Павел Барчук: Гусар

Глава 1

Какой-то отвратительно мерзкий звук пробивался сквозь сон, категорично мешая досмотреть, как я получаю «Оскар», стоя в шикарном смокинге перед многотысячным залом.

Этот чёртов «Оскар» в последнее время снился мне достаточно часто. Хотя, чисто теоретически, блогерам подобные награды неположены. Но с другой стороны, большинство моих коллег уже переступили порог обычных видосиков и рилсов. Кто-то поёт, кто-то снимается в кино, кого-то вообще в депутаты понесло. Не иначе как от скуки. Так что, почему бы и нет?

Сон был приятный. Награду мне вручала Марго Робби, игриво подмигивая. По-моему, это был намёк на встречу с продолжением, которая ждала меня после завершения официальной части мероприятия. Сон имел все шансы перейти в разряд эротических. Не то, чтобы я фанат эротических снов, но для Марго Робби можно сделать исключение.

Однако громкая музыка снова ударила по готовому к фантазиям сознанию и мне пришлось вынырнуть из приятных сновидений.

– Да чтоб вас…

Я открыл глаза, рукой нащупал телефон, лежавший под кроватью. Развернул его и посмотрел на экран.

Это был не будильник, как показалось сначала. Это был звонок от моего менеджера. Я поднял взгляд и посмотрел на часы, висевшие прямо над плазменной панелью. Цифры показывали 08:15. В такое время я обычно ещё сплю, о чём Толику известно доподлинно.

Вчерашнее мероприятие, где блистал Олег Лайфхакер, то есть я, закончилось глубокой ночью, которая уже переходила в утро. Так какого хрена?!

– Да! – Рявкнул я в мобильник, собираясь послать Анатолия Вайсмана, моего старого друга и по совместительству менеджера, и редкостный придурка куда подальше.

– Олежа! Олежа, это просто жопа! Сейчас же, срочно поднимай свою…

Толик завис на пару секунд, соображая, уместно ли будет в одной фразе дважды употребить слово «жопа». Однако ситуация, похоже, была из рада вон выходящей.

– Жопу поднимай, Олежа, свою. Срочно вали из страны. Налоговая занялась твоими счетами. Срочно! Прямо сейчас вали!

– Толян… – Я перевернулся на бок, прижимая мобильник к уху, – Что за паника? У нас же всё ровно. Ты говорил, всё платим вовремя, чётко.

– Олежа, ты прости за откровенность… но… ты дурак? Тебе двадцать три годика. Откуда столько наивности? Кто в нашей стране платит ВСЁ? Конечно, я следил за отчётами, но, поверь мне, если бы налоги оплачивались в полной мере, ты вряд ли сейчас жил бы в центре Москвы. И тачки твои…

Я поставил мобильник на громкую связь, затем медленно сполз с кровати, попутно выслушивая истерику Толика. Правда, моя медлительность закончилась ровно через несколько минут. Столько потребовалось Толику, сукиному сыну, чтобы рассказать мне детали той самой жопы, которая маячила на горизонте моей, в принципе, вполне прекрасной жизни. Таковой она была до сегодняшнего дня и я, вообще-то, искренне надеялся, что никаких перемен не предвидится.

– До семи лет, Олежа. Понимаешь? И это только мне, а тебе…

Вот где-то между упоминанием статей уголовного кодекса и рыданиями Толика я понял: реально пора валить. Причём очень быстро.

– Василий Петрович, который отец Коли Ревякина, ну ты понял… Он предупредил. И он же сказал, что у тебя есть двадцать четыре часа, чтобы энергично собрать вещи и улететь в сторону любого государства, которое нам сегодня слегка недружественное. Олежа! Ты меня слышишь? Забыл, что с Малиновской сделали? А ведь баба, так-то, охренительные связи имела. И что? Сидит она, Олежа! Слышишь?

Я слышал. Ясный хрен я прекрасно все слышал! Более того, я уже лихорадочно метался по комнате, закидывая вещи в чемодан.

Василий Петрович, упомянутый Толиком, являлся сотрудником каких-то там очень серьёзных структур, поэтому если он посоветовал валить из страны, то я уже минут пять как должен сидеть в самолёте, покидающем воздушное пространство Российской Федерации.

– Толян, созвонимся позже! – Крикнул я в трубку, скинул звонок, помчался сейфу и начал выгребать всю наличку.

Не могу сказать, что ее было там очень много, но на первые месяцы спокойной жизни должно хватить. А насчет остального…

Я завис, с грустью изучая стены родной квартиры. Ее с собой не утащишь. Придётся пожертвовать. Наверное. Хотя, из аэропорта наберу Толика и поговорю с ним. Хата оформлена на дальнего родственника. Глядишь, не доберутся.

– На кой черт им понадобился Олег Лайфхакер… Марафоны не вел. Людей в светлое будущее не звал, про правительство гадостей не говорил… – Бубнил я, закидывая стопки денег в сумку и заодно соображая, как мне их протащить через таможню.

Там же надо декларировать… или уложусь в рамки? На волне легкой паники мозг тупил. Хотя, возможно это было последствием ночной тусовки, где я безбожно, совершенно хамским образом налакался.

Тем не менее, мое непонимание выглядело вполне оправданным. Олег Лайфхакер успешен только потому, что не лез ни в какое заумное дерьмо.

Мои «лайфхаки», если уж совсем честно, сводились к тому, как красиво потягивать смузи у бассейна, чтобы свет выгодно падал на загар, какой шмот покупать и в какие заведения стоит ходить. Все! Никаких авантюр, никаких афёр, никакой роли коуча.

Мой девиз был прост и незамысловат: «Жить в кайф, ни в чём себе не отказывать, и чтобы не докопались». Наверное, именно поэтому мой канал пользовался бешенной популярностью. Люди имеют сильную тягу к халяве и красивой жизни.

Сегодняшний «лайфхак» несомненно получится самым глобальным – как красиво и безболезненно свалить из страны, когда тебя вот-вот прихватит налоговая. Эти – настойчивые сволочи. Хуже питбулей с их смертельной схваткой. Собаке хотя бы можно разжать пасть, налоговая если вцепится, будет держать до последнего. До последнего рубля. Так точнее. Пример упомянутой Толиком Малиновской был показателен – раздели до гола.

Поэтому мое решение выглядело предельно просто: собрать всё, что можно, и переждать сложный период где-нибудь на Бали или в Дубае, пока всё не уляжется. Чистый «стратегический отход». Ничего личного.

Насчет недружественной страны, которую посоветовал Толик, имелись сомнения. Велика вероятность, что туда я уеду, а вот оттуда уже хрен мне кто даст вернуться. Знаем мы эти истории. А я не готов всю оставшуюся жизнь провести на Туманном Альбионе. Не нравится он мне. Да и не люблю арабов или кто там понаехал. Поэтому выберем более привычное направление.

Утомившись считать деньги, я начал просто запихивать их в небольшую спортивную сумку, которая всегда стояла наготове – на случай спонтанных поездок, конечно же. В конце концов, разберусь на месте, сколько там можно протащить, а сколько придётся заявлять. Теперь все по закону буду делать. Ну его к черту. Лучше переплатить, чем несколько лет смотреть на небо в клеточку.

Достаточно скоро я был готов отчалить из Москвы. Кэш, несколько комплектов дизайнерской одежды, паспорт и телефон – всё, что нужно для счастливой жизни без проблем.

Уже перед выходом из квартиры, вспомнил, что ни хрена не выкладывал с самого утра. Метнулся к балкону, собираясь снять сторис из разряда: «Уезжаю надолго, дорогие! Ищите меня там, где не дотянутся загребущие руки налоговой и плохой вай-фай. Обнял, приподнял!» Но уже в следующую секунду остановился.

А что, если товарищи, которые мне совсем не товарищи, следят за моими видосиками? Нет, нет, нет… Нельзя. Из аэропорта что-нибудь выложу, сидя в самолете. И желательно, подлетая к Дубаю.

Через полчаса я уже мчался в сторону Шереметьево. Таксист, судя по всему, в прошлой жизни был гонщиком. Он лавировал между машинами, как бог, под мои постоянные крики: «Быстрее! Ещё быстрее!»

Заодно по пути на «букинге» выбирал билеты. Самый ближайший рейс оказался в Тай, на нем и пришлось остановиться.

Странное дело, но я чувствовал какой-то подъем. Плющило и таращило меня знатно. Думаю, дело было в адреналине. В последнее время жизнь немного утратила краски. Наверное, из-за бесконечных дней, похожих друг на друга. А тут вдруг – опасность, погоня, побег.

Даже начал прикидывать, как хорошо смогу подзаработать на теме вынужденного изгнания. В конце концов, налоговая абы за кем не охотиться. Можно сказать, это – верный признак известности.

Я поправил темные очки и бейсболку, одернул рукав худи. Надеюсь, одежда в достаточной мере простая, чтоб меня не узнали. Специально из всего гардероба выбрал самый непримечательный прикид.

Как только таксист припарковался, я выскочил из машины, не забыв прихватить чемодан и спортивную сумку, в которой лежали денежки, и помчался в здание аэропорта.

Наверное, это была моя карма, или просто роковое стечение обстоятельств, но возле стойки регистрации пришлось притормозиться. Задержка имела вид вполне реальный, человеческий.

Это был мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения, с сединой в висках и выправкой военного. Он перегородил мне дорогу, увлечённый разговором со своей спутницей.

Рядом с ним стояла девчонка, лет семнадцати, с горящими глазами. Естественно, горели они не сами по себе. Девушка заметила, как я пытаюсь обойти мужчину, а так же их тридцать пять сумок.

Сначала она легонько нахмурилась, пристально вглядываясь в мое лицо, а потом на малышку снизошло озарение. Конечно же, она меня узнала.

– Ой! Лайфхакер! Олег Лайфхакер! Можно селфи? – воскликнула девчонка, фонтанируя восторгом.

Я, привыкший к такому вниманию, снисходительно кивнул. Хотя, скажем прямо, место, время и ситуация совершенно не подходили для совместных фото. Но… Не могу отказать красивым девушкам с глазами трепетной лани.

Пока мы делали снимок, мужчина прищурился, изучая меня с ног до головы. В его взгляде была оценка. Да. Он оценивал меня. Последний раз я такой взгляд видел в военкомате, когда доказывал, что «не годен».

– Николай Петрович, полковник в отставке, – представился мужик, протягивая руку. – Лечу с семьёй в Крым на отдых.

Вообще, я, как бы, его ни о чем не спрашивал. Какая мне, к чёртовой матери, разница, куда он летит и с кем? Однако девушка, которая приходилась мужику то ли дочкой, то ли внучкой, продолжала снимать видос, поэтому пришлось натянуть маску вежливого человека. Репутация в нашем деле дорого стоит.

– Замечательно. – Расплылся я в улыбке и даже несколько раз тряхнул ладонь полковника.

Он кивнул на девушку:

– Это моя внучка, Алина. С ума сходит по вашим этим блогерам. Раньше-то кумиры были совсем другими…

О-о-о-о-о… Ну ясно. Сейчас начнётся, про траву, которая была зеленее, про советское прошлое, про пионерские галстуки и комсомольскую совесть. Судя по возрасту мужика, он застал и то, и другое.

– А вы куда? – Поинтересовался полковник.

– А я – туда. – Моя рука очертила круг в воздухе, намекая на сторону, совершенно противоположную от Крыма. – Солнце, море, белоснежные пляжи, экзотические фрукты и сплошной позитив.

– Хм… – Николай Петрович слегка нахмурился. – Что ж вас так тянет в эти «заграницы» ваши? Неужели здесь мало красивых мест? У нас такая замечательная страна. Вот Крым. Вы бывали в Крыму? А Байкал. Ну где, скажите мне на милость, можно найти что-то, хотя бы отдаленно напоминающее Байкал? Родина, опять же. Все – свое, понятное.

Я, не удержавшись, усмехнулся. Просто в словах полковника было слишком много пафоса, который меня всегда поражал в людях его поколения.

Вообще, я не собирался ему отвечать. Зачем тратить время на пустые разговоры с человеком, который, судя по всему, за пределы страны хрен выезжал? К тому же, военный. Но… Меня прямо будто кто-то подбил под руку, потянул за язык.

– Родина? Может и так. Но мне хорошо, где нет налоговой и где вай-фай ловит. А здесь мне уже не очень хорошо. Нет. Вы не подумайте. Родину люблю всем сердцем. Но знаете… У нас с ней, так сказать, гостевой брак и свободные отношения.