– Ну и слава Богу, – сказал я и вошёл в кабинет, чтобы переодеться и идти на приём. Перед тем, как выйти в коридор, обернулся к Прасковье: – Савелию привет от меня.

– Хорошо, передам, – сказала девушка, проводив меня удивлённым взглядом.

Это же надо, весна что ли так работает? Куда ни глянь у всех личная жизнь налаживается. Но, это радует, это правильно. Пока спускался по лестнице, вспомнил про Илью с Лизой. Последние несколько дней с ними только в коридоре здороваемся. Надо бы организовать какое-нибудь совместное культурное мероприятие. Вспомнив Лизу, вспомнил и про дядю Гота. Твою дивизию, я уже и забыл, когда у него был в последний раз! А ведь у меня к нему есть важный разговор. Так за размышлениями я дошёл до манипуляционной и открыл дверь.

– Александр Петрович, где он? – чуть ли не набросилась на меня прямо с порога Евдокия Скобелева. Потом поняла, что перестаралась, сделала шаг назад и раскраснелась. – Его второй день уже нет в палате. А сегодня я увидела, что и вещей его нет. Он уже выздоровел?

– Так он вроде сильно и не болел, – ответил я, улыбаясь. Девушка даже не назвала имени того, кого ищет, но мне и так понятно, кого именно она имеет ввиду. – У него теперь есть собственная квартира, могу адрес продиктовать.

– Да нет, что вы, – Евдокия засмущалась и покраснела ещё сильнее. – Я просто так спросила, хорошо, что он выздоровел. Пациента вызывать?

– Вызывай, – кивнул я, продолжая за ней наблюдать.

Ну да, конечно, просто так она спросила. Теперь старается отвлечь меня от темы. Ладно, не буду смущать человека. А Валере скажу сегодня, что тут кое-кто по нему сильно соскучился. Какой-то не госпиталь, а бюро знакомств, ей Богу. Следующий шаг – дворец бракосочетаний. Хотя, на эту роль загородное имение Насти подходит лучше.

Евдокия Савельевна сегодня работала особенно старательно, больше разговаривала с пациентами, с особой бережливой тщательностью удаляла атеросклеротические бляшки, давала всем напутствия перед уходом. Всеми силами старалась отвлечься сама и увести меня от темы первого короткого разговора с утра.

Примерно после одиннадцати мне позвонили из городской управы и сказали, что я могу приехать за документами на квартиру. Только я положил трубку, как по тому же вопросу позвонил Валера. Когда я во время разговора назвал его по имени, Евдокия встрепенулась, но тут же отвернулась к окну, делая вид, что интересуется переменчивой Питерской погодой.

– Евдокия Савельевна, мне сегодня понадобится ваша помощь в конце рабочего дня, – сказал я девушке, когда положил трубку. – Вы никуда не торопитесь?

– А куда мне торопиться? – спросила она, грустно улыбаясь. – И чем я могу вам помочь?

– Помощь нужна Валерию Палычу, – сказал я и девушка заметно разволновалась.

– А что с ним? – спросила она, снова краснея.

– Да не переживайте вы так, – улыбнулся я. – Просто мы решили немного изменить его внешность, чтобы он был похож на себя прежнего, а не на господина Лисина. Начнёт жизнь с чистого листа, чтобы никто ему в этом не мешал.

– Вы хотите изменить его лицо? – удивилась она и снова заметно встревожилась. – Но зачем?

– Ну вы же знаете, что он изначально призрак, для которого нашли тело?

– Да, и это меня не смущает, – ответила Евдокия. Я чуть не рассмеялся, как она с каждой фразой сдаёт с потрохами то, что пытается скрыть, то есть свой к нему интерес.

– Так вот, – продолжил я, не скрывая улыбку, – чтобы прошлое на него внезапно не свалилось из-за угла, мы решили изменить ему лицо. Постараемся приблизиться к тому, как он выглядел в прошлой жизни.

– Понятно, – кивнула девушка и начала успокаиваться. – А это для него не опасно?

– Опасно через дорогу в булочную ходить, – хмыкнул я. – От нас с вами всё будет зависеть.

– Я согласна вам помочь, – сказала Евдокия. – Вы мне только объясните тогда, что нужно делать.

– Хорошо, определимся по ходу действия.

В комнате отдыха в обед было довольно шумно. Нас теперь пятнадцать человек, как-никак. Хорошо, что приобрели новый обеденный стол, а сама комната изначально была сделана с запасом по площади. Когда нас было всего пятеро, мне казалось уютнее, но столько человек за столом мне нравилось тем, что значительно увеличилась пропускная способность госпиталя и в учебном плане, и в лечебном.

На этой неделе мы ещё заканчиваем практику предыдущих групп учащихся, а с понедельника развернёмся в полную силу. Евдокия Савельевна будет читать лекции в первой половине дня, а после обеда заниматься практикой, а я – наоборот. Остальные коллеги утром будут вести приём по определённым узким направлениям, а после обеда вести обычный приём для обучения практикантов.

Новые коллеги довольно быстро адаптировались в коллективе благодаря дружественной непринуждённой обстановке, делились рассказами об интересных пациентах и курьёзных случаях. Тут впору за всеми записывать и посвятить этому целую книгу, а то и не одну.

Последнего пациента на сегодня мы с Евдокией Савельевной исцелили за полчаса до конца рабочего дня, я выглянул в коридор. В кресле возле двери уже сидел в напряжённой позе Валерий Палыч.

– Ну что, готов? – спросил я, подмигнув ободряюще.

– Почти, – вздохнул он, глядя куда-то в пустоту прямо перед собой. – Но это уже не важно, всё решено.

– Ну тогда проходи, располагайся, – сказал я и открыл дверь пошире, пропуская Валеру в манипуляционную.

Я специально наблюдал, как отреагирует на его появление Евдокия Савельевна. Всё, как я и ожидал: сочный румянец на щеках, потупленный взгляд и улыбка до ушей. И когда она успела так в него влюбиться? Впрочем, это дело нехитрое.

– Добрый день, – сказал Валера, войдя в кабинет, кивнув Свете и Евдокии, а сам расцвёл сразу, как пион в мае.

– Мы не опоздали? – спросил Виктор Сергеевич, открыв дверь, с ним в кабинет вошла Катя.

– Ого, это для меня целый консилиум собрался? – удивился Валера.

– А то ж, – хмыкнул я. – Все за тебя переживают. Особенно Евдокия. Ты мне скажи сначала, в банке уже был? Всё получилось?

– Обижаешь, – хмыкнул Валера. – Всё нормально. Хвосты подобраны, завещание написано, объект готов к трансформации.

– Вот и отлично, – кивнул я и указал ему на стол. – Располагайся. Если вдруг будет больно, сразу скажи, Катя тебя на некоторое время отключит. Или ты не помнишь, что такое боль?

– Почему же? – усмехнулся Валера. – Вечером проверил мизинцем, где находятся ножки моей кровати. Нашёл довольно быстро, было больно.

– А-а, – улыбнулся я. – Значит ты уже в курсе. Ну что, господа хорошие, начинаем?

– Начинаем, – кивнул Виктор Сергеевич, к нему присоединились Катя и Евдокия.

– Пациент? – спросил я у Валеры, пристально глядя ему в глаза.

– А я, как пионер, всегда готов, – сказал Валерий Палыч и глубоко вздохнул. – Погнали, с Богом!

Глава 3

Пока Катя не погрузила Валеру в сон, я решил ещё раз проверить фактуру мягких тканей, прощупать скулы и нижнюю челюсть, повертеть туда-сюда уголки рта и крылья носа, чтобы представлять, что нужно сделать. Валера умудрялся хихикать, не задействуя при этом мимическую мускулатуру. Евдокия Савельевна тем временем листала книгу, которую мне дал Виктор Сергеевич.

– Я думаю, что начать желательно с формы скул и нижней челюсти, – сказал Виктор Сергеевич.

– Безусловно, – кивнул я. – Потому что форма лица уже поменяется, тогда с мягкими тканями колдовать меньше придётся.

– Всё правильно, – произнёс Виктор Сергеевич и тоже принялся прощупывать скулы.

– Ребят, а можно уже наркоз дать? – пробормотал Валера. – А то вы ещё ничего особенного не делаете, а мне уже больно.

– Я больно нажал? – удивился Панкратов.

– Нет, но я представляю, как вы мне ломаете кости и становится больно, – сказал Валера. – Морально больно.

– Какая ты чувствительная натура, – хмыкнул Виктор Сергеевич. – Катенька, солнышко, отключите нашего страдальца от реальности, пусть отдохнёт и не мешает нам думать.

– Хорошо, – сказала сестрёнка и положила пальцы на виски пациента.

– Пусть тебе приснится Пальма де Майорка, – пропел я, когда веки Валеры отяжелели и начали смыкаться. Уголки его губ дрогнули в полуулыбке, значит успел услышать. Только потом до меня дошло, что песня вышла в свет через двенадцать лет после того, как Валера этот самый свет покинул. Значит он улыбнулся тому факту, что я что-то спел, а не знакомой песне.

– Ну что, Саша, начинай, – сказал Виктор Сергеевич, демонстративно сложив руки на груди.

Я кивнул и приложил сразу обе ладони к нижней челюсти Валеры. Мне предстояло сделать челюсть визуально шире. Если её сломать в районе подбородка, раздвинуть крылья, потом перелом срастить, то получится именно то, что надо. Только тогда Валера жевать не сможет, точнее ему станет сложно это делать, так как жевательные зубы совпадать перестанут. Нужен какой-то другой выход. И я его нашёл.

Я вычитал в той книжке, что сейчас у Скобелевой в руках, что можно кость временно сделать более мягкой, повернуть в нужную сторону, а потом вернуть ей прочность и твёрдость. Через несколько минут нижняя челюсть стала достаточно пластичной, чтобы попробовать изменить её форму. я немного отогнул углы челюсти кнаружи. Направление альвеолярных отростков, в которых фиксированы зубы, привёл в прежнее положение. Получается то, что надо. Один только минус – кость почему-то стремилась вернуться в прежнее положение.

Значит вот ты как? Ну ладно, посмотрим, кто кого. Я снова развёл углы, но теперь чуть шире, чем надо, и начал воздействовать на них с целью сделать их снова твёрдыми. За время, ушедшее на уплотнение костных структур, челюсть приняла идеальную форму. Да во мне пропадает гениальный пластический хирург! А я всё время думаю, что это за запах?

Вторым этапом я занялся альвеолярными отростками, надо снова поставить их вертикально, чтобы не было проблем с пережёвыванием пищи. Можно, конечно, брекеты потом поставить, но можно и без этого обойтись. С левой и правой стороной я решил работать по очереди, так легче будет уловить нужный угол. Когда я наконец привёл челюсть в нужное положение, уже весь взмок. Странно, могу удалить огромную опухоль и срастить оскольчатый перелом бедра со смещением, а тут ничего особенного не сделал, потратив половину запаса энергии в ядре.

Ладно, продолжаем, на скулы должно уйти меньше. Здесь схема примерно такая же. Сделал правую скуловую дугу мягче, немного растянул, чуть-чуть выпятил в сторону и вперёд. То, что надо, фиксируем результат. Теперь то же самое слева. Закончив трансформацию левой скуловой дуги, я понял, что с меня пока хватит, надо взять таймаут.

– Прошу прощения, – сказал я, вытирая пот с висков и лба. – Пять минут на медитацию.

– А можно я попробую? – Вскочила со стула Евдокия. Ей бы ещё как первоклашке руку вверх вытянуть и трясти кистью.

– Евдокия Савельевна, вы уверены? – спросил Виктор Сергеевич, опередив меня.

– Уверена, – закивала она. – Неужели вы думаете, что я готова осознанно навредить Валерию Палычу?

– Осознанно точно нет, – улыбнулся я. – Но ведь можно и случайно. Если не уверены в своих силах, то лучше не стоит.

– Я уверена, – твёрдо сказала девушка, закрыла книгу и положила на столик.

– Ну хорошо, – сказал я, глядя ей в глаза. – Делайте. Только если что-то пойдёт не так, сразу останавливайтесь.

– Хорошо, Александр Петрович, – сказала она и подошла ближе.

Сначала она, как и я, двигала мягкие ткани, примеряясь, что куда сместить, потом начала действовать. Возможно, мне показалось, но Евдокия прикасалась к лицу Валеры с такой нежностью, что иногда даже появлялась мысль отвернуться. Наверно просто показалось.