– Отлично, а теперь возьми этот, – я пнул чародин, лежащий на земле, – и сделай то же самое.

На этот раз мужчина выполнил действие с первого раза и трясущейся рукой протянул чародин мне.

– Нет, – покачал я головой и показал висящую со щитом руку, – подашь мне, когда я скажу, а сам вставишь пулю в тот, что я дам, понял?

Мужчина кивнул и прижал ружье к груди, а я обвел всех пятерых взглядом, остановившись на миг на Аньяре. Вытер рукавом пот с лица, подмигнул и сказал:

– Все будет хорошо.

Твари словно дожидались этого, и прямо на моих глазах стена огня разошлась, и внутрь нашей ловушки стала протискиваться жуткая морда. Расстояние было мизерным, поэтому я не целясь вскинул ружье и нажал на спуск. В тот же миг голова огнегрива взорвалась, как арбуз, а я бросил разряженный чародин мужчине под ноги и крикнул:

– Давай!

В этот момент послышалось клокотание с другой стороны. Выстрел!

– Давай!

Снова разворот. Выстрел!

– Давай!

Я сбился со счета, сколько тварей положил, но, когда в очередной раз крикнул: «Давай!», мужчина не подал мне чародин, а вместо этого с бледным лицом потряс перевернутым мешочком, демонстрируя, что зарядов больше нет. «Ну вот и все, не дождусь я спасательной команды», – промелькнула в голове мысль, и, выронив бесполезное оружие, я вытащил обычный железный нож, которым разве что можно поковыряться огнегриву в зубах.

Как раз показалась очередная тварь, и, закрыв собой людей, я вытянул свой ножичек вперед и приготовился к последней схватке. Сделав пригласительный жест лезвием, крикнул:

– Ну давай, иди сюда!

Но тварь вдруг отступила назад, и в этот момент подул ветер. В разряженной атмосфере стало тяжело дышать, но и огонь начал опадать, а дым улетучиваться вверх. Видимость значительно улучшилась, и я увидел, как около трех десятков огнегривов метаются между деревьев из стороны в сторону, не решаясь к нам приблизиться. Я с удивлением посмотрел на свой ножичек и неожиданно услышал за спиной голос Когтя:

– Приготовиться!

Я обернулся и обнаружил в метрах двадцати от себя плотную шеренгу подростков, которые держали чародины на изготовку, спереди же их прикрывали обычные мужики с деревянными копьями.

– Да чтоб меня, это же классическая линия пехоты! – пробормотал я пораженно.

Догадаться, что произойдет дальше, было не трудно, и с криком «Ложись!» я рухнул на людей, прижимая их к земле.

– Огонь! – услышал я команду Когтя и следом за ней следующую: – Перезаряжай!

Сразу же упало восемь огнегривов, а остальные заметались еще быстрее, не собираясь сдаваться, но через мгновение я снова услышал:

– Огонь! Перезаряжай!

Минуты две продолжалось это истребление, пока не упала последняя тварь, а я почувствовал, как меня кто-то дергает за плечо.

– Живой, княже? – спросил Воледар.

Я перевернулся на спину и, глядя ему в глаза, с улыбкой сказал:

– Где-то я это уже слышал…

После чего свет в глазах потускнел, и я отключился.

* * *

На небе проносились красноватого оттенка облака, а под ними на холме стояли братья Христовы. Их одежда горела, и языки пламени облизывали им лица, но они словно не замечали этого. Сотни слуг Господа продолжали охранять ковчеги, не сдвигаясь с места. Но и Святыни были объяты синим пламенем, возвышаясь над всеми, словно маяки.

Вспышка! Все вокруг замерцало, и на том же холме остались обугленные остовы, вокруг которых лежали сотни горсток пепла. Через мгновение налетел сильный ветер, подхвативший пепел и поднимая его в воздух. Казалось, что черная взвесь праха поднимается до самых небес.

Вспышка! Горящий город, на улицах черные фигуры людей, стоящие на коленях и молящиеся Господу. Снова тот же ветер принялся постепенно стачивать эти фигуры, унося частички куда-то за стены города.

Вспышка! Черный прямоугольный тоннель, бесконечный, ему нет конца и края. Он идет по этому тоннелю, касаясь руками светящихся символов.

Вспышка! Голубая сфера, вокруг которой абсолютная темнота. Она пульсирует и издает звук, будто мощный поток воздуха проносится в ущелье. Он пытается сопротивляться, но сфера сильнее, и он приближается к ней все быстрее и быстрее. Куда не посмотри, всюду голубоватый свет. Вспышка!

Он вдруг почувствовал, что лежит на спине, укрытый каким-то тряпьем. Слышались хорошо узнаваемые звуки леса и еще что-то бурно обсуждающие приглушенные голоса. «Где я?» – подумал он и открыл глаза. Точнее попытался открыть оба глаза, но свет увидел лишь один.

С трудом сдержавшись от желания потрогать невидящий глаз, он обвел пространство другим. Потолок и стены тканевые, и все это удерживают деревянные жерди. «Палатка», – подумал он и слегка повернул голову, что тут же отдалось болью в висках. Он зажмурился, пережидая приступ, а затем снова открыл глаз.

Он заметил, что лежит практически у земли, среди десятка людей, так же лежащих на нехитрой подстилке. Рядом с некоторыми стояли корзинки и бутылки, такую же утварь он обнаружил и рядом с собой. А в нос ударил резкий запах, который он раньше не замечал, и это натолкнуло его на мысль, что это зельная палатка. Хотя какая еще она может быть, если здесь лежат увечные.

Убедившись, что здесь безопасно, он попытался приподняться, но мгновенно пришла тошнота, а по всему телу прокатилась боль. Казалось, что каждый миллиметр кожи болит, будто он горит в адском пламени. Такого он уже стерпеть не смог, и из его рта вырвался полный боли стон.

Ощущение времени пропало, и ему казалось, что это продолжается вечность, но сквозь затуманенный болью разум он почувствовал, как что-то прохладное легло на лоб, и прямо над ним послышался уже немолодой женский голос.

– Слава Тебе, Господи, очнулся. Тихо, тихо, не двигайся.

Боль немного стихла, и он снова открыл глаз. На него смотрела обладательница голоса, женщина лет сорока – пятидесяти, с добродушным лицом. Она держала руку на его лбу, а затем пропала из виду и вскоре появилась вновь.

– А мы уж думали, не очнешься, – продолжила женщина. – На вот, выпей, полегчает.

Она поднесла к его рту чашку и другой рукой аккуратно приподняла ему голову. Пить хотелось неимоверно, поэтому он жадно припал губами к сосуду, а женщина продолжала говорить:

– Народ поговаривал, что мертвеца носим уже четвертый десяток дней. А ты вон какой крепкий оказался.

Жидкость оказалась терпкой, но сейчас это было неважно, главное – смочить пересохшее горло. Наконец питье закончилось, и женщина медленно положила его голову обратно на валик.

– Вот и хорошо, – сказала зельница. – Через минуту начнет действовать, тогда поменяю твои повязки. А ты пока полежи, не шевелись.

И действительно, через минуту боль притупилась, а в голове немного прояснилось.

– Где… – не закончил он, зайдясь кашлем.

Зельница снова молча поднесла ему чашку с питьем, и тот сделал пару глотков, отчего кашель тут же прекратился.

– Ну что, теперь не болит?

Он прислушался к себе и легонько покачал головой.

– Где я? – прохрипел он.

– Княжество Грамовичи, через пару дней к Берегинску подойдем.

На несколько секунд он задумался, вспоминая карту Беловодья, и удивился, насколько далеко оказался от того места, где помнил себя последний раз. Эта мысль натолкнула его на другой вопрос:

– Что со мной?

– Обгорел ты сильно, милок. Поди все тело в ожогах. Как ты выжил, не представляю; а те, кто тебя принес, говорили, что сам шел.

– Увечное тело не помеха, если дух и вера сильны, – не задумываясь ответил он.

Зельница только покачала головой, а затем спросила:

– Монах, служитель церкви, а может, ведомник?

Он хотел ответить, но в этот момент в палатку ворвались несколько человек, громко переговариваясь.

– Да нормально все со мной, перегрелся немного – вот и все, – услышал он молодой мужской голос.

Зельница тут же отпрянула и, поднявшись, встала по центру палатки, уперев руки в бока. От этого ему открылся взор на появившуюся компанию, где, как он и предположил, был молодой парень с трубками из святых символов за спиной, мужчина в годах и седой бородой и совсем юный безусый мальчишка, но одетый как вой. Тот, что с седой бородой, так же громко сказал:

– Пусть тебя Вараня посмотрит.

– Да чего меня смотреть?! Лучше скажи, почему об этих огнегривах я узнаю, когда они уже забрались к нам в лагерь?

Похоже, зельница и была Вараней.

– Вы чего разорались, ироды? – заявила она так язвительно, что перепалка тут же прекратилась. – Тут палатка для болезных, а не ваш совет. Да и с чего ты, старый, решил, что если я кухарка, то обязательно зельница в пятом колене? – И уже нормально добавила: – Хотя я и так вижу, что здоров он.

Пожилой мужчина пару секунд сверлил Вараню взглядом, а потом сплюнул на пол и, развернувшись, вышел. А совсем юный вой вдруг заявил что-то странное:

– Дозволь, княже, и мне уйти. Нужно еще устроить разбор случившегося с третьим взводом.

– Иди, – сказал молодой парень и кивнул в сторону выхода, а сам повернулся к Варане и спросил: – Как они?

– Жить будут, – буркнула Вараня.

Но названный князем словно не слушал ее и пытался заглянуть Варане за спину. Та проследила за его взглядом и повернулась туда, куда тот смотрел, затем снова посмотрела на князя и добродушно сказала:

– Это ты, Дамитар, лоб здоровый, а она барышня хрупкая. Выспится – и все будет хорошо. Так что ступай, не мешай зельничать.

Парень кивнул и уже почти повернулся к выходу, когда вдруг заметил его взгляд. Князь сначала замер, а потом сделал пару шагов навстречу и присел рядом на корточки.

– Очнулся все-таки.

– Да, только что, – ответила Вараня. – Если пришел в себя, значит, пойдет на поправку, только вот что делать с его увечьями, ума не приложу.

Названный князем провел по его телу взглядом и снова сказал странное:

– Да, у меня на родине с такими ожогами без медицинской помощи долго не живут.

Князь вдруг посмотрел ему в лицо и от сверлящего взгляда болезного медленно нахмурился.

– Кто ты? – спросил холодно названный князем.

Сразу он не ответил, продолжая рассматривать лицо парня, но затем все же сказал:

– Отец Верилий.

– Священник? – удивился князь. – Мы думали, что все священнослужители погибли. Ты единственный, отец Верилий, выжил.

– Бог уберег, – прохрипел отец Верилий.

Князь еще раз пробежался взглядом по телу священника и скептически произнес:

– Ну, это как сказать.

Князь посидел еще пару секунд, а затем поднялся:

– Выздоравливай, отец Верилий. Нам сейчас вера нужна, как никогда.

Более не задерживаясь, парень направился на выход и у самого полога едва успел отскочить в сторону, пропуская девушку лет шестнадцати.

– Где тебя носит, Надея? – тут же возмутилась Вараня.

– Вот, все, что смогла найти, – протянула девушка горстку листьев какой-то травы.

Вараня выхватила зелень из рук Надеи и указала на отца Верилия:

– Поменяй ему повязки, пока я заварю отвар.

Девушка ахнула, прикрыв рот ладошкой, и тут же присела рядом на колени, принимаясь за удаление испачканных повязок.

– Кто это был? – спросил отец Верилий, глядя на девушку.

– Кто? – бросила Надея, не отрываясь от работы, но потом взглянула на полог палатки и махнула рукой: – А, это Дамитар… – Запнулась на мгновение и продолжила: – Князь наш Воеводин.

Единственный глаз отца Верилия блеснул, а затем священник уставился на полог палатки и не отрывался от него больше часа, пока не уснул.