Анастасия Король: Кровавый дождь. Ключ к разрушению

* * *

© Анастасия Король, текст, 2025

© ООО «РОСМЭН», 2025

* * *

Пролог

Святая земля. Замок Эль-Гаар

Стук в дверь заставил Константина резко встать. Даже работа за компьютером не смогла отвлечь его от тревожных мыслей.

– Входите! – Стиснув зубы, он замер в ожидании вестей.

Тяжелая дверь глухо заскрипела. В покои вошла взволнованная акушерка. Ее белый халат был в брызгах крови.

– Сэр канцлер. – Константину сразу не понравился ее официальный тон. – Мисс Амелия родила девочку.

– Что с Амелией?

– С ней все хорошо, но… – Акушерка помедлила, словно собираясь с мыслями, и отчеканила: – Есть все основания полагать, что родилась следующая берегиня.

Константин замер. Глаза медленно расширились. Он ухватился за призрачную вероятность, что ослышался:

– Повтори, – и задержал дыхание.

Акушерка сглотнула, покосилась на дверь и произнесла еще тише:

– Родилась девочка с белыми как снег волосами и красными радужками.

Ноги Константина подкосились, и он рухнул обратно в кресло. Длинные пальцы нервно потянулись к перстню на левой руке. Голубой экзорин блеснул, отразив свет монитора и настольной лампы.

– Сколько людей знает об этом?

– Только Рамаз, моя помощница и я.

– Больше никто не должен узнать. Ты поняла меня?

Акушерка испуганно кивнула, склонила голову и, точно мышка, пискнула: «Да, канцлер».

Константин встал и пошел к двери. Акушерка скользнула в сторону, пропуская его.

Длинная русая с проседью коса быстро раскачивалась за спиной канцлера при каждом шаге. Морщины между густыми бровями и в уголках серых глаз стали глубже. В кармане затрезвонил мобильный, но Константин сбросил вызов.

Стража поклонилась и отворила дверь в покои Амелии.

Медсестра, помощница акушерки, сидела в гостиной. Вид у нее был напряженный. Увидев канцлера, она вскочила и поклонилась, не смея поднять глаз.

Мазнув по ней взглядом, Константин вошел в спальню: жар, запахи крови и пота окружили его; огонь камина отбрасывал жуткие тени на стены.

– Как?.. – ошарашенно выдохнула Амелия.

Вдруг на ее лице отразилось понимание, и она перевела взгляд на акушерку, вошедшую следом:

– Это ты доложила ему.

Канцлер посмотрел на закрытые балконные двери и, не решаясь взглянуть на сестру, отворил их. Холодный воздух обжег лицо.

– Нас же услышат, – запротестовала Амелия осипшим голосом.

Зашуршали простыни.

– Амелия, не вставай. – Рамаз, муж Амелии, тоже был здесь.

– Константин, пожалуйста, только не говори, что ты собираешься отдать дитя Совету.

Канцлер вскинул глаза: бледная, растрепанная, Амелия полусидела, облокотившись на огромные подушки; искусанные в кровь губы горели на бледном лице.

Взгляд Константина скользнул ниже и впился в маленький сверток, который нежно сжимала сестра. Канцлер сделал шаг к ним.

– Нет! – Амелия отпрянула на другой край кровати. Глаза испуганно вспыхнули. – Рамаз, не позволь ему это сделать!

Рамаз напряженно положил руку на плечо Амелии:

– Не вставай.

Сердце Амелии колотилось пойманной птицей. Она сильнее прижала ребенка к себе, испуганно следя за приближением Константина.

Как только Амелия увидела лицо брата, она поняла, что участь ее дочери решена. Из глаз брызнули слезы.

– Прошу, Константин. Она ведь ничего не сделала. Она твоя племянница. Умоляю.

– Приоткрой ей глаза. Я должен удостовериться, что это не ошибка.

Амелия замялась, переводя взгляд то на акушерку, то на Константина. Слезы стекали по щекам, подбородку и крупными каплями падали на маленький сверток, который закряхтел и пошевелился.

– Это наша расплата за убийство берегинь. Господь хочет, чтобы они жили. Ты разве не видишь?

Руки Амелии опустились: маленькое личико показалось в складках ткани; жиденькие белые волосики обрамляли лицо, миниатюрные ручки дернулись и схватились за мамин палец. Амелия громко всхлипнула и подняла руку, готовая оттянуть опухшее веко малышки.

Но, почувствовав неладное, маленькая берегиня сама приоткрыла глаза. Сердце Константина пропустило удар. Он шумно втянул воздух. Даже в маленькую щелку было видно, что черные зрачки младенца окружали красные радужки. Амелия взвыла волчицей, прижала ребенка к груди и зарыдала. Маленькая берегиня закряхтела вслед за ней.

– Значит, это правда.

– Константин, я тут подумал: ей можно выколоть глаза, чтобы никто не узнал, что она берегиня. А волосы… У многих светлые волосы. Как-то решим этот вопрос.

– Господи, Рамаз, что ты несешь?! – закричала Амелия. – Это же наш ребенок!

– Для нее это единственный выход. Константин, ты же знаешь, десять лет Господь не благословлял нас на ребенка. И вот свершилось чудо. Господь не просто так ниспослал ее именно нам, – повысил голос Рамаз, пытаясь перекричать младенца. – Амелия, дай ей наконец грудь.

Амелия покраснела и покосилась на стоящего полубоком Константина.

Канцлер уставился на языки пламени в камине невидящими глазами.

Каждое десятилетие рождалась берегиня, и каждую Совет приговаривал к смерти. Так продолжалось последние семьсот лет. Вероятность того, что берегиня родится на Святой земле, была настолько мала, что приближалась к нулю.

– Константин, – не выдержала Амелия. – Что ты намерен делать?

Канцлер медленно повернулся.

– «И пришел один из Ангелов на землю через чрево женщины. Волосы младенца были белы, подобно чистейшему снегу, а глаза красны, как у самого дьявола. Младенец, отмеченный Господом. И будет дарована ему сила исцелять людей…» – сорвалась с губ Константина цитата из Святого писания. Он замолчал, смотря перед собой, будто околдованный. Не успела слабая надежда зародиться в душе Амелии, как канцлер продолжил: – Рамаз, ты, как никто другой, осознаешь опасность ее существования – именно ты разыскивал новорожденных берегинь и исполнял волю Совета, уничтожая их последние двадцать лет. Ты знаешь, что так правильно: одна жизнь взамен на миллионы. Теперь же Господь ниспослал испытание твоей веры. Готов ли ты исполнить его волю?

Константин повернулся к Амелии и вынес свой вердикт:

– Ее существование представляет опасность для мира людей. Мы. Должны. Ее. Убить.

Он замолчал, а жестокие слова, казалось, зависли в воздухе.

Тягостное молчание накрыло комнату, сдавливая сердца присутствующих. Все предчувствовали неминуемость приговора.

Тут в руках Рамаза блеснул нож. Амелия испуганно замерла. Рамаз молниеносным движением преодолел расстояние до канцлера и ударил его в спину. Константин резко дернулся, обернулся и изумленно уставился на зятя.

– Что? – спросил он одними губами.

– Мы ошибались! Как ты можешь этого не видеть? – прохрипел Рамаз и отпустил канцлера.

Константин рухнул на пол лицом вниз. Рукоять кинжала торчала из его поясницы.

– Рамаз? Зачем? – запаниковала Амелия.

– Мы должны бежать!

Амелия ошарашенно переводила взгляд с мужа на брата, лежавшего на полу. Акушерка закричала и забилась в угол.

Амелия кивнула и, крепко держа сверток, сползла с кровати, но, покачнувшись, чуть не упала. Рамаз придержал ее за плечи. Перед глазами Амелии все поплыло.

– Я еле стою. Ты не убежишь со мной, – едва шевеля губами, запротестовала она. – Иди один. Спаси нашу девочку.

Рамаз замер, вгляделся в глаза жены и впился в ее губы прощальным поцелуем. Передав сверток мужу, она упала на колени возле брата.

– Стража! Стража! – закричала Амелия.

Стража вмиг ворвалась в покои.

– Неизвестный ворвался сюда через окно. Он хотел украсть моего ребенка! Канцлер защитил нас, но его ранили! – истерично закричала она, искоса глядя, как Рамаз с драгоценным свертком на руках выскользнул из покоев.

Теперь только от него зависела жизнь их дочери.

Глава 1
Дар целительства

Астрахань. Россия

Нина завязала сиреневые волосы в тугой хвост на макушке и критично осмотрела фронт работы: желтый цвет лица клиентки перекроет специальная тональная основа, темные гематомы на виске и щеке – зеленый корректор, а отек в районе губы – яркая помада; в целом лицо женщины почти не пострадало.

Она поцокала языком и, открыв черный чемоданчик с принадлежностями, достала тональную основу и палетку с корректорами. Со щелчком натянув черные латексные перчатки, Нина прищурилась. Как будто специально, в морге всегда было плохое, угнетающее освещение – она достала дополнительную раскладную лампу и включила ее. Клиентка уже была одета в красивое платье персикового цвета и лежала в белоснежном лакированном гробу с бархатной подкладкой – самая дорогая модель в продаже.

Танатокосметолог – так называлась профессия Нины. Удручающе, правда? Но Нина так не думала. Она предпочитала называть себя «посмертный визажист» или «визажист последнего пути». Если свадеб у человека могло быть много, то смерть всего одна. Конечно же, виновник этого мероприятия должен выглядеть на все сто.

Закончив с нанесением тона на лицо мертвой тридцатилетней женщины – теперь кожа приобрела живой розоватый оттенок, – Нина подтянула лампу ближе и всмотрелась в лицо трупа.

Это был уже седьмой клиент на сегодняшний день, но не восхититься красотой женщины было невозможно: длинные пушистые черные ресницы отбрасывали густые тени на щеки. Фарфоровая кожа без единой морщинки и родинки, пухлые губы, округлые, словно детские, черты лица…

– Ваши родители, Уркия, попали в точку с именем. Оно же означает «очень привлекательная», – улыбнулась Нина. – Думаю, подчеркну вашу молодость легким макияжем глаз. Как вам?

Женщина молчала. Трупы вообще были терпеливыми и благодарными клиентами.

Нина задумчиво начала напевать мелодию песни Гео Пика и Кравца «Где прошла ты».

Мелодия распространялась по хмурому залу, отражаясь от стен, как в оперном театре. Казалось, даже трупы в морозильниках прислушивались к ее голосу.

Набрав на пушистую кисть пудру, подпевая и постукивая носком кроссовки, Нина провела кистью по одеревенелой холодной коже. Она никогда не экономила на своих клиентах, использовала специализированную дорогую косметику от Dodge и EEP. Танатокосметика отличалась от обычной плотностью и обладала консервирующими и дезинфицирующими свойствами.

Конечно, иногда приходилось восстанавливать лицо клиентов, формируя недостающие части из специальной пасты. Но Уркия в этом не нуждалась.

Прокрасив веки и нарисовав стрелки, Нина вскинула руки:

– Так, не двигайтесь, а то размажете тушь.

Не сказать, что она ожидала, что труп ей ответит, но говорить с мертвыми как с живыми было легко. Нина сама удивлялась: это профессиональная деформация? Возможно. Вообще похоронная индустрия – специфическая сфера, часто обычные люди не понимали шуток Нины и считали ее откровенно странной, хотя… Нормальный человек и правда не пошел бы работать в морг.

Пару месяцев назад знакомая попросила нанести ей макияж, ведь Нина была дипломированным визажистом. Так Нина, пока красила ее, забыла, что наносит макияж живому человеку, и чуть сама не отправилась к праотцам, когда знакомая вдруг открыла глаза и заговорила с ней.

Достав пачку сигарет, она прикурила и зажала сигарету зубами.

– Вы же не против? – процедила она. – Знаю, вредная привычка, но ничего не могу с собой поделать. Курю с пятнадцати лет. Уже три раза пыталась бросить, да все никак.

Взяв плойку, она подключила ее и, пока стайлер грелся, отработанным движением нанесла румяна, провела по контуру губ карандашом.

Закрутив белокурые волосы, Нина уложила их, и женщина стала выглядеть настоящей Спящей красавицей. Казалось, поцелуй ее, и длинные ресницы задрожат, а раскосые глаза распахнутся в изумлении…

Но она была мертва.

С этим ничего нельзя было сделать.