Последняя часть амуниции спадает на пол с глухим звуком. Ко мне подходит врач, указывая на кушетку. Я не раздумывая ложусь, вытянувшись на её жесткой поверхности. Световые сканеры включаются надо мной, облучая каждую клетку моего тела. Ощущение странное – как будто я под лупой, и это усиливает накопившиеся страхи. В голове мелькают снова панические мысли: что, если шершень заразил меня, и это просто пока не проявилось? В голове на повторе проносятся события последних часов, леденящий страх скручивает внутренности.

Как вообще происходит заражение? Сразу или спустя какое-то время? С момента переселения на островах не было случаев заражения, и мы не можем знать наверняка, как М-вирус действует на людей спустя столько лет. А оснований опасаться, что я могу стать первой инфицированной, у меня более, чем достаточно. Шершень подобрался ко мне ближе, чем к другим инициарам. Черт, он буквально сидел у меня на груди и шипел это проклятое слово… Аристей. Аристей. Аристей.

Стоит ли мне кому-то об этом рассказать? Или лучше пока промолчать, как и о внезапно проснувшейся способности ночного видения?

Процесс проверки длится несколько минут, но они кажутся вечностью. Я слышу только своё дыхание и тихий гул медицинских приборов. Наконец свет над головой выключается. Я медленно встаю, пытаясь не думать о плохом.

– Всё чисто, можете вернуться к остальным, – голос врача звучит обыденно, как будто не он только что освободил меня от самого страшного приговора.

Фух, кажется, я цела. Облегчённо выдыхаю, ощущая, как тянущие мышцы наконец начинает отпускать.

Вернувшись в коридор, первым замечаю Ховарда. Он тоже прошел все процедуры и ждет дальнейших указаний. Шон стоит в углу, потирая затылок, его лицо невыразимо измученное и уставшее. В облегающем термокомплекте (утром его выдали каждому инициару), он выглядит немного… хмм… странно. Тонкая ткань детально подчеркивает рельефные мышцы и другие анатомические подробности. Я смущенно отвожу взгляд, устыдившись собственных мыслей.

– Ну что? – тихо спрашивает Ховард, приблизившись ко мне почти вплотную.

– Док сказал, что все чисто, – отвечаю я, прикладывая ледяные пальцы к горящим щекам.

– Супер, у меня тоже, – он кивает, но его взгляд остаётся настороженным.

– Остальные уже в курсе насчет нападения шершня?

– Да, – мрачно кивает Шон, – И они в шоке, но знаешь, если бы Юлин, Финн и Теона оказались на нашем месте, то все могло закончиться куда хуже, – задумчиво добавляет он.

– Почему ты так решил? – недоумеваю я.

– Твоя реакция… Ты не растерялась и, можно сказать, спасла нас всех. Это отличная интуиция или что? Как ты поняла, с чем мы имеем дело? – его взгляд задерживается на моих губах, затем скользит ниже, вызывая желание прикрыть все стратегические места, слишком подробно подчеркнутые обтягивающим бельём.

– Нас спас Харпер, – нахмурившись, напоминаю я, уклоняясь от ответа на конкретный вопрос. Не говорить же ему, что я внезапно обрела кошачье зрение. – Погибли люди, Шон. Ты видел, как эта тварь разрывала тела солдат на части?

– Шершень, словно знал слабые места в броне, – нервно кусая губы, размышляет Шон. – Как это возможно?

– Понятия не имею, – отрешённо качаю головой, убирая за уши спутанные пряди.

– Черт, надеюсь, теперь нас отпустят в барак, – он устало потирает лицо ладонями. – Я готов вырубиться прямо здесь.

– А ты не хочешь выяснить, что на самом деле произошло в лесу? Я думаю, что передатчик неслучайно пропал.

– Думаешь, он расскажет? – скептически усмехается Шон, показывая взглядом на двигающегося к нам по коридору Харпера.

О, боги, майор тоже без брони, и это точно зрелище не для слабонервных. Я мгновенно забываю о том, что еще минуту назад пускала слюни на Шона.

Черт, даже без массивной экипировки этот мужчина источает угрозу и мощь, каждая линия его тела – олицетворение силы, хищной гибкости и выносливости. В облегающей форме его мужественное телосложение становится ещё более эффектным. Осанка безупречна, движения чёткие и уверенные. Застыв с нелепо открытым ртом, я не могу оторвать взгляд от того, как натянута ткань на его плечах и руках, обрисовывая мышцы. Он выглядит как живая сталь, холодный и несгибаемый. Щеки снова начинают гореть от смущения, но не могу заставить себя отвлечься.

Харпер проходит мимо, не глядя в мою сторону, но, черт возьми, его подавляющее присутствие ощущается до дрожи. Он как холодный ветер, который внезапно врывается в комнату, закручивая в вихрь всё вокруг и полностью заполняя пространство. Зависнув на беззастенчивом разглядывании нашего командира, пропускаю тот момент, когда в коридоре один за другим появляются остальные инициары.

– Охрененный, да? – со смешком шепчет мне в ухо Юлин, как обычно, незаметно и бесшумно оказавшаяся рядом. – Ему бы выражение лица попроще, и я бы влюбилась.

– Ничего особенного. По мне так самый обычный солдафон. Генерал покруче будет, – хмуро бубнит Финн, бесцеремонно подслушав наш разговор.

– Да что ты понимаешь, Лиамс! – закатив глаза, хмыкает Юлин, игриво накручивая на палец черный локон с красным кончиком.

– Финн просто ревнует, – усмехаюсь я, быстро разгадав причину недовольства юного генетика с растрепанными синими патлами.

– Подберите слюни, вы для него бесполая биомасса, – иронично констатирует Шон, вперив раздраженный взгляд в Теону, которая тоже без тени смущения пожирает глазами идеально прокаченное тело Харпера.

– Год назад Эванс тоже был всего лишь новобранцем, а теперь стоит рядом с майором плечом к плечу. Почти на равных, – возражает девушка, приглаживая торчащие светлые волосы.

Эванс? Я часто моргаю, только сейчас заметив, что лейтенант и правда здесь и ни на шаг не отстает от командира.

– Заражённых не выявлено. Считайте, что сегодня вам крупно повезло, – с неуместным сарказмом хладнокровно бросает Харпер.

Его голос звучит безукоризненно чётко и сдержанно, словно ничего вопиющего не произошло, а мой взгляд непроизвольно отмечает, как завораживающе напрягаются рельефные мышцы под тонкой тканью. Каждое движение – словно отточенный механизм, без лишних усилий, без ненужных жестов. Как ему удаётся выглядеть так собранно после всего, что случилось? Я невольно ловлю себя на мысли, что Харпер – это не только военная машина, но и человек, в критический момент готовый подставить себя под удар, чтобы защитить члена команды. И это неожиданно вызывает внутри странное, тёплое чувство.

– Дерби, – низкий голос Харпера вырывает меня из легкого транса. Я вздрагиваю, встретившись с его ледяным взглядом. – Ты что-то хотела сказать?

Потемневшие зеленые глаза смотрят прямо на меня, и я на мгновение теряю дар речи. Сердце колотится с перебоями, ладони потеют от непонятного внутреннего напряжения.

– Эм, нет… – бормочу я, чувствуя, как моё лицо вновь начинает пылать. В голове хаос. Почему он вспомнил о моем существовании именно сейчас? Почему я не могу быть такой же собранной, как он?

– А я рассчитывал, что ты объяснишь, как твоя группа умудрилась потерять передатчик связи, – подобие усмешки появляется на его чувственных губах, совершенно не подходящих такому деспоту, как он. Взгляд майора препарирует меня наживую, словно сканируя невидимыми рентген-лучами.

– Только после того, как вы объясните, каким образом на Полигон проник шершень! – вскинув голову, неожиданно для самой себя выпаливаю я.

На мгновение в коридоре госпиталя устанавливается зловещая тишина. Я почти физически ощущаю, как наэлектризован воздух вокруг нас.

– Самоубийственно смело, Дерби, – медленно приподняв бровь, майор бесцеремонно осматривает меня с головы до ног, заставив вспыхнуть до кончиков волос. – Думаю, тебя стоит отправить на повторную диагностику. Что скажешь, инициар Дерби?

– Не вижу для этого причин, майор Харпер, – собрав все свое мужество, твердо выдаю я.

– Тогда все на выход, – командует он, и, окинув меня еще одним пронзительным взглядом, направляется в конец коридора.

Зак Эванс тенью следует за ним. И остальные, после короткого замешательства, тоже пытаются нагнать размашисто шагающего Харпера.

– Поздравляю, Ариадна. Кажется, тебе удалось привлечь внимание нашего непробиваемого командира, – хихикает Кэс, несильно толкнув меня локтем.

– Тебе это еще аукнется, выскочка, – насмешливо выплёвывает Дилан в мою сторону. – Только у конченой идиотки могло хватить мозгов дерзить Харперу. Держись от нее подальше, Кэс, иначе и тебя заденет.

– Не сгущай краски, Пирс. Майор не шершень, чтобы питаться человечиной, а все остальное можно пережить, – иронизирует Кассандра.

Мы выходим из стерильного коридора медбокса, едва поспевая за Харпером и Эвансом. Атмосфера ещё более напряжённая, чем до этого – полное недоумение повисло в воздухе. Все молчат, но я чувствую, как среди инициаров нарастает беспокойство. Процедуры завершены, но вопросов меньше не стало.

– Почему нас не оставили на карантине? – наконец шепчет Юлин, переглядываясь с Теоной. – Вдруг вирус просто ещё не проявился? Я не боюсь за себя. Мы его даже не видели, но другие…

– Я тоже думал, что нас будут держать под наблюдением, – добавляет Финн, озадаченно хмурясь.

– Им просто плевать на нас, – с лёгкой усмешкой говорит Шон, пихая рукой Дилана. – Одной проблемой меньше, если что.

– Не нагнетай, – осаждаю его, пытаясь не думать о том, что Ховард в чём-то прав. – Харпер тоже контактировал с шершнем, и он уходит с нами, – цепляюсь за эту мысль как за спасательный круг. Если он не волнуется о собственной безопасности, возможно, ситуация действительно под контролем.

– Как мы вообще доберёмся до казарм в этом? – Теона зло трогает тонкую ткань термокостюма, который подчеркивает её стройную фигуру, но совершенно не подходит для уличного холода. – Мы промерзнем до костей.

– Может, нам хотя бы дадут нормальную одежду? – нервно подмечает Юлин, оглядывая остальных.

Инициары нервно перешептываются, недовольство растет. Мысли о возможном заражении, холоде и странных решениях командования окончательно выводят всех из себя. Я едва сдерживаю себя, чтобы не начать паниковать вместе со всеми. Чувство подавленности и бессилия снова накатывает волной, как только вспоминаю шершня. Вдруг действительно что-то осталось незамеченным?

Но тут Харпер, не замедляя шага, громко произносит, перекрывая наши разговоры:

– Вас заберут бронемобили и доставят в жилые корпуса. Ближайший транспорт уже в пути. Вопросы?

– А если вирус… – начинает кто-то из нашей группы, но майор резко обрывает.

– Вас проверили. Повторюсь, заражённых нет, – небрежно отрезает он с таким холодом в голосе, что спорить ни у кого не возникает желания.

Зябко ёжась и стараясь держаться как можно ближе друг к другу, мы выходим на улицу, покидая тёплое здание госпиталя. Холод обрушивается на нас, пронизывая насквозь. Термоодежда, хоть и предназначена для защиты от пониженных температур, кажется абсолютно бесполезной в этот момент. Каждый вдох обжигает лёгкие ледяным воздухом. Теперь мы стараемся не просто держаться вместе, а буквально прижимаемся друг к другу, чтобы хоть немного согреться.

Главные ворота открываются с тяжелым металлическим скрежетом, и мы, не дождавшись обещанных бронемобилей, застываем в полном недоумении.

Перед нами стоит шеренга вооружённых до зубов солдат, выстроившихся в идеальный боевой строй. И в центре этой устрашающей картины – генерал Одинцов. Его лицо не выражает никаких эмоций, лишь холодное, почти мертвое спокойствие. Автоматы солдат направлены прямо на нас.

– Какого черта… – растерянно бормочу я, чувствуя, как по спине пробегает холодный озноб.

Это не похоже на обычную проверку или стандартную процедуру. Никакого транспорта, только ряд солдат, готовых открыть огонь. Я впадаю в ступор, внутренности сжимаются, ощущение неминуемой опасности парализует разум.

Шепот недоумения прокатывается по рядам инициаров. Даже Харпер замирает, прежде чем делает шаг вперёд. Он явно не ожидал увидеть такое приветствие. Его голос, хоть и звучит ровно, пропитан напряжением.

– Что происходит? – бросает Харпер, глядя прямо на генерала.