Андрей Посняков: След на болоте

© Посняков А. А., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Пролог

Окрестности Озерска.

8 мая 1969 года, четверг

По грунтовой дороге, тянувшейся меж дремучими зарослями девственного, почти первобытного леса, пылил грузовик – не совсем обычная для этих мест чехословацкая «Татра», точнее – «Татра-138». Выкрашенная синей краской кабина с новомодным округлым капотом, панорамные стекла, решетка радиатора в виде расходящихся лучей, оранжевые указатели поворотов, «габаритки-усы» на крыльях.

– А какой плавный ход! Не смотри, что грузовик – двенадцатитонник. Не машина – сказка! – переключая перед подъемом пониженную передачу, не удержавшись, похвастался шофер – усатый крепыш лет сорока в промасленной тужурке и серой, в мелкий рубчик, кепке.

– Что-что? – повернув голову, переспросила сидевшая рядом с водителем пассажирка. – Ты что сказал-то, Иван? А то я вся сижу, задуманная да-ак…

Этим вот местным говорком отличались почти все жители окрестных деревень. Они все время вставляли в конце предложения «да-ак», тянули слова и завышали в конце фразы тон так, что было не совсем понятно: то ли утверждают, то ли спрашивают. Некоторые еще произносили твердое «Ч»: зачэм, почэму…

– Дак, Вера, говорю – машина хорошая!

– Так я и вижу, Вань! Эвон, сиденье-то – целый диван! Спать можно…

Хмыкнув, пассажирка поправила на голове узорчатую косынку и погладила большую почтальонскую сумку из черного кожзаменителя. Сумку эту Вера – кассир Межозерского леспромхоза Вера Федоровна Бортовая – постоянно придерживала рукой. Еще бы! Деньги ведь везла!

Нынче вот и с машиной повезло, и с шофером: Иван Пахомович – шофер первого класса, водитель опытный, так что до деревни Рябой Порог уж доберутся, всяко, несмотря на распутицу и весеннюю грязь. Нет, кое-где-то уже и подсохло, но в иных местах – ого-го!

– Ну, Федоровна, держись! – снова переключив передачу, водитель форсировал огромную лужу.

«Татра» шла мягко, легко, словно катила не по колдобинам, а по асфальту.

– Вот это машина! – снова восхитился шофер. – На «газоне» давно бы завязли… Хоть и надежная машина, а руки после рейса болят так, что не уснешь без стакана. Все потому, что гидравлики нет! А здесь все удобно, все под человека сделано! И подвеска… и обзор какой… Как на «Волге» едешь! Вот плохо, что радио здесь не ловит… Глушь!

– Ой, да это еще не глушь, Ваня! – расхохоталась кассирша. – Вот Рябой Порог – вот там глушь. Или какое-нибудь Ляхтино… Ой! А машину-то твою паром выдержит?

– Вы-ыдержит! Не переживай, Вера! А, чай, много денег-то везем?

– Да уж немало! – женщина поправила серенький пиджачок, накинутый поверх темного платья из плотной ткани. – Зарплата на пять бригад, да еще к Девятому мая – премия! Всего около тридцати тысяч!

– Ох, е-мое! – Иван Пахомович в изумлении всплеснул руками. – Это ж выходит… Пять «Волг»! Или семь новых «Москвичей» «четыреста двенадцатых»!

– Ну, так… – скромно потупив глаза, женщина взглянула на водителя с какой-то затаенной гордостью: мол, кому попало такую сумму не доверят!

– Уважают тебя, Вера Федоровна!

Кассирша довольно приосанилась и, повысив голос, похвалила машину – специально, чтобы было приятно водителю.

– Вот как-то на «козлике» ехали с Никешиным. Так натряслись, думала, вся душа вон.

– На «козлике» мы вряд ли бы проехали, – покивал шофер. – По Ляхтинской-то дороге – ну не-ет… Коли бы мост был – другое дело…

– Да уж, худо, когда в объезд… Там ведь одни болота кругом, гнилая топь. Забредешь – не выберешься. Зато клюк-квы! Ой, красота-то какая! – повернув голову, вдруг восхитилась Вера. – Вот всегда – сколько смотрю…

Иван Пахомович улыбнулся и погладил руль – дорога как раз проходила мореной грядою, с которой открывался великолепнейший вид на всю округу – на деревни, на колхозные поля с молочными фермами, на перелески и петляющую речушку Вяльицу, на синеющий вдали лес…

– Деревень-то тут мно-ого… – протянула кассирша. – Сама Вялья, Онфимово, Пальчино, Косой Бугор…

– Низовье еще…

– Да, Низовье… ой, как палит-то!

Слово «палит» на местном диалекте означало – «очень быстро мчится» – и относилось оно к мотоциклисту, внезапно обогнавшему грузовик как раз у окончания гряды и едва разминувшемуся с вынырнувшим из-за поворота «пятьдесят первым» колхозным «газоном». Кузов «газона» был доверху загружен свежим навозом с ближайшей фермы. Уж такое кругом стояло амбре!

– От ведь, – наморщив нос, посетовала кассирша. – Носятся как угорелые! Пока шею не сломают.

– Чудик какой-то, – хмыкнул водитель.

– Почему чудик? – повернула к нему голову Вера Федоровна.

– В шлеме!

– А-а-а! Ну да… А я и не заметила – быстро пролетел, да и пылища… Да, наши-то в шлемах не ездят, чай, не танкисты! Городской, верно… На праздник в гости к кому-то…

– Вообще-то, Федоровна, все в шлемах ездить должны, – разъяснил шофер. – И мотоциклисты, и те, что на мотороллерах. Закон такой еще в позапрошлом году приняли…

– А что же никто не…

– Да потому что у нас пока не штрафуют! – рассмеялся Иван Пахомович. – ГАИ – в Тянске, участковый один на всех не разорвется. Кто следить будет?

– Участковый? – вдруг встрепенулась женщина. – Игорь-то Дорожкин? Парень хороший, уважительный… Недавно постельное белье мне нашел! Представляешь, Иван, средь бела дня пододеяльник украли и две простыни! У дома сушились, на веревке…

– Да ну!

– Вот те и ну… И знаешь, кто украл? Шалава-то с Нагорной – Танька Щекалиха!

– Щекалиха? Ну-у, эта может… А ведь молодая девка совсем!

– Молодая, да ранняя! Смотри, Иван, поворот не проспи.

– Да вижу…

Сбавив скорость, тяжелая машина свернула на узкую лесную дорожку, с незапамятных времен зовущуюся Ляхтинской – была там такая деревня, Ляхтино, давно уж заброшенная…

Из коричневых глубоких луж полетели брызги, зачавкала под колесами грязь…

– Ой, не застрять бы! – заволновалась пассажирка.

– На «Татре»-то? – рассмеялся водитель. – Да у нее все мосты ведущие! Не машина – зверь… Александр Федорыч знает, какой транспорт послать!

– Это Колесников-то?

– Он… Недавно к нам перевелся, завгаром. Душа-человек! И руки – золотые.

– Да уж знаю… Ой, Иван… А что его Керенским-то прозвали? Он же враг народа… ну этот… Керенский…

Правду сказать, Вера Федоровна в истории разбиралась так себе… Впрочем, и водитель не лучше… Хотя кое-что все же знал!

– Не, Федоровна, не враг народа. Керенский – он при царе был… А отчество его – Александр Федорович! Ну как у нашего завгара. А прозвали его так на фронте еще! Он рассказывал…

– А-а, вон оно как, – кассирша на минуту задумалась, а потом спросила про Колесниковых дочек – семью-то она знала… Да в Тянске все друг друга знали, городок-то – всего четыре разросшиеся деревни.

– Дочки? – переспросил шофер. – Старшая, знаю, в Риге, замужем за моряком. А младшая, Женя, – в Ленинграде, студентка.

– Смотри-ка, молодец какая! В самом Ленинграде, ух!

С обеих сторон теснил дорогу густой смешанный лес – настоящая чаща. Высились осины и сосны, помахивали колючими лапами угрюмые ели, в сырых местах разрослись бредина с ивою… Царапнули кабину ветки…

– Клюквы тут пропасть да груздей… – сказала кассирша и неожиданно поежилась: – Но, говорят, тут и медведи…

– Медведи-то нам не страшны! – расхохотался Иван Пахомович. – А вот буреломы – да. Ветер-то третьего дня был…

– Ох да. Ураган целый! У нас белье унесло… А у Потаповых, говорят, с сарая крышу сорвало!

– Вот я и говорю – бурелом…

Сказал – и как накаркал! Сразу за поворотом перегораживала дорогу недавно упавшая осина. Не особо большая, но…

– Ничего, распилю! – успокоил женщину водитель. – У меня тут ножовка…

Выскочив из кабины, Иван Пахомович подошел к древесному стволу… Сбоку, слева, что-то хрустнуло… Неужели и вправду – медведь?

Он осторожно выпрямился… и вздрогнул! В грудь ему смотрело черное дуло пистолета! Кто-то в зеленом брезентовом плаще целился прямо в него! И целился недолго…

Миг – и лесную тишину разорвал гулкий звук выстрела. И тут же – еще один… Схватившись за грудь, Иван Пахомыч тяжело повалился в грязь…

Убийца же тотчас подскочил к машине…

Женский крик…

Выстрел…

И – сразу – еще один…

Оглянувшись по сторонам, лиходей затащил труп шофера в кабину и сам уселся за руль – широкое сиденье «Татры» было рассчитано на троих.

Заурчал двигатель…

Немного сдав задним ходом, он направил грузовик в заросли, на широкую тропку, и тяжело покатил к трясине… На полпути остановился, вытащил сумку и снова уселся за руль.

Разогнав машину, насколько было возможно, мужчина выпрыгнул из кабины у самого края трясины…

Грузовик с трупами засосало быстро – урочище Гнилая Топь оправдало свое название.

Когда над ряской остался лишь край кузова, убийца повесил на плечо тяжелую почтальонскую сумку и, оглядевшись по сторонам, зашагал куда-то по еле заметной тропке.

Шел недолго. Впереди, за деревьями, показались старые, с провалившимися крышами, избы. Ляхтино – заброшенная деревня.

За деревней журчал мелкий каменистый ручей (или по-местному – ру́чей), через пару-тройку километров впадавший в небольшую речушку Мокшу. Вдоль ручья, ныряя в заросли бредины и рябины, вилась меж кустами узенькая рыбацкая тропка.

Поправив сумку, грабитель глянул на затянувшие все небо тучи и ускорил шаг. Вскоре он был уже у самой Мокши… После разлива река была широкой и бурной, а в обычное время – просто ручей, мелкий и непригодный для рыбацких лодок. Разве что байдарки…

– Черт! – чертыхнулся убийца, услышав донесшиеся от реки голоса, резко остановился и сбросил сумку в траву. Чуть выждал и осторожно выглянул, отведя в сторону ветки ивы.

Ну кому здесь еще быть? Нет, не рыбаки – для них сыровато, да и дороги, считай, нету… Тогда кто же?

Потянуло дымком – неизвестные жгли костер…

Двое парней и три девушки. По виду – студенты… Слышались веселые голоса и смех… Потом донесся перебор гитары:

– Ты у меня одна, словно в ночи луна…

Туристы, чтоб вас черти взяли!

Мужчина выругался про себя и сплюнул. Вот ведь, принесла же нелегкая! Ну точно – туристы! Вон и палатка… а вон, на бережку, байдарки. По высокой-то воде – самое милое дело, однако опасное… Однако же безголовых нынче много. Одно слово – романтика!

Словно в году весна, словно в степи сосна…

Уху варят… Ух, запах-то какой, запах!

Убийца задумался… И что теперь? Плохо, если заметят… Потом ведь могут и рассказать. Что же остается? Идти в обход, краем болота, а потом по старой Ляхтинской дороге? Муторно и долго… Опять же, и там можно невзначай кого-нибудь встретить…

Черт! Ну надо же как не повезло!

А что, если… Нет! Стрелять больше не надо, это уж слишком. Да и многовато их… Тогда надо бы… Ну а что? Почему бы и нет? Как говорится – подальше положишь, поближе возьмешь. Большие деньги все равно «светить» пока рано… выждать, может быть, год или хотя бы до осени. Да и пистолет с собой таскать – дело дурацкое, а выбросить жалко. Вдруг сгодится еще?

Ну, значит, что тут и думать-то?

Приняв решение, убийца заметно повеселел и, подхватив брошенную сумку, направился обратно, в заброшенную деревню. Шел быстро, и через полчаса уже показались избы.

Остановившись около самой разваленной – в такой точно никто ночевать не станет, открыл сумку… ненадолго задумался… и вытащил из нее запечатанную денежную пачку – сотня красненьких купюр по десять рублей – тысяча! Сумма немалая… Однако уж это-то можно незаметно потратить. Так, по всякой мелочи!