Я плакала, уткнувшись в подушку, всё ещё держа в руках платье, точнее, то, что осталось от него. Ведь Патриция подарила его для меня, оно было не просто вещью, а тем, что осталось бы в памяти моего дня. Напоминая мне о том, что в мире ещё есть человек, который любит меня и заботится обо мне.

Теплые руки обвили меня сзади, в нос ударил цветочный аромат.

– Почему моя милая девочка плачет? – Услышав её голос, я вздрогнула, сев на кровать, стирая с лица влагу.

Бабушка не любила слёзы, к Теодоро она была строже остальных, пугая его тем, что плачущих мальчиков не берут в солдаты.

– Оно испорчено.

– Нет ничего, что нельзя исправить, моя смелая девочка, – коснувшись моего подбородка. – Всё можно исправить, кроме смерти.

Её накрашенные помадой алые губы растянулись в тонкую полоску, она улыбнулась мне, погладив большим пальцем по щеке. Слова подействовали на меня, нагоняя больше грусти, возвращая к воспоминаниям о родителях.

Горло жгло от нахлынувших эмоций, которые мне приходилось сдерживать, чтобы не разорвать от тоски, но я всё же проронила несколько слез.

– Бабушка… Если я потеряюсь… Или умру… Никто не расстроится, не так ли? – Патриция притянула меня к своей груди, крепко обнимая. – Никто не будет меня любить и вспоминать, верно?

Поцеловав в макушку, покачивая наши тела из стороны в сторону, давая мне выплакать все слёзы, без осуждения и упреков. Она позволяла мне стать слабой, маленькой девочкой, не ожидая и не прося быть сильной. Бабушка принимала и понимала меня. Единственная, на кого я могла положиться, ощущая поддержку и любовь. Мне показалось, что в тот момент она тоже дала волю чувствам, которые глубоко похоронила в себе.

Шаги у двери прозвучали настойчиво, вырывая из омута воспоминаний. Смахнув тыльной стороной ладони предательские слезы, я распахнула глаза. Бернардо в окружении своих людей вошёл внутрь, мне пришлось поприветствовать гостя и встать на ноги. Марко тенью следовал за отцом. Идеальный итальянский костюм, скроенный на заказ, галстук дерзко выглядывал из-под пиджака, поблескивали запонки, и, конечно же, шляпа – неизменный атрибут уважающего себя мафиози.

– Решились на переговоры, Бернардо?

– Мои мысли полны грандиозных идей, но эта ужасно бестолковая, – сморщившись, словно перед ним не девушка, а слизень. – Кристиано обезумел от расставания с тобой и совершил очередную ошибку. Мой дорогой друг Гаэтано пострадал. Как думаешь, девчонка Ринальди слишком легкая жертва?

Уверена, Кристиано и Алдо должны были укрепить охрану возле дома и тем более у границ, но, кажется, эти ублюдки оставили несколько шпионов в Канаде, которым ещё по силам причинить вред семье.

– Ты не посмеешь причинить никому другому вред. Ни тогда, когда я здесь, – огрызнувшись на его вопрос, внутри меня всё дрожало от страха за Джину.

Что, если это всего лишь уловка, чтобы напугать меня? А может, Джина уже похищена? У меня закружилась голова от вариантов, которые могли быть.

– Значит, ты всё ещё готова играть?

Не раздумывая ни секунды, я кивнула соглашаясь. Передо мной возникла миска, до краев наполненная влажной, отдающей химозой кормовой массой для животных. Запах был далёк от аппетитного, но могло быть и хуже – гораздо хуже.

– Я должна это съесть? – уточнила я у Бернардо.

– Подожди, еще не все декорации готовы. Марко, организуешь съёмку? – Повернув голову на сына, тот молча достал телефон.

Мужчина извлек из кармана ошейник, холодно блеснувший в полумраке, и затянул его на моей шее. Удовлетворив свою извращённую эстетику, съёмка началась. Стоя на коленях, я не решалась приступить к трапезе. Зажмурившись, лишь кончиком языка коснулась отвратительной массы. Пришлось задержать дыхание, чтобы протолкнуть её в себя. Поедая корм, я прожигала Марко взглядом, полным презрения и ненависти.

– Руки за спину, Витэлия! – Отдавая приказы, говорил Бернардо, и я выполняла. – Будет здорово, если мы услышим, как кошечка издаёт звуки для своего хозяина.

Застыв, сжимая челюсть, испепеляя главу клана взглядом. В ответ получая лишь насмешливый блеск в глазах. На вкус еда была не такой противной, как на запах, но от принудительного унижения куски застревали в горле. Ближе к концу мой желудок готов был вытошнить всё обратно. Марко наблюдал теперь не через равнодушный экран смартфона, а вживую, с неподдельным интересом. Заметив это, я неторопливо провела языком по краю миски, издав притворный стон удовлетворения. Кадык на его шее дрогнул, оживляя набитого паука. Значит, мои догадки верны.

– Отличное видео вышло, – Поворачиваясь на пятках, направляясь к выходу, сказал Бернардо. – Мне не терпится показать его Кристиано.

– Надеюсь, уговор в силе, – Бросила я вслед. – Не трогай мою семью.

Ответом мне был хлопок закрывающейся двери. Ночной фонарь, пробивающийся в щель, освещал тонкую полосу, ускользая в угол. На языке был горьковатый привкус еды, а миска все еще наполовину полная. Спустя какое-то время ночные жители пришли на запах. Я никогда не боялась грызунов, наоборот, животные казались мне милыми.

Зверек осторожно выжидал, когда я перемещусь в отдаленное место, чтобы полакомиться.

– Прости, но у меня нет сил двигаться, – вздохнув, я просто пододвинула миску дальше от себя. – Жизнь такая непредсказуемая, но мне нравится твое общество, маленький друг.

Пока маленький зверек лакомился едой, я проваливалась в сон, забывая про тяготы наяву.

8 глава

Кристиано

– Папа, – Эйми указала мне на ботинки.

Оторвавшись от телефона, я посмотрел вниз. Дьявол! Это был конский навоз. Перед отъездом мы приехали навестить Генерала и удостовериться, что моя лошадь будет получать по-прежнему максимальное количество заботы и внимания. Эйми нравилось общаться с лошадьми, с возрастом строптивость Генерала исчезла, он любил размеренные прогулки.

– Все в порядке, – натянув улыбку, избавляясь от прилипшей массы.

– Фу-у-у-у, – дочь зажала нос обеими руками, захихикав.

– Папа был увлечен работой и вляпался, – поднимая на руки Эйми, чтобы она не повторила моей ошибки. – Ты сказала Генералу, что уезжаешь в путешествие?

– Да!

Маленькие ручки обвили мою шею, я почувствовал холод маленьких пальчиков.

– Ты замерзла?

Трогая маленький нос ребенка, но Эйми лишь отрицательно закачала головой. Апрель подходил к концу, скоро наступит долгожданная пора каждого года для любителей пляжей и жаркого солнца.

– Мама. Ушла?

Меня словно окатило холодной водой, к такому роду вопросу от маленького человека я не был готов. Пристегивая ремни безопасности к детскому креслу, немного помолчав.

– Кто тебе такое сказал?

– Мама. Нет, – она взяла игрушку, которую купила для нее Витэлия.

– Мы с мамой сильно любим тебя, чтобы покидать надолго. Просто у нее появилось очень много дел. Она вернется к нам, – жалкое оправдание. – А пока мамы нет, тебе нужно присматривать за папой. Справишься?

– Хорошо. Какашка.

Этому слову точно не я учил, но дочь верно подметила. В данный момент я наступаю только в дерьмо, и сегодня яркий пример тому.

– Эйми, мы не будем употреблять больше плохие слова. Договорились? – выставляя ладонь для пятерки.

Отбивая мою руку, она потянулась за поцелуем. Детский запах дочери снова вскружил мой разум, каждый раз, когда Эйми проявляла нежность, мир вокруг замирал.

***

– Слишком долго! Мы уже потратили три дня для того, чтобы организовать перелет такого масштаба, – проводя языком вдоль верхнего ряда зубов.

Алонзо перевез свою семью из Италии, как и было оговорено ранее. Помимо Семьи он привез свыше ста солдат Ндрангеты в Канаду.

– Кристиано, прошу, подумай здраво! – отец тоже был раздражен, в особенности после поджога в Италии. – Твоя необдуманная настойчивость может подвергнуть опасности многих людей. Ты ничего не теряешь, уступая нескольким часам, выигрывая спокойные дни в будущем.

Мы отправили «Боинг» с солдатами в Ванкувер, чтобы они смогли пересечь границу в США и встретиться с семьей из Сиэтла, которая будет сопровождать их до Малибу по земле. Наш самолет готов отправиться прямым рейсом в Сан-Франциско через три часа, но тогда мы рискуем быть раньше, чем солдаты проверят близлежащую местность и заметут следы нашего прибытия, организовывая полную безопасность.

– Спокойные дни? – бросив разъяренный взгляд на отца. – Мои спокойные дни закончились неделю назад! – встав с места, сделав шаг к столу, за которым он сидел, Антонио напрягся, касаясь плеча. – Я счастлив, что в твоей жизни есть счастливые дни, отец, но лишь потому,что на ее месте не мама.

Теодоро сидел на подоконнике и присвистнул, впервые заметив мое непослушание перед отцом, который все еще имел больше власти из всех присутствующих в кабинете.

– Не смей говорить о матери в таком ключе! – подорвавшись с места, он ударил по столу.

– В каком? Мама является центром твоей вселенной, и если бы она подвергалась такой опасности, ты бы подвергался здравому смыслу, отец? – выдержав взгляд, ожидая порицания вновь. – Ответ: нет! Ты бы пытал, убивал и сжигал каждого, кто вставал на твоем пути. Твоя праведность закончится там, где начинается беда, связанная с человеком, который важнее твоей жизни.

– Мне так жаль, что я не смог научить тебя контролировать свой гнев, – тихо ответил он, усаживаясь обратно на место. – Однажды твои ошибки обернутся слезами тех, кого ты так сильно любишь, а их пальцы будут испачканы в земле, чьи жизни она забрала в обмен.

Опуская взгляд, он больше не желал смотреть на меня. Его плечи расслабились, губы сомкнулись в тонкую линию, знак полного разочарования. В детстве он мог не разговаривать с нами неделями до тех пор, пока мы не разберем свою ошибку и не обоснуем свое действие.

– Крис, говоря о маме, ты слегка переборщил, – сжимая мое плечо, сказал брат.

– Мне нужна моя женщина, отец! Все, чего я хочу, это вернуть Витэлию домой. И мне жаль, что в очередной раз разочаровываю тебя, проявляя беспечность ради той, что дороже собственной жизни, – Алонзо прошел мимо меня, жестом позвав Теодоро с собой за дверь, оставляя нас втроем. – Мы, блядь, не герои в этом мире, отец. Мы – мафия, ублюдки, которые родились, чтобы быть безжалостными. Чтобы у героев вроде полиции пополнялось количество побед. Хватит читать молитвы и продолжать поклоняться демонам.

Все внутри дрожало, но я был доволен, что, наконец, смог высказаться перед ним. Тринадцатилетний Кристиано, что пытался удовлетворить ожидания отца, с этого момента погиб и превратился в жестокого подростка, который убил своего лучшего друга в одном из поединков на ножах.

Отец одарил меня взглядом, отправляя в самый низ иерархической цепочки Ндрангеты. Он понизил меня в должности за секунду, приходилось лишь гадать, как низко я пал в его глазах, быть может, я стоял на коленях?

– С этой минуты я босс Канады. Только не подсказывай, на репетиции взгляда «убийцы» ушли годы, – похлопав меня по плечу, Антонио дал мне время. – Быть может, идея Криса не настолько идеальна, но к тому времени, как самолет приземлится в Сан-Франциско, Фамилья окажет нам должную защиту на своей территории, – подойдя ближе к столу, заслоняя меня собой, привлекая больше внимания на себя.

– Два идиота, которые потеряли контроль над Лос-Анджелесом и чудом сохранили Сан-Франциско и Сан-Хосе, – отец даже не поднял глаз, делая вид, что занят бумагами. – Тони, задай себе вопрос, почему они до сих пор живы и имеют территории в Калифорнии?

Прикрывая глаза рукой, что невыносимо жгло от недосыпа. Конечно, ответ был очевиден. Покидая Лос-Анджелес, они могли быть в договоре с Волларо, возможно, даже имели общий бизнес. Вероятность, что Бернардо узнает о нашем приезде, равнялась девяносто процентов.

– Тогда получается, мы в заднице? – Антонио обернулся на меня.