И… поняла, что не имею ни малейшего представления, как это делать.

Вот ни на капельку.

Крылья, которые сами подняли меня на эту удобную ветку, решили, видимо, разнообразия ради, уступить инициативу мне.

А на зонтике, как Мэри-совершенство, я, пожалуй, не рискну.

Всё-таки Барашкина, а не то Поппинс.

Глава 7 О том, как я роняла себя в глазах мистрис Сапоты и виноват в этом был тёмный лорд

– Леди Стрекоза?

– Да, ваша светлость.

– ?! – на моё хамство лорд не ответил, может, дар речи временно утратил, но возмущение темнейшества ощутила спустя пару секунд буквально кожей.

Тогда же, собственно, и поняла, что именно сморозила.

– Прошу прощения, ваше темнейшество! Но и во мне, смею заметить, мало от насекомого.

– Вы мне зубы не заговаривайте!

– Упаси боже, и в мыслях не было!

– Имейте ввиду: покинуть территорию усадьбы вам не удастся! Вы спускаться обратно собираетесь?

– Вы знаете, ваше темнейшество, у вас очень тревожный симптом: вы повторяетесь. Вам облепихи с гречкой побольше кушать надо.

– Рискую показаться склеротиком, но всё же с радостью дождусь ответа.

– Спасибо, конечно, за беспокойство, но пока позволю себе полюбоваться видом. К тому же, знаете, могу понять ваших наследников. Здесь довольно уютно.

– Уютней, чем у меня в шкафу?

– И сравнивать невозможно, уверяю вас.

– И даже уютнее, чем в спальне?

Вот ведь неугомонный какой!

– Вы ещё громче кричите, ваша светлость, ещё не вся ваша усадьба в курсе. Тьфу, я почти не нарочно, ваше темнейшество. Пусть ваша мистрис Забота меня совсем возненавидит.

– Мистрис Сапота не скоро освободится. Забавно вы её назвали. Никогда не замечал сходства с заботой, – в голосе лорда послышалась улыбка.

– Вы, похоже, многого не замечали, ваше темнейшество. По детям видно.

– Леди. Стрекоза. Спускайтесь. Немедленно.

От улыбки в голосе не осталось и следа.

И вот как ему объяснить, что я не придуриваюсь?!

Ведь не поверит.

Особенно после того, как лихо сюда забралась… То есть вспорхнула.

– Леди Миноре!

– Слушаю внимательно, лорд Эскуро.

– Не вынуждайте меня идти на крайние меры.

– Что же за меры такие, лорд Эскуро? – я с энтузиазмом потёрла ладоши. – Вы и на меня орать будете, как на бедную мистрис Потаерх?

Вот сейчас я рога сверху-то и рассмотрю, как следует!

– Бедную?! Мистрис Потаерх получила месячное жалованье за час работы. Неплохая компенсация за небольшой моральный ущерб.

– Небольшой? Вы, должно быть, шутите, лорд Эскуро. Не всё в этом мире продаётся и покупается.

– Ну так, просветите меня, леди Стрекоза.

– С большим удовольствием, ваша свет… ладно, ладно, ваше самое тёмное на свете темнейшество. Я сейчас о человеческом достоинстве говорю. К примеру. И о здоровье ещё. Вот.

– Да ладно? – темнейшество стоял, задравши ко мне лицо и я увидела, как чёрная бровь его иронично приподнялась.

– Да-да, – поспешила я заверить тёмного лорда. – Нервные клетки, говорят, не восстанавливаются.

– Кто говорит? – бровь передумала на полпути и вернулась ко второй, нахмуренной.

– Авторитетные люди говорят, милорд!

– Впервые вижу, чтобы фея признавала людской авторитет.

– А что такое? Если так оно и есть. Надо уметь признавать чужие заслуги. В этом, знаете ли, высшая степень благородства!

– Не провоцируйте меня, леди Миноре.

– Что, рогами пугать будете? – я нетерпеливо заёрзала на ветке.

– Я, выходит, по-вашему, монстр?

– Теперь я рискую показаться склеротиком, милорд, но вы всё равно не запомните. Вы… на себя в зеркало давно смотрели?

– Леди Стрекоза! Если вы думаете, что мне слабо забраться к вам на дерево и хорошенько вас отшлёпать за трижды произнесённую в моей усадьбе гадость, то есть «светлость», а также за отказ повиноваться…

– Это когда это я отказывалась? Да я – сама покорность и послушание. И чопорность. До вашей мистрис Потаерх, мне, конечно, далеко, но надо же давать шанс честным феям!

– Вы не оставляете мне выбора, леди, – с этими словами темнейшество принялся подкатывать рукава сорочки.

В груди ёкнуло. Он что, серьёзно? Я не насчёт угрозы забраться на дерево прямо сейчас. Пусть лазает, конечно, на здоровье…

А насчёт отшлёпать!

Он же несерьёзно, правда?

– Вы бы лучше к наследникам своим лазали, – торопливо внесла конструктив я. – А ещё лучше вместе с ними бы лазали. Вам троим, кстати, очень полезно было б…

Я осеклась на полуслове. Потому что про «семь раз отмерь» темнейшество, похоже, не слышал. Я остроумность ещё сформулировать не успела, а он уже карабкался вверх! Ко мне.

Споро так!

Поспешила я с выводом, что они с наследниками непохожи. По части лазанья по деревьям – сразу видно, родня. Причём найближайшая. Зря я про леди Эскуро нехорошо подумала.

Спустя пару минут, показавшихся мне вечностью, и десять провальных попыток «завести» с толкача крылья, ну или хотя бы зонтик, темнейшество перевалился через ветку, на которой я сидела. Подтянулся на своих умопомрачительно красивых руках, отчего мышцы и сухожилия обрисовались ещё выразительнее и краше и уселся рядом. Мне пришлось невольно к самому стволу отодвинуться. Пряча таким образом беззащитный дерьер, которому тут некоторые невоспитанные поркой грозили.

– Я, признаться, совершенно не умею ладить с детьми, – откинув с бронзового лба прядь волос, сообщил с немного виноватой улыбкой темнейшество.

– Да, я это заметила, – поддержала я разговор, радуясь про себя, что об угрозе лорд пока не вспоминает.

Но не тут-то было.

Вопреки моим подколкам до склероза темнейшеству было далеко.

– Ну так что, леди Стрекоза? Сами предоставите свою круглую и вездесущую попку в моё распоряжение для справедливого наказания или мне применить силу?

Мои бедные тылы так и сжались.

Угрозу и травмоопасность почуяли!

Тем более, не далее, как минуту назад, я имела несчастье убедиться, что слово с делом у темнейшества не расходится.

Но он же не серьёзно, правда?

– Вы всё шутите, милорд, – пробормотала я, но не очень уверенно.

А потому что кое-кто придвинулся ближе!

– Есть сомнения в несгибаемости моих намерений, леди? – вкрадчиво проговорил темнейшество, придвигаясь ещё ближе.

Теперь я не смогла бы взлететь, даже если бы захотела. Просто почувствовала, что распластанные и прижатые к шершавому стволу самые красивые в мире крылышки теперь уж точно не «заведутся». Несмотря на вновь появившийся зуд в лопатках, который, когда нужно, шерд знает где носит.

– Никаких сомнений, ваше милордное темнейшество, – подхалимаж мне плохо даётся, знаю, но тут случай особый. – Верю вам на слово, что ваши намерения просто твердокаменные! И всё же не советую мне угрожать!

Если крылья «включились», то и зонтик рано или поздно «заведётся», поняла я и поудобнее перехватила рукоятку. Не очень хорошая идея бить работодателя зонтиком с ручкой из рога единорога, конечно…

Слишком уж он дорогой, если вообще, не единственный в мире!

Вряд ли производство подобных волшебных зонтиков поставлено тут у них на конвейер.

Но кому сейчас легко.

– Благодарю за ценный совет, леди Стрекоза, – с тревожной хрипотцой сказал темнейшество и у меня в груди сладко ёкнуло. Захотелось вдруг услышать тот его голос. Который с горным обвалом, с громовыми раскатами, с дикой, безудержной стихией!.. Но радовать им меня не спешили. Вместо этого растревожили ещё больше, подпустив в интонации коварно мягкого, обволакивающего бархата. – В благодарность я предоставлю вам последний шанс избежать наказания. Вы же воспользуетесь последним шансом, леди?

– И что составляет мой последний шанс, позвольте узнать? – так, Машенька, не дрожим. Нас всего лишь на понт берут… наверное.

– Позволяю, леди, – несносно-притягательно улыбнулся тёмный лорд и не в меру наглые очи его заискрились. – Я готов забыть о вашей «светлости» за… Всего лишь за один поцелуй.

– Что?!

– Ах да, вы совершенно правы, – тяжело дыша, кто-то норовит придвинуться ещё ближе! – Три поцелуя.

От удара зонтиком по лбу, темнейшество, хвала местной тьме и всем местным богам и богиням, уклонился. Я чуть не застонала от облегчения. Потому что не собиралась я бить его зонтиком! Он сам подскочил, прямо в моей руке, клянусь!

– Так вы разговариваете с леди, ваше темнейшество? – перешла я в наступление, пока чуть было не пришибленный зонтиком лорд не очухался. А то капец мне прямо на этом дереве.

Но темнейшество вдруг потряс головой и обернулся с недоумением, словно пытался понять, как сюда попал.

Ага, конечно, так я и поверила.

– Я, собственно, пошутил, – сообщили мне спустя секунд десять с ошарашенным видом.

– Я, собственно, так и поняла, – вежливо поддержала я беседу.

– Вообще-то я поблагодарить вас хотел. И сказать, что вышло у вас блестяще. Я про контакт с детьми. Я в вас не ошибся.

– Давайте-давайте, приписывайте мои заслуги себе, – стараясь скрыть облегчение в дрожащем голосе, ответила я. – И вообще, конечно, пожалуйста, но у меня что, был выход?

Серые глаза темнейшества вдруг снова странно вспыхнули. Протянув ко мне руку, лорд заправил прядь волос мне за ухо. Я так и замерла, боясь даже вдохнуть. Хорошо хоть зонтиком его не огрела, и то сахар. Лопатки уже не просто чесались и зудели – они буквально вибрировали! Хорошо, что шершавый ствол за спиной поглощал эту неуёмную вибрацию…

Лицо его темнейшества оказалось как-то совсем уж близко. Руку от моей щеки он отрывать и не думал! Пальцы у него были твёрдые, горячие. Приятно-шероховатые. И выражение глаз такое… противоречиво-тревожное. Как и этот хриплый, бархатный голос…

Я успела подумать, что у лорда очень, просто очень красивые губы, как снизу вдруг прозвучало:

– Знаете, что, милорд?! Это, вообще-то, ни в какие ворота! Какой пример вы подаёте детям?!

Мистрис Сапота!

Шерды драные!!!

Глава 8 О том, как лорд снимал меня с дерева

Эмоции, захлестнувшие меня с головой, были настолько противоречивыми, – от досады до облегчения напополам с туманом в голове и ощущением, что темнейшества на дереве, да ещё и в моей компании, мистрис Забота уж точно мне не простит, – впрочем, детей, с моей лёгкой руки потопавших на географию и подавно!, – что крылья вдруг вибрировать перестали.

Совершенно.

Темнейшество же выглядел застигнутым врасплох и… смущённым.

Проверещав на ультразвуке что-то на тему, что ноги её не будет в этом доме, который прямо на её бедных глазах превратился в «вертеп разврата на деревьях», и что-то ещё о сердце больном, которое не выдержит, и о том, что не думала, что доживёт до такого безобразия, мадам очень споро для сердечницы удалилась.

Вот как она умудрилась так бесшумно подобраться к дереву, а?

И на что, кстати, там ларсен посажен, который ни звуком не предупредил?!

На задранной кверху морде Акишико проступила хитрющая улыбка. Понятно. Мстит нам за то, что сами тут в бандерлогов играем, а его, бедного, на земле позабыли-позабросили.

Стоило мне так подумать, как лис вдруг весело подмигнул!

И язык высунул!

Я быстро помотала головой.

Мне для полной дурки ещё мысли местных лис читать не хватало.

Милорд, который темнейшество, тоже вдруг помотал головой, словно в себя прийти хотел очень.

И в тот же миг странный блеск покинул его серые глаза окончательно!

– Вообще-то я просто не могу спуститься, – выпалила я на одном дыхании, решив рубить правду-матку, и, по возможности, перейти в наступление. – Перенервничала, видимо! Из-за вас! И проголодалась. Такое, знаете ли случается. Иногда.