– Я в предвкушении! – Варежкина крутилась у зеркала, напялив на себя корсет. – Посмотри, как шикарно смотрится! Конечно было бы интереснее если бы в декольте колыхалась моя прошлая грудь… Ну и так хорошо.

– На таком теле твоя прошлая грудь смотрелась бы вульгарно, – фыркнула я. – Все должно быть пропорционально.

– Ты это мужикам скажи. У них пропорционально, когда в некоторых местах больше, чем в других! А я себя всегда считала красавицей, – заявила она, поигрывая бровями. – И это подтверждали мои многочисленные поклонники.

– Твои клиенты? – съязвила я. – Воистину многочисленные поклонники! Скажу тебе честно, твоя фигура была далека от идеала.

– Что-о-о? – обиженно протянула Варежкина. – Да чтоб ты знала, это убогий идеал был далек от моей фигуры… Будто сама стройной ланью жила!

– Не жила, но относилась к своей внешности самокритично, а не мнила о себе черт знает что! – я вспомнила свои джинсы. Теперешняя я могла поместиться в одной штанине.

– Девушки здоровые, розовые, пухлые, никого не слушайте: все советы тухлые-е-е-е, – затянула гробовщица, пританцовывая у зеркала. – Ну ведь как точно спел Вилли Токарев!

Этой ночью мы спали аки младенцы, не слыша ни порывов ветра, ни шума моря, которое штормило еще сильнее. Мне что-то снилось, но как только я открыла глаза, все ночные видения испарились из моей головы, будто роса на солнце.

После завтрака мы принялись собирать наш образ. Что сказать, это была ювелирная работа…

Затянутые в корсеты фигурки стали еще тоньше, грудь же, наоборот, подпрыгнула в декольте. Но ее мы прикрыли кружевом, чтобы все выглядело соблазнительно, а не вызывающе. На головах у нас были шляпки с вуалями. Их мы тоже обрезали, превратив в вуалетки до подбородка. Немного пудры, чтобы лицо под нею выглядело аристократично бледным, и несколько капель духов завершили образ.

У Марисы пропал дар речи, когда она нас увидела. Она с минуту просто смотрела на нас, а потом тихо всхлипнула:

– Леди, вы куда собрались?

– Проследить, чтобы на кладбище все происходило по правилам. А то: знаю я этих клиентов! То на дорожку вылезут, то дерево срубят! Или еще чего лучше: на чужой участок замахнутся! Контроль прежде всего! Иначе бардак разведут! – ответила Варежкина. У нее немного испортилось настроение, потому что нельзя было использовать помаду. На кладбище это выглядело бы неуместным. А ей хотелось ярких губ на бледном лице.

Мой взгляд упал на окно, и я увидела, что по дороге тянется вереница экипажей. Похоронная процессия!

– Нам пора! – сказала я Варежкиной. – Едут!

– Я с вами! – женщина суетливо забегала по кухне, снимая передник.

– Нет. Оставайся дома! – отрезала я. – Нам в таком деле няньки не нужны! Иначе никто нас не станет воспринимать серьезно!

Мы прошествовали мимо обалдевшей Марисы. Она потянула носом, принюхиваясь.

– Что за странный аромат? Это не ваши любимые духи из фиалкового корня… О-о-о-х… да это же запах греха, леди! Вы что, украли духи у сатаны?! – крикнула она нам вслед. – Спаси и сохрани нас, Господи!

Грэйс окинул нас удивленным взглядом, а потом восхищенно протянул:

– Ну-у, леди… Я даже не знаю, что сказать… Вы будто две черные розы! Якорь мне в глотку!

– Ты что, моряк? – с любопытством поинтересовалась я. Мне было приятно его искреннее восхищение.

– Бывший. Тридцать лет в море, леди… – с грустью ответил он. – Здоровье подвело: пришлось искать работу на суше. А на маяке мне хорошо. Здесь дышится свободно… Вам экипаж заложить?

– Да, будь добр, черти мне в печенку, – озорно улыбнулась ему Варежкина. – Открою тебе секрет: нам тоже здесь дышится свободно.

Грэйс хрипло рассмеялся, после чего похромал к конюшне.

Дорогу уже развезло конкретно. Грязь липла к колесам, замедляя экипаж: стало понятно, что к вечеру попасть на остров и выехать с него будет нереально.

У кладбища мы остановились, обратив внимание, что карет в составе траурного кортежа достаточно много. Они стояли где попало, что вызвало у Лиды негодование.

– Нужно и с парковочным местом разобраться! Это никуда не годится! Бардак!

Мы вышли из экипажа и смело направились к воротам. Наши спины были выпрямлены, подбородки гордо приподняты, а в распахивающихся при ходьбе плащах виднелись шикарные платья. Я еще никогда не чувствовала себя более уверенно, чем сейчас.

– Давай встанем в стороне. Во-он, у того красивого ангела, – шепнула мне Варежкина, когда впереди показалась толпа людей. – Нам не стоит подходить к ним.

Нас заметили сразу. Головы собравшихся стали поворачиваться в нашу сторону. Послышались тихие перешептывания.

Мы прошли мимо и остановились под скульптурой плачущего ангела.

– Это что, сестры Гилмор? Невероятно… Да, да! Это именно они! Святые Угодники… Вот это перемены…

Похоже, они действительно побывали на том свете! А вы знаете, что сестры Гилмор теперь берут деньги за место на кладбище? Да! Это чистая правда! Теперь они хозяйки этого места и хотят получить из него выгоду!

До моих ушей донеслись изумленные шепотки, что говорило лишь об одном: мы все-таки произвели впечатление.

– Они забыли, зачем сюда пришли, – прошептала Варежкина. – Теперь разговоров буде-е-ет! Нам это на руку. Все идет по плану.

Я рассматривала аристократов через густое кружево вуали и вдруг заметила, что на нас тоже смотрят.

Это был высокий мужчина, стоящий у оранжевого ствола большой сосны. Резко очерченные скулы, орлиный нос и волевой подбородок придавали его внешности нечто демоническое. Он был красив какой-то жесткой потусторонней красотой, от которой по телу пробегали мурашки. Я сразу поняла, что это никто другой, как Карлос де ла Серда собственной персоной.

– Посмотри на мужчину у сосны! – шепнула я Варежкиной. – Это ведь наш Карлос!

Томный взор Лидуни моментально переместился в ту сторону. Она пару секунд разглядывала его, а потом довольно произнесла:

– Хорош, подлец…

– Он действительно выглядит опасным. Наверное, не зря о нем слухи ходят, – я на расстоянии чувствовала этот пронзительный колючий взгляд. – У него какая-то темная аура…

– Да ладно тебе! Мы вот тоже в образе! Ты сейчас выглядишь как Мортиша Аддамс, а под оберткой все та же мнительная Фунтикова с большой задницей! – насмешливо произнесла Лида. – Так что, может, он милашка! Нравится мужику мистика, вот он и накидал на себя таинственности.

Но я чувствовала, что все не так просто, и никто не мог убедить меня в обратном.

Глава 22

Тем временем нас заметил и его светлость. Герцог сначала скользнул взглядом по нашим темным фигурам, застывшим у скорбящего ангела, но через секунду его взор метнулся обратно. Он с минуту точно таращился на нас, пытаясь, видимо, понять: что, кто и откуда, а потом что-то сказал маркизу.

Тот тоже взглянул на нас, и его брови подскочили вверх.

– О, начинается… – протянула Варежкина. – Ты видела их лица?

– Я и сейчас их вижу. Только не пойму, что они выражают. То ли злость, то ли недовольство… Хотя, один фиг.

– Они могут злиться, сколько им влезет, – фыркнула Лида. – Кладбище наше, и мы имеем право находиться здесь. Во что нам одеваться, тоже не им решать. Так что аривидерчи!

– Добрый день, леди…

Боже, что это?! Кто-то разлил мед?

Мы медленно повернули головы и встретились с самыми темными глазами во всем мире. Они были настолько черными, что даже зрачок потерялся в их жуткой глубине. Как Карлос де ла Серда смог так бесшумно подойти к нам?

– Разрешите представиться, – он слегка поклонился. – Карлос де ла Серда.

– Леди Гвиневера Гилмор, а это моя сестра Гвендолин, – услышала я внезапно охрипший голос Варежкиной.

– Именно так я и подумал, увидев вас на фоне архангела Гавриила, – гранд поднял глаза на статую. – Город гудит. Ваши имена у каждого на устах.

– Я думала, это просто плачущий ангел, – я тоже посмотрела на статую и только сейчас поняла, что он не плачет, а просто склонил голову. В его руке был зажат рог.

– Архангел Гавриил означает победу над злом и страданием, указывая на то, что умерший прожил добродетельную жизнь и будет воскрешен в Судный день, – бархатный баритон Карлоса, казалось, проникал в самую душу. Господь наделил его воистину шикарным голосом. – Я подошел, чтобы выразить свое сожаление по поводу вашего вынужденного заточения на этом острове.

Я ощутила приятный аромат, исходящий от него. Нечто восточное, тревожащее своей горячей сладостью. В нем был и кедр, и бергамот, и пряный сандал. Но сквозь них яростно пробивался мускус, царапая ноздри кошачьими коготками.

«…Дивная ночь манит негой и лаской.

Вновь отворила уста Шахразада.

Внемлет султан.

Начинается сказка…».

Именно эти строки пришли мне на ум рядом с этим мужчиной.

– Не стоит сожалеть. Это не заточение, а свобода, – ответила я и заметила, что заинтересованность в его взгляде стала еще сильнее.

– Даже так? – Карлос де ла Серда пристально рассматривал нас прищуренными глазами. – Очень интересно слышать это от молодых леди, которые обычно обожают внимание, балы и модные вечера, на которые так щедро наше общество.

– Это не столь важно для нас. Можно прожить и без этих давно приевшихся мероприятий, – вставила свои «пять копеек» Варежкина. – Они все однотипны и неинтересны. Вызывают скуку.

– Возможно, вы просто не бывали на действительно интересных вечерах? – его взгляд скользнул в ее прикрытое кружевом декольте.

– Вряд ли… – она передернула плечами.

– Мне бы хотелось изменить ваше мнение. Я приглашаю вас стать моими гостьями в следующую субботу, – сказал гранд. И я еле сдержалась от радостного вопля. Он клюнул! Клюнул!

– Вашими гостьями? – Варежкина приподняла брови. – Вы разве забыли, что нас сослали на маяк, подальше от общества?

– Я не следую за обществом. Живу и действую, как хочется именно мне, – немного надменно произнес Карлос. – Поэтому я так интересен для него. Если ты не можешь быть свободным, то с жадностью следишь за тем, кто пользуется этой свободой сполна.

– Ваши дочери так же свободны, как и вы? – в своей язвительной манере поинтересовалась Варежкина. – Или это другое?

– Вы хотите уличить меня в лицемерии? – тихо засмеялся он. – Мои дочери свободны в той мере, которая позволительна девицам их возраста и положения. Я не тиран и не пытаюсь навязать им дурацкие правила, от которых один вред. Итак, могу ли я рассчитывать на ваше появление в моем доме в предстоящую субботу?

– Мы принимаем ваше приглашение, – ответила я, обратив внимание на странный перстень на его безымянном пальце. Это был рубин, оплетенный клубком змей.

– Я просто уверен, что вам понравится. Жду вас к семи часам вечера. А теперь я вынужден покинуть вас. Похоже, прощание с покойным подходит к концу, – Карлос поцеловал нам руки и, поклонившись, вернулся к остальным аристократам.

– Мы идем на вечеринку к загадочному гранду! – радостно прошептала Лида. – Я хочу станцевать! Но, увы, для этого место неподходящее!

– Рано радоваться. Неизвестно, что нас ждет на этой вечеринке, – я постаралась немного остудить ее пыл. – Представь реакцию «обчества». Скандал.

– И что? А ты думаешь, зачем они все посещают все эти вечера у де ла Серды? Ради скандала! – хмыкнула Варежкина. – Очень уж непростой мужик…

– Ты ведь говорила, что ничего особенного! – возмущенно напомнила я ей. – Что Карлос «накидал на себя таинственности»!

– Ну че сказать… Накидал умело… – она приподняла вуаль и широко улыбнулась. – Он как этот… Что сквозь Великую Китайскую стену проходил!

– Копперфильд, что ли? – я насмешливо покосилась на нее. – Он-то каким боком?

– Ну-у-у… симпатичный тоже… и таинственный… – Лида закусила губу. – Я помню, от телевизора не отлипала, когда он фокусы свои показывал.

– Не знаю, не знаю… Мне никогда не нравился этот аферист с начесом на голове, – фыркнула я. – Такое себе.