В глазах Амары вспыхивает нечто новое или уже забытое – интерес, не имеющий ничего общего с нашей серой и мрачной действительностью.

– Теона и Шон? – восклицает она на полтона выше, чем обычно. – Вот это поворот! Может, у нас всё-таки есть место для романтики?

– Возможно, – усмехаюсь я, стараясь поддержать ее игривый тон. – Хотя у нее там не романтика, а «важное дело». Но… кто знает? Иногда важные дела легко превращаются во что-то другое.

Амара фыркает, расплываясь в улыбке, и на мгновение ее лицо оживает.

– Значит, дело? – поддразнивает она. – Боюсь, им понадобится целая комната под «дела»…

– Ну Шон там не один, – хмуро поясняю я, стараясь не выдать истинную причину отлучки Теоны. Лароссо своих проблем с лихвой хватает, чтобы посвящать её еще и в мои.

Разговор угасает, как только мы подходим к комнате Кассандры. Коротко постучав, и не дождавшись ответа, с небольшим усилием толкаю дверь и мгновенно замираю, не в силах скрыть удивления. Грейсон, черт возьми, не одна… С ней Дилан, точнее, на ней, но пока еще оба одеты и до главного действия не дошло. Заметив наше вторжение, парочка быстро отлипает друг от друга.

– Черт, – Пирс вскакивает с кровати первым, суетливо поправляя футболку и всклоченные волосы.

– Мы тут… в общем, неважно, – бормочет пунцовая от смущения (или чего-то другого) Кэс и тоже спешно поднимается с постели, лихорадочными движениями приводя свою одежду в порядок, после чего какого-то черта закрывает собой Дилана, который должен был быть с Шоном, но вместо этого стоит здесь – за спиной Грейсон.

– Ну вы даете, – выдыхаю я, не зная, что еще сказать в этой пикантной ситуации.

– Никто никому ничего не дал, – недовольно бубнит Пирс, и наконец замечает стоящую рядом со мной Лароссо.

Пауза перестает быть томной. На вытянутых раскрасневшихся физиономиях Дилана и Кэс застывает выражение абсолютного шока и растерянности. Глаза парня потрясенно расширяются, а взгляд Кассандры мечется между мной и Амарой. Сначала на ее лице вспыхивает непонимание, затем – неприкрытый страх, как будто она увидела привидение. Я слышу, как Амара тяжело дышит рядом, ощущаю ее напряжение и желание скрыться от устремленных на нее взоров.

– Амара… – прерывает тишину Дилан, изумленно разглядывая Лароссо и словно не веря, что она реальна. Он обходит оцепеневшую Кэс и делает несколько нерешительных шагов вперед. – Ты… ты здесь?

Грейсон стоит, не в состоянии сдвинуться с места, руки дрожат, когда она прижимает ладони к груди. Ее оторопевший взгляд изучает Амару с ног до головы, не упуская из внимания ни порванный комбинезон, ни следы борьбы, оставленные на темной коже.

– Ты… жива? – в голосе Кассандры звучит смесь недоверия и облегчения, она тоже осторожно шагает по направлению к Лароссо. – Но мы думали… – она замолкает, не находя слов.

Амара рвано кивает, ответив Кэс угрюмым взглядом, отягощенным страшными воспоминаниями взглядом.

– Да, – едва слышно сипит она, – Я жива и снова с вами.

Как только первый шок проходит, Кассандра, не изменяя своей привычной сдержанности, немного неловко обнимает Амару, говорит ей какие-то ободряющие слова. Затем наступает шумный этап расспросов. Кэс интересует примерно то же, что и меня полчаса назад. Дилан ведет себя на удивление дружелюбно и вполне искренне, а я в общем гуле голосов никак не могу избавиться от увиденной ранее картины.

То, что Кэс неравнодушна к Пирсу, не заметил бы и слепой, но я откровенно поражена тем, как легко она решила начать отношения с горизонтальной плоскости. Или это была идея Пирса? Скорее всего. Грейсон не производит впечатление легкодоступной девушки, но, с другой стороны, если взять за основу рассуждения Теоны…

Кстати, о ней. Если Дилан здесь, то Фокс с Шоном – наедине. И наверняка не тратит время впустую. То есть, пока я сходила с ума от волнения, она развлекалась со своим парнем, забыв зачем, собственно, к нему пошла? Это вообще нормально? Возмущенно стиснув зубы, я прокручиваю в голове, как выскажу своей соседке по комнате все, что о ней думаю. И Шон тоже хорош! Подмигивает, заигрывает, а сам…

– Дерби, ты здесь? – Пирс машет рукой перед моим лицом, возвращая меня в реальность. – О чем задумалась, принцесса? И видок такой озлобленный, словно кого-то вот-вот покусаешь, – язвит он. – Ховарда приревновала?

– Пошел ты, Дилан, – агрессивно бросаю я, уязвлённая тем, что проницательный поганец попал в цель.

– Не бушуй, Дерби. Ты, конечно, красотка, но развлекаться наш Шон предпочитает с теми, кто не задирает нос.

– Да где она его задирает? – осаждает его Кэс. – Ари, не обращай на него внимания. Он… – она осекается, быстро взглянув на угрожающе набычившегося Пирса. – И не смотри на меня так. Я все равно ей скажу.

– Не смей, – шагнув к ней, рычит Дилан.

– О чем речь? – сдвинув брови, спрашиваю я, переводя взгляд с одного на другую.

– За неделю до нашего призыва, у Пирса погибла вся семья, – глухо произносит Кэс. – Его отец, вернувшись с вахты на приливной электростанции, в первую же ночь зарезал спящих жену и младшего сына, а затем вскрыл себе вены. Дилан был на смене, иначе… – она замолкает, обхватив себя руками. Честно, я в шоке и не знаю, как реагировать на услышанное. Все мои прежние версии и сложившееся мнение о Дилане рушатся на глазах.

– Знал бы, что ты такое трепло, слова бы тебе не сказал, – смерив Кэс уничижительным взглядом, рявкает Пирс. Сквозь знакомую мне циничную маску пробивается болезненное выражение всеобъемлющего горя.

– У нас нет друг от друга секретов. Она правильно сделала, – с трудом подбираю слова, и, приблизившись к Пирсу, мягко касаюсь его плеча, напряженного, словно камень. – Мне очень жаль. Я искренне сочувствую. Это ужасно… то, что ты пережил.

– Если бы я был дома, то смог бы его остановить, – дрогнувшим голосом отзывается Дилан, не отбрасывая мою руку и не пытаясь отойти.

– Ты не можешь этого знать наверняка, – качаю головой. – Есть предположения, почему твой отец… – осекаюсь, не в силах выговорить вслух крутящиеся на языке страшные слова.

– Стражи Щита сказали, что это «водная лихорадка», – отвечает за него Кэс. – Те, кто подолгу работают в открытом океане часто сходят с ума. Все начинается с легкой раздражительности, нервозности и подавленности, потом появляются паранойя и вспышки агрессии. Пару лет назад у моего отца выявляли первую стадию болезни. Он тогда пробыл в океане полгода и вернулся домой совсем другим человеком. Не спал ночами, а если и засыпал, то кричал во сне. Депрессия, апатия… – в общем, целый букет симптоматики. Папа сам обратился к врачам, и его перевели на сушу, но многие этого не делают. Боятся потерять заработок… – Кассандра отрешенно разводит руками.

– Первый раз слышу об этой болезни, – мрачно признаюсь я, ничуть не покривив душой.

– Откуда ты могла об этом узнать, принцесса? – беззлобно бросает Пирс, тяжело опускаясь на кровать и обхватывая голову руками. – Если в семье растут двое и больше детей, работать приходится в два раза больше… Будь оно все проклято, – шипит он сквозь зубы. – Отец же говорил, что устал. Говорил, что океан его не отпускает, держит мёртвой хваткой. Но я и представить не мог, что он…

Ощущение безысходности наполняет комнату, как вязкий туман. Мы с Амарой и Кэс молчим, не зная, как поддержать и утешить Пирса. Мне хочется найти хоть какие-то слова, чтобы уменьшить его боль, но что можно сказать человеку, который пережил такую трагедию?

– Оказаться здесь… понимая, что дома никто не ждет твоего возвращения, – ломаным голосом продолжает Дилан. – Что может быть хуже? Ради чего мне бороться? Ради кого выживать?

– Ты больше не один, – присев рядом с ним на кровать, Кассандра обнимает его застывшие плечи, несущие непосильную ношу для парня его возраста. – Мы – команда, Дилан, и должны сражаться друг за друга. Ты можешь рассчитывать на нас… на меня, – тихо добавляет она.

Пирс молчит, его лицо по-прежнему опущено, взгляд направлен в пол. Я вижу, как его руки медленно разжимаются, оставляя на коже ладоней бледные следы от напряжённых пальцев.

– Простите, что расклеился, – выдыхает он, устремив взгляд на Амару. – Лароссо, извини, если когда-то обидел. Я не со зла. И ты, Дерби, – Дилан переводит фокус внимания на меня. – Тебе больше всех от меня доставалось.

– Есть такое, – киваю, вымученно улыбнувшись. – Извинения приняты. Нам тут всем непросто, но тебе и Шону пришлось хлебнуть горя побольше, чем остальным. Я понимаю, Дилан… Правда, – задерживаю дыхание прежде, чем задать вопрос, ответ на который отправилась выяснять Теона, но, вероятно, отвлеклась на более важные «дела». – Скажи, это ты взял передатчик? – выдаю, глядя в потемневшие светло-карие глаза Пирса. – Клянусь, я не буду осуждать. Мне просто…

– Это была я, – внезапно произносит Кэс.

Наши взгляды схлестываются в повисшей тишине. Мой – недоверчивый и изумленный. Ее – уверенный и полный вины.

– Я спрятала передатчик в свой рюкзак.

Она медленно делает шаг вперед, пока я тщетно пытаюсь уложить в голове эту мысль. Но, черт, ее признание за гранью моего понимания.

– Зачем? – выдавливаю я.

– Эванс… он предложил мне… – пряча глаза, сбивчиво начинает Кэс. – Сказал, что это рядовая проверка, что нам ничего не угрожает.

– И ты так легко согласилась? – скептически вставляет Амара.

– Говори как есть, – исподлобья взглянув на подругу, резким тоном требует Пирс.

– Эванс пообещал, что улучшит твои показатели, – едва слышно шепчет Кассандра, непроизвольно дотрагиваясь до шрама на своей щеке.

Я ошарашенно молчу, да и что тут скажешь? Все предельно ясно. Лейтенант, или точнее его командир, вычислил слабое звено в нашей группе и путем незамысловатой манипуляции нашел способ надавить на Грейсон. Слабое звено – не в плане физической подготовки, с этим у Кэс полный порядок. Они сыграли на другом поле – использовали ее симпатию к Дилану Пирсу, а это означает, что все мы находимся под пристальным наблюдением. Нас изучают, просчитывают наперед наши шаги.

Запрет личных отношений… Теперь я понимаю, для чего необходимо это правило. Мы уязвимы за счет своих привязанностей.

– Я совершила ошибку, – виновато признает Кассандра.

– Еще какую, – стиснув зубы, подхватывает Дилан. – Тебя развели и одурачили, и ты подставила всю команду! Ума не приложу, как можно было довериться Эвансу и любому из командования? Если ты действуешь за нашими спинами…

– Я сделала это ради тебя! – горячо восклицает Кэс.

– Кто тебя просил? Я сам в состоянии постоять за себя, – огрызается Дилан.

– Простите меня… Я осознала, что сглупила. Больше никогда… Клянусь! – Кэс обводит нас умоляющим взглядом, прижав руки к груди.

– Как тебе теперь верить? – качнув головой, хмуро произносит Амара.

– Каждый может ошибиться, – обрывая спор, громко говорю я. – Главное – сделать правильные выводы и извлечь урок из содеянного.

– Я извлекла, – импульсивно заверяет Кассандра. – Больше никогда. Даю слово…

– Мы должны быть едины, независимо от личных симпатий, – добавляю я, прерывая поток ее клятв.

– У нас нет выбора, кроме как научиться доверять друг другу, – медленно произносит Дилан, переводя взгляд с притихшей Кассандры на меня. – Давайте попробуем двигаться дальше. Без тайн и обмана. Если кто-то из нас оступится… это может стоить жизни всем.

– Я согласна, – отвечаю решительным кивком.

– Полностью солидарна, – вторит мне Амара.

– Спасибо, я больше вас не подведу, – приглушенно шепчет Кэс.

Через пару минут мы с Диланом уходим, оставив Амару и Кассандру наедине. Пирс вызывается проводить меня до нашей с Теоной комнаты. Я соглашаюсь, чтобы ненароком не разрушить установившееся между нами хрупкое перемирие. Диалог не клеится, каждый погружен в свои тягостные мысли. Слишком многое случилось за последние сутки, вскрыв не самые лицеприятные секреты и тайны.

– Я ничего не знал про передатчик, – нарушает молчание Дилан.

– Я поняла.