Субвокальный микрофон представлял собой крошечный гибкий датчик, закрепленный на горле с помощью прозрачного клея. Он был едва заметен, а очень внимательный наблюдатель мог принять его за маленькую серебристую татуировку.

Мысленной речи хватало для мизерных сокращений мышц гортани. Датчик и коммуникационный имплант улавливали эти субвокальные движения и превращали в слова, озвучивая моим голосом. То, что они транслировали, весьма походило на мою речь, но стоящий рядом ни за что бы не понял, что я с кем-то общаюсь.

Будь он хоть валовский генерал.

Чтобы как следует пользоваться субвокальным микрофоном, требуется немало практики и калибровки. Хитрость в том, чтобы громко думать о словах, которые хочешь транслировать, и очень тихо – о прочем, иначе весь отряд услышит командирские размышления в форме бесконечного монолога.

Поначалу бывали инциденты, вызывающие неловкость, но теперь мы оставляли микрофоны включенными на весь день без особых проблем. Субвокальная связь через импланты была грубой синтетической телепатией, она и в подметки не годилась естественному валовскому феномену.

– Ну же, – канючила Ки. – Эти деньги нам нужны, и у меня появится возможность вплотную изучить валовские технологии. А судя по тому, что я вижу, у этого типа, Флетчера, и впрямь хватит власти, чтобы обеспечить нам неприкосновенность. Он теперь в Валовии вроде как большая шишка – герой войны, ставший богатым аристократом, и тому подобная хрень. Судя по данным корабля, у него дипломатический статус.

Возможно, Ки – этакое солнышко, фонтанирующее эмоциями, но она знала меня достаточно хорошо, чтобы добиваться своего, используя более прагматичный подход. Она давно хотела обновить оборудование, но я откладывала это дело, поскольку не было денег. Нам едва хватало на еду и самое необходимое.

Согласившись на предложенную работу, я могла бы позволить себе и новое оборудование, и многое другое, даже если не найду ни дурацкую реликвию, ни вора, который ее украл.

Я рисковала своей жизнью за гораздо меньшие суммы, и, если изыскания Ки указывали, что предложение выгодно, значит, так и есть. Я вздохнула, без слов капитулируя, а она издала восторженный возглас.

– Не обольщайся, – тихонько предупредила я. – Посмотрим, как пойдут переговоры. И я не возьму на себя обязательство целую вечность искать ветра в поле. Соглашусь самое большее на восемь недель.

– Сдери с них три шкуры, – радостно поддержала Ки. – Если сможешь как следует задрать цену, я куплю целых два вычислительных модуля, и мы втащим это летающее корыто в новый век.

Я любовно погладила борт. «Тень звездного света» не была ни самым новым, ни самым быстрым, ни самым красивым кораблем, но делала свое дело… В каком-то смысле мы с ней были похожи.

Торран стоял, молча ожидая ответа, как туго свернутая пружина, способная в мгновение ока распрямиться, неся погибель. Он не спускал с меня глаз. Позади него солдаты украдкой внимательно следили за всем, что происходило в посадочном отсеке станции. Они вели себя как давно сработавшаяся команда. Если Торран больше не генерал, то… кто же его сопровождает?

А вдруг он, как и я, попытался сохранить свой отряд после войны? Я тихонько фыркнула. Разумеется, нет. Генералы так не поступают. У него не было своего отряда – у него были только подчиненные.

Я сосредоточилась, сконцентрировалась. Трое воинов, стоявших за Торраном, не подавляли свою силу, их ауры сверкали и переливались, словно россыпь прекрасных драгоценных камней: рубинов, сапфиров и топазов. Торран – совсем другое дело. Аура окутывала его платиновым сиянием с цветными бликами, будто от луча света, преломленного через призму.

Я впервые увидела такую ауру. Конечно, люди вообще не должны их видеть, но в последние, отчаянные годы войны ФЧП разработала одну экспериментальную технологию, и я вызвалась добровольцем в безрассудной попытке спасти свой отряд.

Большинство испытуемых сошли с ума от нагрузки. Я сама была от этого на волосок. Кое-какие воспоминания о случившемся до сих пор были смутными.

В итоге затея оказалась бессмысленной. Похоже, не существует прямой зависимости между цветом ауры и уровнем силы или способностями – по крайней мере, такой зависимости, которую мы смогли бы определить в ходе нашего, по правде говоря, несовершенного исследования. Может, теперь ФЧП знает больше, но я разорвала все связи и позаботилась о том, чтобы они не восстановились сами по себе, – ушла в подполье. Я свое отслужила. Никогда больше не стану подопытным кроликом.

Я прекратила сосредотачиваться и почувствовала пульсирующую головную боль. Я давно не пользовалась этой способностью, и тело отвыкло от нагрузки. А может, время сгладило воспоминания о постоянной боли войны.

Солдат, окруженный рубиновым сиянием, повернул голову в мою сторону, но не попытался проникнуть в мое сознание. Неужели почувствовал, что я разглядываю его ауру?

Я мысленно отмахнулась от прошлого и посмотрела в темные глаза Торрана. Я была недостаточно близко, чтобы разглядеть все цвета, но тонкие серебристые линии, вырисовывающие яркие молнии на его радужках, были очень отчетливы. Я приказала себе не отводить взгляда.

– Что у вас украли?

– Семейную реликвию. Я объясню подробнее, когда мы договоримся.

Тон намекал, что уточнений не будет, но я не сдалась.

– Трудно согласиться, если я не знаю, за чем собираюсь охотиться. Если вор украл уникальное произведение искусства, которое легко опознать, то найти его гораздо проще, чем обычное украшение.

Торран ничего не сказал. Едва уловимые движения спутников подчеркивали его невероятную неподвижность. Он застыл, словно изваяние. Впрочем, мне попадались камни, которые были куда благожелательнее.

Я попробовала зайти с другой стороны.

– Как давно был украден ваш таинственный предмет?

– Прошло примерно восемь стандартных суток.

Едва заметный изгиб губ красноречиво свидетельствовал о том, что валовец думает насчет необходимости называть человеческие единицы времени «стандартными».

Я сморщила нос – меня терзали сомнения и по поводу него, и по поводу восьми суток. Больше недели – достаточно долгий срок для того, чтобы вор успел затеряться. В прошлом, со старыми заказчиками, нам везло благодаря умению Ки отыскивать нужную информацию, но на Валовии ее способности могли и не принести пользы.

– Ки, ты что-нибудь нашла? – спросила я безмолвно.

– Ищу, но ничего не вижу. Либо они не сообщили о краже, либо валовская полиция хранит секреты лучше, чем ФЧП. Судя по моему прошлому опыту, это не так.

– Вы к властям обращались? – спросила я Торрана.

На маске безграничного спокойствия появилась тонюсенькая трещина, а пристальный взгляд стал еще более яростным.

– Нет. Это семейное дело.

– Кто осматривал место преступления? – спросила я, чувствуя, как улетучиваются последние остатки терпения.

– Я, – ответил он.

– И? Нашли какие-нибудь зацепки?

– Да.

Когда он больше ничего не сказал, я взорвалась.

– Итак, вы ожидаете, что я соглашусь помочь вам найти неизвестный предмет, украденный неизвестным вором более недели назад, положившись лишь на ваше слово и поверив, что все это не тщательно продуманный план с целью заманить меня и мою команду на верную смерть в валовском космосе?

Валовский генерал напрягся, его взгляд стал ледяным.

– Я уже предложил вам неприкосновенность и согласился все объяснить после подписания контракта.

– Да, припоминаю.

Я с досадой вздохнула. Не люблю заключать сделки вслепую, но благодаря авансу в половину вознаграждения я получу существенную выгоду, даже если задание окажется невыполнимым, на что намекала моя интуиция.

Я знала, как следует поступить, но мне это все равно не нравилось. Работа на врага смахивала на предательство, и меня переполняла горечь. Я постаралась внушить себе, что всего-навсего избавлю валовского генерала от как можно большего количества денег.

Не помогло.

Не давая себе возможности передумать, я сказала:

– Удвойте цену, предоставьте письменную гарантию неприкосновенности – и я выделю четыре стандартные недели, на протяжении которых моя команда будет лезть из кожи вон. Если к этому моменту мы не найдем ни предмет, ни вора, я оставлю себе половину денег, и наши пути разойдутся – после того как вы проводите нас на безопасную территорию. Вам и вашей команде будет разрешено находиться на борту моего корабля, но вы обязуетесь уважать мой экипаж и выполнять мои приказы. Если прострелите кому-нибудь башку без разрешения, выкину вас в открытый космос. Договорились?

Лицо Торрана оставалось раздражающе невыразительным. Картина и то демонстрирует больше эмоций. Мое терпение окончательно лопнуло, но упрямства мне было не занимать. Я сверлила его взглядом.

В конце концов, спустя целую вечность, он ответил:

– Дайте мне двенадцать недель – и получите двести пятьдесят тысяч.

Я рассмеялась ему в лицо. Валовский отряд на моем корабле, целых три месяца? Нет уж, дудки.

– Восемь недель, триста тысяч кредитов. Это мое последнее предложение. Соглашайтесь или проваливайте.

Когда он не ответил, меня охватила смесь облегчения и разочарования. Ки опять останется без нового оборудования, зато мне не придется два месяца терпеть Торрана и его приспешников. Я насмешливо отсалютовала ему на прощание и повернулась к своему кораблю. Я ждала, пока Эли, мой старпом, вернется с купленными припасами, но никто бы не помешал мне ждать внутри.

Я успела подняться до середины трапа, когда Торран шевельнулся.

– Подождите.

Из-за дополнительной высоты ему пришлось смотреть на меня снизу вверх. Пустячок, а приятно.

– Да?

Торран запрокинул голову.

– Я согласен.

Твою ж мать…

Глава вторая

Эли появился в тот момент, когда наши с Торраном переговоры об условиях контракта были в самом разгаре. Торран отверг шаблон, который я применяла для заказов о поиске украденного, и теперь по милости валовского генерала мне грозила аневризма от ярости и досады.

Старпом припарковал свою левтачку у подножия трапа «Тени звездного света», обошел его и приблизился. Лицо Эли было суровым, как гранитный утес. Мой старпом был высоким и мускулистым, с темно-коричневой кожей и теплыми карими глазами. Темные брюки и черная рубашка стали его униформой. Когда Эли не хмурился, он поражал своей красотой – до такой степени, что мы с Ки иногда теряли самообладание. Посторонние при виде подобного лица были склонны недооценивать этого мужчину, невзирая на его телосложение.

– У нас проблемы? – тихо спросил он.

Во время войны мы с Эли и Ки служили вместе, и, хотя я не нуждалась в поддержке, его присутствие помогло мне чуть-чуть расслабиться. Эли и Ки заменяли мне брата и сестру, которых я на самом деле никогда не имела, и скрепляющие нас узы, выкованные в крови и погибели, были прочны, как алмаз.

Если бы мне потребовалось спрятать труп, Эли бы молча схватился за лопату и начал копать, а Ки в это же время заметала бы следы преступления.

Я бы сделала для них то же самое.

– Это генерал Торран Флетчер, – сказала я, взмахом руки указывая на означенного валовца. – Он хочет нас нанять, но мой стандартный контракт его не устраивает, поэтому мы ведем переговоры. Вернее, он давит, а я игнорирую.

Услышав имя, Эли бросил быстрый взгляд на Торрана. Я уже видела подобное в прошлом и напряглась, чтобы перехватить атаку, но Эли только проворчал себе под нос какое-то ругательство. Потом посмотрел на меня, и мой коммуникатор, получив сигнал от его субвокального микрофона, озвучил:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Это все Ки виновата.

Эли бросил на меня весьма раздраженный взгляд и вздохнул с мученическим видом.

– Ну да, я виновата в том, что заставила Тави согласиться заработать за восемь недель больше, чем мы обычно собираем за два года, – донеслись через имплант слова Ки. Тон был язвительный. – Горе-то какое.