– Товарищ полковник, ваши визиты перестают меня радовать и начинают пугать.

– А зря, – ответил тот буднично. Он достал свой блокнот и начал что-то там писать.

Его всегда восхищал и одновременно раздражал его спокойный тон в любых ситуациях.

– Эрик, – по-отечески снисходительно произнес Василий Васильевич, – есть дело.

– Во-первых, спешу напомнить, что я больше вам ничего не должен. Вы сумели доказать, что я невиновен, а я в свою очередь объяснил вам свой метод и прошел все ваши дурацкие тесты, о которых вы меня просили.

Полгода назад Эрик предупредил своего соседа, что его собираются ограбить, и через какое-то время этого недоумка действительно ограбили, только вот обвинили в этом самого Эрика. Вначале он спокойно пытался объяснить следователю, что это всего лишь логический ряд, но его никто и слушать не хотел. Вот именно тогда, когда он уже не верил в правосудие, появился полковник. Выслушал его и сумел доказать невиновность Эрика на основании его же показаний. В обмен он попросил пройти ряд тестов и объяснить, как он это сделал.

– Во-вторых, – продолжал Эрик, – я провалил итоговое задание, а в-третьих…

– А в-третьих, я тебе не поверил, – закончил за него Василий Васильевич, кивая. – Видишь, я тоже могу прогнозировать.

– Ну, если так, то вы знаете, что второй раз я не поведусь на это все, – сказал Эрик холодно, собирая в модный портфель свои записи для лекций.

– Знаю, – безо всяких ужимок согласился полковник, продолжая что-то писать, не поднимая взгляд на Эрика. Эта его привычка тоже сильно раздражала.

– Тогда зачем вы здесь? – искренне удивился он.

– Чтоб задать тебе всего лишь один вопрос, – просто сказал Василий Васильевич, продолжая делать записи, – но я опоздал.

– В смысле? – не понял Эрик.

– Я опоздал, потому что его только что задал тебе выскочка-студент. Кстати, ты знаешь, что он влюблен в активистку с первой парты, которая в свою очередь влюблена в тебя, вот он и выпендривается, мучась ревностью, – сказал полковник как бы между прочим. – Так что дальше, Эрик, что дальше? Тебе же скучно, ты достиг всего, что только возможно в своей сфере. Соглашайся, попробуем еще раз, может быть, это была статистическая ошибка. Иначе ты сам себя съешь, чувствуя, как деградируешь в этом университете. Если же все-таки у нас получится, то впереди интересные задачи и работа, которая не даст скучать, а самое главное, чувствовать, что все не зря и весь твой талант и развитый упорным трудом интеллект работают во благо. Что ты не случайно появился на этой планете такой весь из себя умный. Ты будешь консультировать лучшие группы в раскрытии самых запутанных преступлений.

Эрик понимал, что, будучи неплохим психологом, а главное, имея огромный опыт и досконально проверенные данные, полковник сейчас давит на его самое чувствительное место – честолюбие.

– Заново решать ваши задачки и тесты я не хочу. Возможно, у меня тогда не получилось именно потому, что все было искусственным, ненастоящим. Вот поэтому я и ошибся, – ответил Эрик с легкой с обидой, хотя очень старался говорить как полковник, спокойно и даже немного устало. Да и к тому же он точно знал, что провалил тот злополучный экзамен по другой причине, но этого полковнику знать не обязательно.

– Опять же согласен с тобой полностью, – Василий Васильевич по-прежнему не спорил с ним и говорил размеренно, продолжая что-то записывать, хотя Эрику уже казалось, что он не пишет, а рисует, слишком размашисты и непредсказуемы были его линии. – Именно поэтому я и выбил для тебя настоящее дело. Это было непросто, но я все еще верю в тебя и хочу помочь. Оно немного спорное, и вот тут как раз и понадобится твой талант. Если он, конечно, у тебя все-таки есть.

Полковник встал, вырвал из блокнота листок и, положив на парту, со вздохом произнес:

– Завтра в девять, ты знаешь где. Жду.

Когда за полковником закрылась дверь аудитории, Эрик Кузьмич Единичка подошел к оставленному Василием Васильевичем листку и посмотрел. Это был действительно рисунок. городской пейзаж: стандартные пятиэтажки, фонари и много снега. Под одним из фонарей стоял мужчина с портфелем, похожим на тот, что Эрик сейчас держал в руках, а вверху было написано слово «Зима». Рисунок вышел очень атмосферным, и было трудно поверить, что полковник набросал его так быстро, буквально на коленке. Смущало лишь то, что слово «Зима» было написано с большой буквы.

Глава 3. Юлий

Блокнот № 1, страница 25.

Сегодня я поразился одному обстоятельству, что миром все же правит сила. Знания, начитанность – это прекрасно, но иногда этого бывает недостаточно. Иногда нужна обычная грубая сила. Завтра иду записываться в секцию по боксу. Уверен, что с моей обучаемостью я и там стану первым. Как только я понимаю, что данная опция мне необходима, то преград просто не остается.

Эрик, 1992 год

Странное чувство охватило Юлия. С одной стороны, ему дали шанс, а ведь могли бы и не давать, могли бы просто вычеркнуть его из списков, и всё. Таких, как он, множество, незаменимых не существует, но ему его все-таки дали. Недаром он оббивал пороги и просил, правду говорила ему бабуля, стучись, Юлий, стучись всегда, не стесняйся, какая-нибудь дверь обязательно да откроется. Деньги просить стыдно, а работу – нет.

Маленький город где-то возле Иркутска – это тоже очень хорошо. В таких городах люди обычно всё друг про друга знают, и раскрыть преступление будет не так трудно. Но вот с другой же стороны зачем-то придется тащиться туда с двумя гражданскими. Нет, Юлий тоже был на данный момент гражданским, но, во-первых, он всегда в душе чекист, а во-вторых, он определенно собирался попасть в строй, а эти двое будут висеть на его руках гирями, только мешая расследованию.

Поварившись ночь в этих противоречивых мыслях, Юлий решил, что справится с заданием и вернется с победой, чего бы ему это ни стоило, и никакие гражданские ему в этом не помешают. В крайнем случае, он их просто очарует – бабуля говорит, у него это прекрасно получается.

Парковка возле здания, где была назначена встреча, была забита. Боясь опоздать, Юлий нервничал и, видя, как машина перед ним, найдя место, начала маневрировать, чтоб припарковаться задом, проскочил, встав передом, словно бы и не заметил маневров этого зануды.

– А вам не кажется, что вы сейчас как минимум, нарушили основы взаимоуважения автомобилистов на дороге, а как максимум, нахамили мне лично? – крикнул из машины чудак в смешной клетчатой кепке и не менее смешном пижонском пальто, у которого он только что увел парковочное место.

Если бы только Юлий не спешил, то непременно поспорил бы с ним, но ему никак нельзя было опаздывать, и он просто быстро зашагал в сторону здания, делая вид, что не заметил его.

Отдышавшись перед кабинетом, Юлий взглянул на часы и удовлетворенно подумал: «Не опоздал».

– Разрешите, – сказал он, открыв дверь. – Юрий Владимирович Царьков прибыл по поручению… – и вдруг замолчал в изумлении.

В кресле хозяина кабинета сидела легенда конторы, Василий Васильевич Бурлаков. Человек, о котором ходили исключительно героические истории, возглавлявший еще недавно оперативно – розыскной отдел ФСБ и недавно ушедший на пенсию.

– Здравия желаю, – сказал Юлий растерянно после затянувшейся паузы.

– Юрий, говоришь, – сказал Василий Васильевич строго. – А мне вот тут папка пришла с твоим личным делом, – полковник кивнул в сторону письменного стола, на котором лежала груда бумаг, – и там написано, что ты Юлий.

– Так точно, – смутился Юлий. – Просто имя мне не нравится, я предпочитаю вариант попроще – Юрий.

– Очень странно для оперативника уделять столько важности своему имени, – сказал Василий Васильевич, прищурившись. – Присаживайтесь, Юлий Владимирович. Вот сейчас вы допустили ошибку, говорю вам об этом в лицо для того, чтоб вы научились на ней. Вы, товарищ старший лейтенант, соврали мне сразу, представившись другим именем. Я делаю вывод, что не могу вам доверять, и молча, не объясняя вам всего этого, делаю руководителем вашей группы другого человека, хотя изначально на эту должность планировались вы. Учитесь не совершать глупости, вы, я так понимаю, на них горазды, иначе так и останетесь старлеем. Доверие – самая большая ценность. Начальство ищет исполнителей, которым может доверять. Семья распадется, если в ней нет доверия, ревность так или иначе приведет к разводу. Дружба всегда основывается на доверии. Доверие – это дар, а вы сейчас так глупо его потеряли.

– Виноват, – сказал Юлий, и от ужаса его сердце ухнуло в желудок.

«Дурацкое имя. Приеду, не пожалею времени, пойду и официально сменю, а бабуле просто не скажу, – в который раз подумал Юлий. – Эх, бабуля, если бы не обещание тебе…»

Только сейчас он заметил, что у стены на стуле сидит женщина лет шестидесяти и молча курит, выпуская дым большими кольцами. Не зная, как правильно поступить, он кивнул, приветствуя пафосную леди, похожую на злую колдунью, сел за стол, куда указал ему полковник Бурлаков, и стал осторожно ее рассматривать. От странной дамы невозможно было оторвать взгляд, хотя она, конечно же, была не во вкусе двадцатипятилетнего оперативника. Кажется, это называется «отрицательная привлекательность». Все в ней было не так: скорее всего, некогда красивое лицо, покрывшись морщинами, стало отталкивающим, тюрбан из черного платка полностью скрывал волосы, но тем самым оголял длинную шею с множеством тяжелых и каких-то нелепых бус. Также красок в образ добавляли всевозможные браслеты и кольца и ярко-красная помада на тонких, высохших губах. Дама, заметив пристальный к себе интерес, вынув изо рта сигарету, каким-то через чур скрипучим и одновременно очень низким голосом произнесла с нарочитым говором:

– А вы знаете, Юлик, мне таки есть, что вам сказать. Никогда не стесняйтесь своего имени – это моветон. Это все равно, что стесняться матери или Родины, что для нормального мужчины одно и то же. Потому как только эти две дамы примут вас любого, остальные же бросят, лишь только вы исчерпаете возможности.

Он немного оробел, эта женщина была как будто не из этого мира, словно придумана больным воображением плохого сценариста. Юлий даже покосился в сторону полковника, видит ли тот посетительницу своего кабинета или она сейчас мерещится исключительно старлею.

– Какие возможности? – спросил он тихо, потому как посчитал неудобным промолчать.

– Любые, – ответила странная женщина, подумав, и вновь глубоко затянулась сигаретой.

В этот момент без стука открылась дверь, и в нее вошел придурок в клетчатой кепке, которого Юлий только что лишил места на парковке. Они взглянули друг на друга, и старлей уже хотел начать защищаться, думая, что чудак последовал за ним, как мужик, отведя от него взгляд, обратился к хозяину кабинета:

– Простите за опоздание, никак не мог припарковаться.

– Прощаю, – спокойно сказал Василий Васильевич, – но только потому, Эрик, что знаю, что это не в твоих правилах.

– Эрик и Юлик, – хохотнула женщина, которую Юлий про себя уже прозвал ведьмой. – Прям как Лелик и Болик, не задание, а праздник души какой-то.

– Прекрати, – сказал полковник укоризненно, но все же хохотнул в кулак, прикрывая им улыбку. – Давайте знакомиться. Это Зоя Саввична Белоцерковская, лучший айтишник в истории конторы, поверьте, вам очень с ней повезло. Зоя Саввична сейчас уже на заслуженном отдыхе, но по моей просьбе согласилась вам помочь.

– Не надо так смотреть, – сказала она своим скрипучим низким голосом, по-прежнему не выпуская сигарету изо рта. – Где вы учились, я преподавала, между прочим, я взламывала Пентагон, когда вы еще под стол пешком ходили.

– Могу предположить, исходя из вашего и моего возраста, что тогда вы взламывали его отмычкой, – ответил на полном серьезе мужик, которого Юлий до этого окрестил «придурком», чем сразу расположил к себе.