишу и его девушку, – рявкнула Женька, даже не стараясь понизить голос. – Нам все рассказали ребята, которые с вами в поход ездили, так что даже не пытайся вывернуться.

– Не понимаю тебя, – возмущенно продолжила Карина гнуть свою линию. – Ты явно что-то не так поняла. Или тебе просто не всю правду сказали, и ты теперь, сделав поспешные выводы, меня оскорбляешь. Не очень это красиво с твоей стороны.

– Да ты совсем обнаглела. Совести у тебя нет, – воскликнула Женька…

– Что здесь происходит? – раздался вдруг строгий голос преподавателя от двери. – Занятие начинается. Все, кому нужно поругаться, могут продолжить это делать вне аудитории.

Студенты тут же разошлись по своим местам. Женька с Кариной, бросив друг на друга неприязненные взгляды, тоже тихонько шмыгнули за свои парты.

Едва дождавшись конца пары, Брагина снова рванула к Карине. Та двинулась к выходу из аудитории сразу, как прозвенел звонок, так что догнала ее Женя уже в коридоре.

– Мы не закончили разговор, – сказала она, догнав Карину.

– Это не разговор, а дурацкие нападки с твоей стороны, – огрызнулась та.

– Значит, продолжаешь на своей лжи настаивать, – угрожающе протянула Брагина. – Думаешь, у меня не получится тебя на чистую воду вывести? Я этого так не оставлю. Все узнают, какая ты подлая.

– Я не понимаю, с чего ты вдруг ополчилась на меня, – пожала плечами Карина. – Повторяю, ты явно все неправильно поняла. Все на самом деле было не так.

– Ну, раз ты так… Вообще-то ты забыла, что это легко проверить, – разъярилась Женька. – Сегодня же попрошу Костю сказать Мише, чтоб пришел к нам в институт, да привел с собой всех, кто тогда был с тобой в поездке. Соберем комсомольское собрание и послушаем там, что они скажут. И обещаю, когда всем станет ясно все про твое вранье, легко ты не отделаешься!

Карина аж запнулась, когда услышала это. Она давно общалась с Брагиной и понимала, что той хватит и энергии и упрямства реализовать угрозу. А становиться посмешищем для всего института совсем не хотелось. Ей же потом жизни не дадут. При любом удобном случае будут вспоминать эту историю и судачить по углам.

– Зачем тебе это нужно? – сказала Карина уже гораздо менее холодным тоном. – Мы и так с Мишей расстались. Думаешь, мне это приятно? Понятно, что были ссоры и обиды. Ну, повздорили немного. Зачем из этого спектакль устраивать?

– Затем, что ты оговорила нормального парня, – ответила Женька. – Я считала тебя хорошим человеком, своей подругой, познакомила вас с Мишей, а теперь мне стыдно друзьям в глаза смотреть из-за того, как ты себя повела.

– Извини, что расстроила тебя, – сделала виноватый вид Карина. – Мне просто было очень обидно и неприятно. Миша бросил меня и сразу себе другую нашел, прямо в походе, в котором мы вместе были. Интересно, а об этом тебе рассказали? И как ты думаешь, я себя после такого чувствовала? А я тебе скажу, как. Я чувствовала себя оскорбленной и оплеванной. Они даже отказались меня до автобуса подвезти, когда я сказала, что уезжаю и не буду терпеть это все. Мне пришлось малознакомого парня из другой компании просить меня отвезти. Так друзья поступают по-твоему? Что я должна была делать?

– Ну уж точно не говорить про людей гадости, – парировала Брагина, которую слезная речь Карины нисколько не разжалобила. Веры у нее к ее словам теперь не было. Но сама она теперь тоже сбавила напор, поняв, что однокурсница идет на попятную. – Можно было рассказать все, как есть, а не выдумывать оскорбительные небылицы.

– Чего ты хочешь от меня? – спросила Карина, поняв, что сочувствия не получит, но и увидев, что воинственный пыл Женька явно поумерила, чего Карина на самом деле и добивалась.

– Чтобы ты извинилась перед Мишей и его новой девушкой, – строго сказала Брагина. – Как бы ты ни была обижена, клеветать на других людей нельзя, это не по-товарищески.

– Хорошо, – кивнула Карина. – Я найду их и извинюсь.

– Ну уж нет, – покачала Женька головой. – После всего произошедшего доверия тебе больше нет. Я хочу, чтобы ты извинилась перед ними в моем присутствии.

– Что за чушь! – возмутилась Карина. – Это наше личное дело, тебе не кажется?

– Оно было вашим личным, пока ты не начала гадости о Мише его друзьям рассказывать, – парировала Брагина. – Так что теперь это наше общее дело.

– И как это сделать? – спросила Карина. очень разозленная таким поворотом, но старательно пряча эмоции.

– Мы пригласим Мишу с Наташей к нам в выходные. Вот придешь туда и извинишься, – тут же нашла Женька выход. – Только так. Или же я соберу комсомольское собрание. Выбирай.

– Хорошо. Я приду, – покорно кивнула Карина головой, не найдя другого выхода. А то эта оглашенная точно побежит к комсоргу, с нее станется…

Женька Брагина удовлетворенно кивнула и пошла в аудиторию, а Карина начала судорожно размышлять, что ей теперь делать. От одной мысли о том, чтобы извиняться перед Кузнецовым и этой его калининской пассией у нее зубы сводило и кулаки сжимались. Это точно был не вариант. Что же теперь делать? – в замешательстве думала она, стоя в коридоре.

***

Глава 5

Москва, Лубянка

Дверь за Ивлевым и его куратором закрылась. Андропов помолчал некоторое время, затем сказал:

– Значит, так, товарищи офицеры. Вы все имели возможность задать вопросы и получить ответы от лектора. Жду от товарища Вавилова сообщения, когда мы сможем с вами собраться и обсудить какие-то выводы, которые вы предложите по итогам этого общения. На этом всё на сегодня.

Офицеры встали, и председатель КГБ покинул комнату. Его кабинет был поблизости, буквально за следующим поворотом.

Зайдя в приёмную, он кивнул Крючкову и спросил:

– Было что-нибудь важное во время моего отсутствия?

– Генерал Назаров приходил, у него какое-то для вас сообщение имеется, я сейчас его наберу, чтобы он к вам подошёл.

«Да, – подумал Андропов, – если бы не встретился прямо сейчас с Ивлевым, мог бы и не вспомнить, что Назаров пытался недавно провернуть какую-то комбинацию, используя как раз имя Ивлева, чтобы дискредитировать Вавилова. Эх, как же эти аппаратные игры уже достали!»

С другой стороны, хорошо, что заместители между собой грызутся, претендуя на его внимание – так от них намного больше толку получается. Конкуренция стимулирует к эффективной работе.

Долго просидев на мероприятии, садиться на своё место он не захотел, начал расхаживать по кабинету, периодически поглядывая в окно. Хмурое московское небо обещало скорый дождь – ничего удивительного, первое октября всё же.

«Ну ладно, – подумал он, – мне какое дело, я на улице почти не бываю. С самого раннего утра до вечера сижу у себя в кабинете, потом меня на машине привозят домой, иногда только удаётся на дачу вырваться или на охоту. Поездками на охоту в компании генерального секретаря пренебрегать точно не стоит – ничего хорошего с тем, кто начнёт пренебрегать, не произойдёт».