– Надо же, а вы и правда мятежники! – усмехнулся Принц Ночи, переглянувшись с Гэн Лэем, который стоял рядом величественно и неподвижно. – Значит, слухи не лгали. Думаете, вы можете безнаказанно обирать жителей нашей провинции?

– А разве эта повозка кому-то принадлежит? Её хозяин умер, а сами лунные камни теперь утопают в демоническом прахе. Неужели клану Ван недостаточно того богатства, которое он нажил на этих светильниках? Хотите присвоить себе всё, как те жирные чиновники из столицы?

– Кажется, этот разговор заходит в тупик. Стоит уже перейти к самой интересной части, ты так не считаешь?

Мятежник вздохнул и поднял руку в перчатке, подзывая кого-то. Из мрака вышли несколько человек в чёрных одеждах, они почти сливались с тёмным склоном, и только их обнажённые клинки поблёскивали, отражая тусклый свет месяца.

– Так тому и быть.

Он сжал кулак, и его воины кинулись вперёд, набросившись на заклинателей с размашистыми ударами.

Ван Юн среагировал молниеносно, и гуань дао в мгновение ока прочертил дуги в воздухе, поднимая вверх синеватый прах и отбивая каждую атаку противника. Не зря это оружие прозвали Ушэнь – оно и правда сверкало в темноте, словно чёрное божество, не знающее пощады. Смертельно опасный широкий наконечник практически невозможно было увидеть из-за скорости заклинателя, и мятежники не успевали даже вскрикнуть, как их шеи касался тупой край гуань дао, и они валились на землю без сознания.

Не отставая от друга, Гэн Лэй двигался грациозно и плавно, словно журавль, взлетающий в небо. Его огненный цзянь оставлял за собой сверкающие следы в воздухе, и каждый удар мечом, несомненно, достигал своей цели.

Мятежники падали лицом прямо в горы с прахом и поднимали в воздух сладковатый запах смерти. В это время ученики находились за повозкой и увлечённо следили за боем своего легендарного шисюна. Мэйфэн тоже стояла там, но как только по её затылку прошла волна ледяных мурашек, предвещающих нечто опасное, она сразу вытащила цзянь из ножен и обернулась, отбивая удар тяжёлого меча.

Послышался долгий вибрирующий звук от столкновения металла, и крупный мужчина в чёрном плаще резко выбил её оружие ногой, отчего оно со звоном отлетело в сторону.

– Мэймэй! – закричал Гэн Лэй, но на него набросились ещё трое, не давая пробиться вперёд.

Фэн Мэйфэн успела увидеть, что Ван Юн тоже обернулся, ища её взглядом, но и его зажали со всех сторон, он явно не мог сейчас прийти на помощь. Она нагнулась, увернувшись от рубящего удара громилы, и схватилась за деревянное колесо, запрыгивая на повозку. Цзянь лежал где-то далеко в траве, и её рука сама потянулась к единственному оставшемуся оружию – нефритовой шпильке в волосах. Выхватив заколку, она не задумываясь нанесла мятежнику быстрый удар в шею. В горле у мужчины забулькало, он пошатнулся и рухнул на землю.

Соученики чуть правее тоже вступили в бой, защищая пережившую истощение Ань Иин, но на склоне появились ещё две тёмные фигуры, медленно спускавшиеся к повозке. Мэйфэн сжала шпильку в руке и, спрыгнув на землю, подхватила горсть демонического праха и швырнула её в лицо одному из мятежников. Тот взревел, когда синеватая пыль обожгла глаза, и наследница клана Фэн воткнула тонкую заколку ему под мышку. Но тут же задохнулась от неожиданного удара в живот. Боль мучительным онемением растеклась по телу, и заклинательница согнулась пополам, беззвучно хватая ртом воздух, который никак не получалось протолкнуть в горло.

Кто-то заслонил её собой и снёс противнику голову. Перед глазами мелькало что-то чёрное, но Мэйфэн никак не могла разглядеть… Это Дуань Хэн? Ань Бохай?

Красивый голос главаря мятежников пронёсся над полем боя: «Отступаем!»

Всё слилось в одно мутное пятно, а грудь разрывалась от недостатка воздуха. Она снова не смогла вдохнуть и закашлялась, выплёвывая сгусток крови. Темнота окружила её со всех сторон.

Глава 6
Отражение луны в воде

Двое мужчин в белых одеждах, напоминающих облачения скитающихся по миру даочжанов^[53], шли по пустынной улочке деревни Нинцзин, оглядывая скудные лавки, стоящие по обе стороны от дороги. Несколько торговцев с грязными тряпицами, намотанными вокруг лица, в тишине раскладывали свои товары на запылённых деревянных столах, но других жителей не было видно.

– Не люблю белый цвет, – возмутился Ван Юн, расправляя длинные рукава поношенной, но хотя бы сухой и чистой одежды, которую удалось раздобыть ранним утром на постоялом дворе. – Ночью словно яркая приманка для врагов, а днём как бледный призрак, сбежавший с похорон.

Гэн Лэй улыбнулся, внимательным взглядом осматривая друга с головы до ног, и сказал:

– По-моему, тебе идёт. В белом ты не такой суровый и пугающий, как в своей неизменно чёрной форме школы Юэин. Может, тебе и правда начать носить светлое? Глядишь, и ученики потянутся к своему шисюну, а не будут шептаться за спиной, называя тебя демоном.

– Очень смешно.

Ван Юн хмыкнул и закатил глаза, не желая обсуждать свою мрачную репутацию среди адептов. Его уважали и боялись, а другое отношение могло рождать ненужные привязанности, которые в момент опасности заставят поступать в соответствии с чувствами, а не по приказу. У него уже был Лэй. Тот, ради кого Принц Ночи, не раздумывая, отдал бы жизнь, остальные его не интересовали.

– А вот ты, кажется, светишься в любой одежде, даже в таких лохмотьях! – заметил Ван Юн и ухмыльнулся. – В обычной ситуации сюда сбежались бы все девушки деревни.

– Кстати об этом, – Гэн Лэй обернулся и тут же прикрыл рукавом нижнюю часть лица. – Не только девушки, но и все остальные жители слегли с тяжёлой болезнью. Нам не помешало бы для вида повязать тряпицы на лицо, чтобы не вызывать подозрений.

Принц Ночи пропустил это замечание мимо ушей и подошёл к пожилому мужчине, который сидел в одиночестве за прилавком с лунными камнями.

– Доброго дня! – обратился он к старику и слегка склонил голову. – За сколько продаёте светильники?

– И вам доброго дня, благородные господа, даочжаны… кхм! – торговец оживился, но тут же замялся и стал трепать засаленную повязку, скрывающую смуглое лицо. Он явно не имел понятия, какое обращение выбрать. – Вам отдам за полцены! Всего две медные монеты за штуку. У нас и цвета разные есть, вот, посмотрите сами.

Достав из мешочка на поясе шесть медяков, Ван Юн со звоном положил их на стол, накрывая рукой, и снова заговорил самым доброжелательным тоном, на который только оказался способен:

– Дайте нам три белых светильника, а ещё не ответите ли на пару наших вопросов?

– Конечно-конечно, молодые господа! – закивал старик и принялся заворачивать лунные камни в бумагу. – Расскажу всё, что знаю, ведь вы мои первые покупатели за последние дни.

– Мы пришли издалека и услышали, что в деревне Нинцзин случилась беда. Что же здесь произошло?

Ван Юн навис над прилавком и понизил голос, словно ждал, что торговец поделится какой-то тайной.

– Ой, как будто мало нам невзгод! До этой проклятой заразы мы и так кое-как сводили концы с концами: налоги каждый год поднимаются, а денег нет. Уж не знаю, как в крупных городах или в деревне Юэ, а у нас люди от голода умирали прямо на улице! Сам лично похоронил двоюродного брата…

Он замолчал, а через мгновение чихнул и смачно высморкался прямо в тряпку, через которую дышал. Ван Юн и Гэн Лэй старались не подавать вида, но их лица при этом всё равно скривились от отвращения к чрезмерной простоте и непосредственности деревенских жителей.

– На самом деле зря вы сюда пришли, молодые господа, – продолжил мужчина, потирая нос. – У нас в последнее время странные дела творятся: примерно три дня назад, глубокой ночью, будто что-то бухнуло. Звук был настолько ужасным, что все мы выбежали из домов посмотреть, не прогневались ли духи и не раскололась ли гора Фэнсинь надвое. Но на улице стояла мёртвая тишина. На следующее утро несколько деревенских, что ходили через лес к нижним рисовым полям, слегли с горячкой. – Торговец наклонился к Ван Юну и прошептал: – К вечеру они иссохли, будто из них все соки высосали, ну и умерли, конечно. А вчера староста посчитал, что уже сто человек эту заразу подхватили!

– А что же школа Юэин? Разве они не должны были прислать целителя вам на помощь? – спросил Принц Ночи, надеясь услышать хоть какие-то новости о пропавшем адепте.

– Уж чего не знаю, того не знаю. Если и приходил кто, то небось тоже слёг и уже отправился к праотцам. Хорошо, что в нашу деревню по воле лунной богини забрёл действительно великий целитель Ши! С ним-то точно болезнь пойдёт на убыль.

Услышав имя прославленного на всю империю лекаря, Ван Юн натянуто улыбнулся краешками губ и наконец убрал ладони с прилавка.

– Благодарю за помощь, – холодно сказал он, развернулся и зашагал прочь по пустынной улице, но вскоре всё-таки оглянулся на Гэн Лэя.

– До встречи на дороге жизни! – тот с поклоном попрощался с торговцем, забрал бумажный свёрток с лунными камнями и быстро догнал Принца Ночи.

Какое-то время они шли молча, но вскоре Лэй нарушил тишину:

– Всё это звучит очень подозрительно. Громкий звук, внезапная эпидемия, неужели…

– Скоро мы узнаем правду. – Ван Юн свёл тёмные брови и качнул головой. – Ты сказал Ань Иин пойти осмотреть тела в лазарете?

– Сказал, но разве она уже готова? Ночью эта ученица пережила истощение ци, и ей может быть сейчас тяжело выполнять поручения.

– Ты, как и всегда, слишком заботишься о других. Но я считаю, что именно в тот момент, когда у нас не остаётся сил, мы и открываем в себе скрытые способности. Если целительница Ань докопается до истины, но при этом свалится в обморок, то всё будет не зря.

Гэн Лэй вздохнул и взглянул на нещадно палящее солнце, которое даже с утра слепило глаза и сильно нагревало одежду.

– Думаю, нам уже пора навестить мэймэй.

– Не надо было оставлять её наедине с этим якобы великим целителем! Отравит ещё и без того слабую девчонку, а нам потом перед матушкой отчитываться.

– Ван Юн, мы оба отлично знаем: он ничего плохого не сделает. Наше счастье, что знаменитый Ши Янхэ чудесным образом оказался в деревне Нинцзин именно сегодня, а то пришлось бы отправлять мэймэй обратно в Юэ. Он лучший целитель в нашем поколении и настоящий мудрец.

– Даже если так, он мне не нравится.

Принц Ночи недовольно хмыкнул и отвернулся, не желая продолжать разговор о целителе, с которым ему довелось познакомиться ещё во времена обучения в имперской армии. Тогда они не поладили, и сейчас Ван Юн не собирался мило улыбаться этому заклинателю из школы Шилинь^[54].

Вокруг царила мёртвая тишина. Окна и двери жилищ на этой улице были плотно закрыты, на глиняных стенах песочного цвета висели жёлтые талисманы с киноварными надписями, а с карнизов соломенных крыш свисали колокольчики, призванные отгонять злых духов. Но сегодня даже они не издавали звона, словно это место уже находилось во власти тьмы.

Откуда-то из подворотни послышался тихий женский плач. Там, прислонившись спиной к деревянной бочке, на земле сидела девушка в лохмотьях и держала иссохшую руку мужчины, что лежал рядом. Он уже давно покинул этот мир, ведь в переулке стоял резкий трупный запах, но селянка, кажется, этого не замечала и продолжала покачиваться из стороны в сторону, сжимая безжизненную ладонь.

Ван Юн остановился на мгновение, опустив тёмный взгляд на двух несчастных, и почувствовал, как к горлу подкатил вязкий ком: воспоминания о годах, проведённых на поле боя, яркой вспышкой пронеслись перед глазами и тут же исчезли. Медленно выдохнув, Принц Ночи отвернулся и прошёл мимо. Он никогда не сможет протянуть руку каждому несправедливо обиженному, но в его силах было сделать всё возможное, чтобы изгнать зло из этих мест и вернуть людям спокойствие.

– Пойдём, – сказал он Гэн Лэю, который тоже замер, словно эта смрадная подворотня насильно приковывала взгляд. – Мы ничем здесь не поможем.

– Да, ты прав.