Елена Рахманина: Мы – не твои родные

Глава 1

Майя

Я стояла у могилы, и слезы, которые так старательно сдерживала с момента отпевания в храме, теперь беспрепятственно текли по щекам. Внутри расползалась пустота – тёмная и холодная, как ветер, гуляющий между надгробиями.

Я знала, что вскоре на могильной плите появится надпись: «Антон Михайлович Воронцов. 2003-2025. Любимый сын и брат». А сейчас я со скорбью смотрела на опущенный в землю деревянный крест, пытаясь осознать размер своей потери.

Ему было всего двадцать два года. Вся жизнь впереди. Утрата, оставившая зияющую дыру в моей груди. Невосполнимую.

На этой надписи не появится слово «отец» или «возлюбленный». Для его родственников меня попросту не существовало. Отчасти я понимала их. Что такое моя боль по сравнению с тем, что испытывает его мать? Но всё же я не могла вздохнуть полной грудью, ощущая, как невидимая могильная плита, на которой пока не выгравированы годы жизни моего любимого, давит мне на сердце.

Я не была приглашена на траурную церемонию. Его мать, должно быть, едва ли знала, как меня зовут. А его брат, вероятно, вообще не подозревал о моём существовании. Для них Антон был только «любимым сыном и братом», а я – случайным эпизодом в его короткой жизни.

Я обхватила себя руками, чувствуя подступающую тошноту, ставшую моей постоянной спутницей в последние дни. Утреннее недомогание, беспощадно настигающее меня в самые неподходящие моменты. Кто бы мог подумать, что наш роман с наследником одной из богатейших семей города закончится вот так – на кладбище, с ребенком под сердцем, о котором я едва успела сообщить его отцу.

– Ты в порядке? – мягкий голос Вики вернул меня к реальности.

Погребение заканчивалось. Большинство присутствующих – люди в дорогих костюмах, с сдержанными выражениями лиц, которые, казалось, пришли сюда скорее по обязанности, чем по зову сердца – уже спешили разойтись. Вероятно, деловые партнеры и далекие знакомые семьи, не знавшие Антона по-настоящему. Только семья – статная женщина средних лет с безупречно прямой спиной, очевидно мать Антона, и высокий темноволосый мужчина, державшийся чуть поодаль – остались у могилы.

– Да, – тихо ответила я, хотя это была очевидная ложь. – Пойдем отсюда.

Я была благодарна Вике за поддержку. Мы дружили с первого курса, вместе преодолевали все трудности учебы на медицинском факультете. Она и Антон тоже были знакомы – все мы учились в одном университете, хоть и на разных факультетах. Именно на университетском празднике полгода назад я и познакомилась с Антоном. Но сегодня Вика оказалась единственным близким человеком среди всех присутствующих.

Я развернулась, чтобы уйти, но внезапно почувствовала на себе пристальный взгляд. Подняв голову, я встретилась глазами с тем высоким мужчиной, стоявшим рядом с матерью Антона. Холодный, оценивающий взгляд ледяных голубых глаз заставил меня вздрогнуть. В нем не было ни тепла, ни сочувствия – лишь ледяное презрение и что-то еще, чего я не могла распознать. Этот взгляд словно пригвоздил меня к месту.

– Кто это? – шепотом спросила я у Вики, наконец найдя силы отвести глаза.

– Ты не знаешь? – удивилась подруга. – Это Ярослав Воронцов, старший брат Антона. Говорят, последние годы он единолично управляет всем семейным бизнесом.

Я снова украдкой взглянула на него. Теперь я заметила семейное сходство – те же темные волосы, резкие черты лица, прямой нос, высокие скулы. Но если Антон всегда светился энергией и весельем, его брат казался высеченным изо льда. Его мускулистая фигура, обтянутая безупречным черным костюмом, излучала силу и властность.

– Пойдем, – повторила я, ощущая себя все более неуютно под этим пронизывающим взглядом.

Но не успели мы сделать и нескольких шагов, как раздался властный женский голос:

– Подождите!

Елена Михайловна Воронцова быстро приближалась к нам. Её идеальная осанка и гордо поднятая голова не выдавали той скорби, которую должна была испытывать женщина, потерявшая сына. Только глаза, покрасневшие и сухие, говорили о бессонных ночах.

– Вы ведь та самая девушка? – спросила она без предисловий, окидывая меня оценивающим взглядом. – Майя, верно? Антон рассказывал о вас.

Надо же, всё-таки ей известно моё имя.

– Да, – я нервно сглотнула. – Мне очень жаль…

– Нам нужно поговорить, – перебила она меня. – Не здесь. Приходите завтра к нам домой в три часа дня.

Это прозвучало не как вопрос, а как приказ. Женщина протянула визитную карточку с адресом и, не дожидаясь ответа, развернулась и пошла обратно к могиле. Ярослав всё это время наблюдал за нами, не двигаясь с места, выражение его лица оставалось непроницаемым.

– Что ты будешь делать? – спросила Вика, когда мы наконец покинули кладбище.

Я посмотрела на визитку в своей руке, ощущая тяжесть решения, которое мне предстояло принять.

– Пойду, – решительно ответила я. – У меня нет выбора. Они имеют право знать.

Ярослав

Я стоял у окна просторного кабинета в семейном особняке и смотрел на подъездную аллею, ожидая её появления. Вчера на кладбище я наконец увидел ту, из-за кого мой младший брат пошел наперекор всей семье. И, к своему удивлению, почувствовал не только ожидаемое презрение, но и непрошеный укол интереса.

Она была полной противоположностью женщинам, с которыми обычно встречался Антон – не гламурная модель с подиумов Парижа, а хрупкая, бледная девушка с естественной красотой и какой-то необъяснимой уязвимостью, тронувшей что-то в глубине моей души.

Светлые волосы, зеленые глаза – заплаканные и всё равно удивительно ясные. Одним словом, обычная. Таких тысячи. Что в ней нашел Антон?

И почему я не мог выбросить из головы её образ с тех пор, как увидел на кладбище?

«Охотница за состоянием, как и все остальные», – мысленно одернул я себя, стискивая челюсти. За тридцать два года я повидал достаточно молодых женщин, мечтающих о богатом муже. Наверняка эта Майя из того же теста – только лучше других умеет играть роль невинной девушки.

Мои размышления прервал звук подъезжающего такси. Из машины вышла она – в простом светло-сером платье, с собранными в хвост волосами, без малейшего намека на макияж. Она выглядела ещё моложе, чем вчера, и я почувствовал новый приступ раздражения. Сколько ей, двадцать? Девятнадцать? Антону было всего двадцать два. Что они вообще знали о жизни?

– Ярослав, – голос матери из дверей кабинета заставил меня отвернуться от окна, – она приехала.

– Я вижу, – сухо ответил я, расправляя плечи.

– Я хочу, чтобы ты вёл разговор, – мать выглядела утомленной, но сохраняла свою обычную собранность. – Мне нужна твоя оценка.

– Моя оценка уже готова, – усмехнулся я. – Очередная девица, положившая глаз на наши деньги. Таким, как она, нужен только счет в банке, а не человек рядом.

– Возможно, – не стала спорить мать. – Но есть кое-что, что ты должен знать. Антон сказал мне перед… перед аварией, что она беременна.

Я замер, затем медленно повернулся к матери:

– Что?

– Он пришел ко мне, заявил, что она беременна и что он собирается жениться на ней, – голос матери дрогнул. – Мы поссорились. Я сказала, что не допущу этого брака, что она наверняка обманывает его ради денег. Он уехал в ярости. А через два часа мне позвонили из больницы…

Она не закончила фразу. Не нужно было.

До этого момента мне было неизвестно, что послужило причиной аварии, в которой погиб младший брат. Открывшаяся правда отозвалась острой болью в сердце.

– И ты веришь, что она действительно беременна? – скептически спросил я, не позволяя эмоциям прорваться сквозь выработанный годами практики самоконтроль. – Это может оказаться уловкой.

– Мы выясним, – твёрдо сказала мать. – Если это правда, её ребенок – всё, что осталось от Антона.

В её глазах я заметил то, чего не видел уже давно – надежду. Она отчаянно цеплялась за мысль о том, что частичка Антона может жить в этом ещё не рожденном ребенке. Эта надежда одновременно настораживала и раздражала меня.

– Если это ребенок Антона, – добавил я, выделяя каждое слово. – Откуда нам знать, что она не была с кем-то ещё? Шесть месяцев отношений – это не так уж и много, тем более с таким, как Антон. Он не был образцом постоянства, и она могла вести себя так же.

– Ты очень циничен, Ярослав, – в голосе матери слышался упрек, но и тень сомнения тоже присутствовала.

Я понимал её. После смерти отца пять лет назад Антон стал центром её жизни. Теперь, потеряв и его, она цеплялась за любую возможность сохранить хоть частицу сына. Даже если происхождение этой частицы вызывало вопросы.

– Чего ты хочешь от меня? – спросил я, невольно сжимая кулаки.

– Я хочу, чтобы ты поговорил с ней. Оценил, что она за человек, – ответила мать. – И если она действительно беременна, предложил ей сделку. Мы обеспечим её и ребенка материально, а она передаст нам права на воспитание наследника Воронцовых.

Я напрягся. Типичная сделка в наших кругах. Деньги для непутёвой матери в обмен на ребёнка. Я слышал о подобном не раз от своих друзей. Глупых, легковерных мужчин, которых разводили на деньги девицы с низкой социальной ответственностью, вовремя забеременевшие.

Домработница доложила о прибытии гостьи, и мать кивнула:

– Проводите её в малую гостиную. Мы сейчас подойдем.

Глава 2

Майя

Когда Воронцовы вошли в гостиную, я стояла у окна, разглядывая удивительно красивый сад. Услышав шаги, я обернулась и почувствовала, как напряглись плечи при виде Ярослава. Вблизи он казался еще более внушительным – высокий, атлетически сложенный, с пронзительными голубыми глазами, от которых, казалось, невозможно ничего скрыть.

– Здравствуйте, – тихо сказала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Спасибо, что пригласили меня.

– Присаживайтесь, Майя, – Елена Михайловна указала на кресло, обитое бледно-голубым шелком. – Полагаю, вы уже видели моего старшего сына, Ярослава.

Я кивнула, избегая встречаться с ним взглядом. Опустилась в кресло, выпрямив спину и сложив руки на коленях. Несмотря на очевидную нервозность, я старалась держаться с достоинством. Хотя роскошная обстановка, напоминавшая залы Эрмитажа, с антикварной мебелью и картинами в тяжелых позолоченных рамах, заставляла чувствовать себя не в своей тарелке.

– Не буду ходить вокруг да около, – начала Елена Михайловна, сев напротив меня в такое же кресло. – Перед смертью Антон сказал мне, что вы беременны. Это правда?

Я на мгновение закрыла глаза. Перед смертью. Эти слова, произнесенные вслух, вонзились в сердце, как осколки льда. Значит, он всё же решился поговорить с матерью. Вспомнилось, как Антон обещал всё уладить, говорил, что его семья примет нас. «Мама немного поворчит, но в конце концов сдастся, ей важно моё счастье». Теперь я понимала, насколько он ошибался.

– Да, это правда, – собравшись с силами, ответила я. – Срок небольшой, всего пять недель. Я узнала за пару дней до… до аварии.

– И каковы ваши планы? – спросила Елена Михайловна, внимательно наблюдая за мной.

– Я собираюсь оставить ребенка, – твердо ответила я. – Понимаю, что это неожиданность для вас, и не претендую ни на что. Просто считала, что вы должны знать о существовании внука или внучки.

– Не претендуете? – раздался резкий голос Ярослава, который до этого стоял молча, скрестив руки на груди. – Вы хотите сказать, что не рассчитываете на финансовую поддержку нашей семьи?

Я подняла глаза и наконец встретилась с его пронзительным взглядом, от которого внутренности будто покрылись коркой льда. Но одновременно внутри вспыхнул гнев – чистый, обжигающий, придающий мне сил.

– Я пришла сюда не за деньгами, – холодно ответила я. – Если вы думаете, что я спланировала эту беременность, чтобы получить доступ к вашему состоянию, то глубоко ошибаетесь. Я любила Антона.