Гай, обуреваемый злобой, бросился на него со спины и повалил на пол. Стук получился глухой, но при этом громкий, его звук отразился от стен эхом, как и вскрик Каспиана, который вырвался из его горла. Боковым зрением Гай заметил, как открылась дверца лифта, и наружу вылез Тео. Это заставило его отвлечься всего на миг, но этого хватило, чтобы Каспиан нанёс удар ему в живот и заставил закашлять. Кузен воспользовался моментом и скинул с себя Гая, который тут же получил несколько ударов в лицо, и нос пронзила острая боль. Но сдаваться он не собирался. Гай ответно ударил Каспиана в живот, выиграв пару секунд для того, чтобы подняться на ноги и наброситься на него снова, оказавшись сверху. С этого ракурса легче удавалось держать контроль над ситуацией.

– О господи! – вдруг пронёсся громкий женский вскрик. – Мальчики! Довольно!

Это была Грета – одна из горничных семьи, которая часто брала на себя роль няньки, присматривая за несносными мальчишками. И если с ними вдруг что-то случалось, выговор получала именно она. Большую часть времени она занималась Гаем, когда тот был совсем маленьким, а спустя несколько лет её отправят служить в поместье Харкнессов в Клайд-Хилле.

– Не мешай, – хохотнул Тео, который опёрся спиной о стену и с удовольствием глядел на драку. – Гай должен преподать Касу урок!

– Довольно! – в панике подбежала к дерущимся мальчикам Грета и ужаснулась, заприметив кровь, вытекающую из носа одного, и ранку на губе у второго.

Ей уже виделось, как её отчитают за то, что она не уследила за детьми. Грета отвлеклась всего на минуту, когда их и след простыл, и ей пришлось обойти всё Королевство, чтобы найти их.

Гай вцепился в свитер кузена и зло потряс его, игнорируя свой пострадавший нос. Кровь уже попадала ему в рот, и на языке чётко ощущался привкус железа. Каспиан отвечал, пытаясь наносить удары ему в бок, чтобы ослабить.

Грета была в полном отчаянии. Со стороны лестницы донеслись шаги, и горничная в ужасе затряслась, представляя себе, как в коридор вот-вот ступит Вистан Харкнесс.

Но это был не он.

– Гай, – произнёс мягкий женский голос.

Мальчик замер, подняв резко взгляд и держа уже занесённый над лицом Каспиана кулак в воздухе.

Натали стояла возле лестницы в бежевом атласном платье с закрытыми плечами, переливающемся золотистым в зоне груди. Её тёмно-каштановые волосы были завиты и собраны на затылке в аккуратную причёску и закреплены заколкой с драгоценными камнями. Она выглядела очень нежно, если игнорировать красные следы на запястьях от цепей, которыми её часто сковывал Вистан, чтобы она не покидала их комнату, пока он не разрешит ей – дрессировал её словно питомца, которому нужно указывать, где его место, время от времени.

Гай выпустил из руки свитер Каспиана и встал, вытирая кровь с носа.

– Мама! – заулыбался Тео, которому всё казалось, что это просто весёлая игра.

Натали ласково улыбнулась младшему сыну, а потом с тоской взглянула на старшего. Гаю стало стыдно, хотя он защищал её честь, когда напал на кузена. Если бы он не выдал этих оскорбительных слов, драки можно было бы избежать.

– Добрый вечер, Натали, – усмехнулся Каспиан, словно ничего плохого не говорил о ней всего несколько минут назад.

– Здравствуй, Каспиан, – тихо поздоровалась она в ответ, слегка кивнув. – Мальчики, время завтрака. Нам нужно спускаться.

Каспиан поднялся и поправил свои растрепавшиеся волосы. Сделал вид, будто всё хорошо. Но перед тем, как покинуть коридор, он кратко бросил Гаю через плечо:

– Но мы ещё не закончили.

Гай едва удержался от того, чтобы не столкнуть кузена с лестницы. Когда мальчик исчез и в коридоре осталось три человека, Гай ощутил ещё больший стыд перед мамой. Она всегда просила его не доставлять проблем своим кузенам, чтобы избежать скандалов с их родителями.

– Fils, tu sais bien qu’on ne doit pas énerver papa^[1], — произнесла Натали на родном языке, однако не вложила в голос ни капли недовольства или осуждения.

Поэтому Гаю стало куда легче от её тона, хотя он вовсе не значил, что она одобряет его поведение.

– Le bâtard… a eu la mérite^[2], – фыркнул Тео, скрестив руки на груди. В его речи слышался акцент и одна ошибка, так как мальчик не так хорошо владел французским, как его старший брат, который говорил на нём как на родном.

Натали цокнула:

– Nous ne parlons pas sur ce ton de nos cousins préférés… – И, сделав паузу, она добавила: – Mais aujourd'hui, je vais te faire une exception ^[3].

Тео захихикал, когда мама шуточно подмигнула ему. Удивительно, откуда в этой женщине столько силы. Её похитили в четырнадцатилетнем возрасте прямо с улицы, отняли у любящих родителей, поселили в доме ужасов, в обители убийц. Её сковывали цепями, от которых теперь навсегда остались следы на коже, контролировали каждый шаг, а семья мужа, вплоть до детей вроде Каспиана, относилась как к мусору. Но Натали, несмотря на всё это, старалась не унывать и никогда не показывала сыновьям своё истинное состояние. Если она и страдала в душе, то снаружи улыбалась им. Единственное, что выдавало в ней отчаяние, – моментами хрипловатый и тихий голос.

– Нам нужно спускаться, – заговорила она на английском. За двадцать лет Натали овладела этим языком в совершенстве, хотя до похищения знала лишь базовые фразы, которые учат в школе.

Тео поспешил к лестнице, но женщина перехватила его.

– Нет, Теодор. Сперва ты приведёшь себя в порядок. Не можешь ведь ты заявиться на ужин в пижаме.

Горничная, всё ещё стоявшая там же, где и замерла от ужаса пару минут назад, поспешила сопроводить мальчика в его комнату и проследить за тем, чтобы он спустился вовремя, переодевшись и причесавшись.

– Но почему нет? – недовольно нахмурил Тео свои бровки. Его чёрные, как у мамы, глаза сейчас больше походили на бусинки.

– Это невоспитанно, – сказала Натали.

– Мне всё равно. Я не хочу жить так, как положено. Хочу так, как хочу сам.

Гай помотал головой. Он как никто знал, что в семье Харкнессов подобное недопустимо. Они свято следовали всем своим правилам. Без правил они превратились бы в животных. Тео отличался от всей семьи своим бунтарским нравом. Натали именно такой и была до похищения.

– Ладно, – сдался мальчик и ушёл по направлению к своей комнате, а Грета последовала за ним, извинившись перед Натали.

Гай сперва попытался собраться с мыслями, избегая взгляда матери, а потом всё же осмелился заговорить виноватым голосом.

– Прости, мам. Я не хотел трогать его. Просто он… – Гай на мгновение замолчал, понимая, что не хочет называть истинной причины своего поведения, и ограничился одним: – Il y avait des raisons ^[4].

Натали подошла к нему и взяла его лицо своими нежными руками с изящными тонкими пальцами.

– Уверена, что были. – Её губы слегка тронула тоскливая улыбка. – Ты никогда не делаешь ничего без причины.

Он позволил себе кратко улыбнуться, глядя на её красивое, доброе лицо, единственное приятное для него в этом доме.

– Я думаю, скоро всё наладится. – Натали на мгновение устремила взгляд куда-то в пол, задумавшись о чём-то, о чём не могла поведать прямо. – Может быть, кое-кто поможет нам в этом.

– Что ты имеешь в виду? – заинтересованно нахмурился Гай.

Снова улыбнувшись ему, поцеловав в лоб и погладив по щеке, она тихо ответила:

– Всему своё время, сынок… А сейчас – дождёмся Тео и спустимся на ужин.

И спустя семь лет Гай так и не узнал, что именно она тогда имела в виду.

Глава 1

Гай

…

Стук сердца

…

Капли

начавшегося дождя

– Сэр.

…

Слышу голоса

…

Её запах ещё витает в воздухе,

призрачный след

её присутствия

Я пытаюсь

…

сделать

вдох

…

Но медленно

погибаю

Глава 2

Каталина

Я отсчитываю каждый стук своего беспокойного сердца. Отсчитываю каждый свой вдох и пытаюсь убедиться в реальности окружающей меня свободы. А ворота поместья Харкнессов всё отдаляются. Каждый новый шаг – и я всё дальше от них, но мне будто бы совсем не легче от этого. Мне всё кажется, если я замедлюсь, он обязательно меня схватит. Потащит обратно в кровавое царство, которым я его наградила. Прикажет своим слугам погнаться за мной, поймать меня, вернуть в логово дьявола, чтобы я сполна расплатилась за предательство. Я вспоминаю о его жестокости в том сне, и меня мутит.

– Лина! – слышу я далёкий зов снова, когда сворачиваю за угол очередной улицы, приближаясь к парку Мейденбауэр Бэй, где и назначила эту долгожданную встречу.

Уэйн сделал всё как надо – папа действительно ожидает меня здесь, совсем недалеко. Около чёрного «Линкольн-Навигатора», рядом с которым я замечаю и вторую фигуру – крупную, высокую и мускулистую. Наш охранник – Джейсон. Мне становится легче от мысли, что мы здесь не одни.

У меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, что до спасения осталось всего ничего. А слёзы всё застилают глаза по неведомой мне причине, которую я сама пытаюсь объяснить себе своим долгожданным побегом. Я едва не спотыкаюсь, когда добегаю до двух мужчин, запыхавшись, горя и дрожа от страха. Ощущая, как внутренности у меня все разом переворачиваются. А потом бросаюсь в объятья папы. Он крепко хватает меня, прижимая к себе, целует в растрёпанные волосы, которые прежде не видел такими, и что-то говорит, пока я пытаюсь отдышаться и убрать пелену с глаз.

– Боже мой, как же я рад видеть тебя, дочка, – нервно смеётся папа, взяв моё лицо в свои ладони. Глаза его блестят. Затем взгляд смещается на «кровавые» разводы на светлой блузке. – Это что, кровь?..

– Искусственная, – успокаиваю его я. – Так надо было для плана.

Джейсон делает шаг вперёд и твёрдо произносит:

– Сэр, нужно срочно уезжать. Они могут пуститься за нами в погоню.

Его слова приводят папу в чувства. Он мотает головой и выпускает меня. Бросает взгляд в сторону машины.

– Садись, Лина, – указывает он, когда наконец берёт контроль над эмоциями.

Я вижу, что папа в ужасе, просто тщательно пытается это скрыть. Тут же повинуюсь, ощущая, как сильно трясётся тело от напряжения и волнения, накатывающих с каждой секундой всё больше и больше. Джейсон открывает мне дверь, и я ныряю в просторный салон, неосознанно поворачивая голову в сторону дороги, которая вывела меня сюда. Мужчина жмёт на газ, и автомобиль с громким скрежетом трогается с места и сворачивает к уже видимой отсюда трассе.

– Лина, ты цела? – Папа снова возвращает внимание на меня, оглядывает с ног до головы, будто ожидает увидеть смертельные раны.

– Я в порядке, – вру я, и меня выдаёт собственный голос. – А где мама?

– Она в безопасности, далеко отсюда. Мы скоро увидимся с ней. Там же сейчас и Дилан с Франческой.

Снова заговаривает Джейсон:

– Мистер Норвуд, вы уверены, что хотите туда ехать?

Мистер Норвуд. Я содрогаюсь от звучания этой фамилии. Она напоминает мне о бесконечной паутине лжи, в которую меня загонял родной отец.

– В твои обязанности входит подчинение и исполнение приказов, а не раздача советов, – строго говорит папа, раздражаясь.

Меня пугает такое нетипичное для него поведение с повышением тона, в котором звучат угрожающие нотки. Возможно, сейчас он не Джереми Норвуд, которого я знала всю жизнь как своего отца. Может, сейчас выступает Кормак О’Райли? Попутно он судорожно набирает чей-то номер на своём телефоне. Я понимаю, что конкретно сейчас не время задавать вопросы о его прошлом и делиться тем, что я в курсе, кем он являлся. Джейсон в свою очередь кивает и больше не произносит ни слова, сосредоточив всё внимание на дороге перед собой.