Уже через два дня я решила, что готова приступить к учебе, так как терпения торчать дома уже не оставалось. Покрасневшие белки глаз даже спустя полторы недели после случившегося выглядели жутковато, пара ссадин и синяков на лице напоминали окружению о трагедии, но я так и не могла вспомнить, что именно произошло в парке. Родители оказались против такого раннего возвращения в школу, но мне было необходимо находиться в обществе, даже в таком мерзком, как элитная школа. Убедительности не отнять, поэтому им не оставалось ничего, как принять мое решение.

Если ранее студенты смотрели на меня исключительно с опаской и пренебрежением, теперь эти взгляды принадлежали еще одному чувству – любопытству. Меня продолжали ненавидеть, но им было интересно, как я, находясь так близко ко взрыву, смогла отделаться только ушибами и порезами. Эти взгляды делали меня уверенней, поэтому по школе я передвигалась с неописуемым чувством жизненного опыта, но до того момента, пока не остановилась у мемориала. Шкафчик одноклассницы был усыпан цветами и плакатами, в центре которых находилась фотография.

– Ты была там?..

Я сама удивилась, что произнесла это вслух, но этот вопрос будто бы принадлежал внутреннему голосу, который точно знал ответ и лишь пытался меня наставить.

Мы с ней никогда не общались. Я замечала ее в классе всегда смеющуюся с подружками, но не более, однако в памяти откуда-то всплыл образ более грустный, напуганный.

– Трогательно, верно?

Голос у самого уха вынудил невольно дернуться в сторону, чтобы увидеть парня годом старше. Его противная улыбка растянулась на тонких искусанных губах, явно довольствуясь моей реакцией, пока дружки в открытую смеялись, с пренебрежением осматривая меня с ног до головы. Их компания часто смеялась надо мной, хотя я даже не знала их имен и фамилий.

– Чего вам?

Пришлось сдержаться, чтобы не назвать их идиотами. Кто знает, что у этих недоумков на уме, раз те решили подойти ко мне в пустующем коридоре.

– От тебя? – усмехнулся тот, что стоял ко мне ближе остальных. – Сейчас ты выглядишь подобающе своему сучьему характеру, Эванс, что взять с такой жалкой замарашки?

– Мой внешний вид можно оправдать взрывом полторы недели назад, а что оправдает твой?

Он угрожающе шагнул вперед, я отступила.

В силе мне ему было не противостоять.

– Как тебя вообще земля носит? Жаль, при том взрыве тебе не оторвало твой поганый язык. Всем бы доставило это удовольствие, не смерть, так вечная и заслуженная тишина.

– Ты просто решил докопаться? Мне нет до вас дела, идите, куда собирались.

– Тебе вообще нет ни до кого дела, поэтому ты постоянно гавкаешь, Эванс. Кажется, сейчас наступил шикарный момент проучить тебя, чтобы ты наконец-то поняла, где твое место.

Он обернулся к другу, который с улыбкой вынул из-за спины мою распечатанную черно-белую фотографию, на которой красовались слова: «К сожалению, помним. Ненавидим. Проклинаем».

– С этого момента Адриана Эванс считается покойницей, – продолжил он. – Повесим фотографию на твой шкафчик, но, будь уверена, ни одного цветка, ни одного плаката на твоем мемориале не будет. Проходя мимо, все будут с облегчением вздыхать, наслаждаясь твоим долгожданным отсутствием.

– Вы совсем больные?!

– И все же жаль, что этот призрак умеет говорить.

От нарастающей ярости я зарядила ногой ему между ног и побежала к лестнице второго этажа, но за мою сумку ухватилась рука другого парня и потянула на себя. Размахивая кулаками, я даже не надеялась, что смогу навредить кому-либо из них. Силы были неравны, но все же каким-то великим чудом кулак попал старшекласснику в нос, и он ослабил хватку, позволив мне бежать со всех ног на второй этаж. Минуя лестницу, я часто оглядывалась на погоню. Дыхание перехватило, дыхательные пути обжигало, а в висках появилась сильная пульсация, напоминающая о приобретенной слабости после несчастного случая.

Забегая за угол, я врезалась в Эванса, который уставился на меня так, словно я действительно была призраком. При виде моего испуганного взгляда он с непониманием помотал головой, как бы уточняя, в чем дело, но я понимала, что все стало только хуже. Он кинет меня на растерзание и с удовлетворенным интересом будет наблюдать за происходящим. Только благодаря голосу Джереми я более-менее пришла в чувство.

– Ты только вернулась, а уже сваливаешь с очередного места преступления?

Громкий топот заставил дернуться в сторону, но руки Эванса удержали меня за плечи.

– Охо-хо, – рассмеялся кузен при виде трех амбалов. – Какие нелюди.

– Семейка в сборе, – часто дыша произнес тот, кому пришелся удар в пах. – Твоя сука совсем страх потеряла, Эванс. Не можешь утихомирить, тогда это сделаем мы. Давно пора.

– Моя сука? Гений, она мне кто? Любовница что ли?

Кузен закипал, я же со слабостью стояла на ногах, слегка пошатываясь, но выжидая момента, чтобы сбежать.

– Кто знает. Характер у вас одной породы, и, может, ваши предки хотят вашего размножения.

Джереми за секунду кинулся на противника, что позволило Эвансу отодвинуть меня к себе за спину и влезть в разгар драки. Я ринулась бежать, но в один момент в ушах зашумело, тело бросило в жар, а в глазах потемнело. Опоры не нашлось, я упала на пол и потеряла сознание.

Из медпункта пришлось идти сразу к кабинету директора. Усевшись на свободное место напротив Эванса, я бегло прошлась взглядом по парням и уставилась в одну точку. Родители меня прибьют без суда и следствия, если не решат сжалиться и просто посадить меня на пожизненный домашний арест. Было любопытно, что богатенькие мальчики наговорили про меня директору, в то же время хотелось сбежать.

Секретарь назвал мое имя, и я поднялась, игнорируя ненавистные взгляды в свою сторону. Оказавшись в кабинете, я села рядом с мамой, директор Спенсер снисходительно одарил меня взглядом.

– Я в курсе произошедшего…

– Не знаю, что наговорили парни, но на этот раз я не виновата, – я решила сразу пойти в атаку. – Эти придурки решили сделать мне мемориал при жизни, похоронить заживо!

– Именно об этом я и говорю.

От неожиданности плечи расслабились, я взглянула на маму, чтобы понять, не ослышалась ли.

– Адриана, я лично приношу свои извинения перед тобой и родителями, – продолжил он, а затем обратился к маме. – Все, кто хоть как-то был задействован в этой идее, будут наказаны. Без последствий эта злая шутка не останется, тем более когда дело касается трагедии, в которой погибли люди.

– Спасибо, Мистер Спенсер, – с облегчением произнесла мама. – Мне больно от того, что кто-то потерял ребенка… Я сама до сих пор не могу найти себе места после случившегося, очень переживаю.

– Конечно, Миссис Эванс, я все понимаю. Еще раз извините.

Пришлось подать голос, чтобы разговор не подошел к концу, а я не осталась без ответов:

– Мистер Спенсер, они сами признались?

– Не совсем… Фотография, которую те собирались повесить, оказалась у твоего кузена. Там уже было несложно догадаться, что к чему и по какой именно причине произошла драка. Джереми и Адриан хотели по-своему наказать твоих обидчиков, и я в какой-то степени их понимаю, но правила дисциплины никто не отменял. Кулаки мало что решают, поэтому придется наказать всех.

От услышанного пришлось сдержать смешок. Спенсер поверил в доблестный поступок лучших друзей, но только вот я знала, что именно вывело Джереми из себя, не фотография, а фраза, затронувшая родителей. За меня эти двое никогда бы не заступились, что очевидно всем и каждому, кто варится в студенческом обществе.

Мама возразила:

– И все же я бы попросила наказать только троих. Неизвестно, что могло произойти, если бы рядом не было моего племянника и его друга.

– Вы тоже меня поймите, Миссис Эванс, давать поблажку тем, кто не умеет договариваться словами в этой школе, равносильно подписать указ, что драки в стенах учебного заведения приветствуются. Подростки расценивают многие поступки сверстников по-своему, будь они добродетельны или нет. Без наказания не останется никто.

Последней фразой он дал понять, что мы свободны.

Оказавшись в коридоре, я с осуждающим презрением посмотрела на побитых Эвансов и хотела пройти мимо, но мама начала с трепетом восхищаться ими прямо у меня на глазах, с благодарностью засыпая их комплиментами. На этот раз сдержать усмешку не получилось. Хотелось рассказать историю, как та происходила в действительности, но я не успела.

– Адриана…

От голоса Брайана по позвоночнику пробежали мурашки, но я не подала виду и прошла чуть дальше, сообщив маме, что подожду на парковке.

Маккол нагнал меня в эту же секунду и отвел на пару шагов в сторону.

– Думаешь, я хочу с тобой разговаривать? – тут же поинтересовалась я, не обращая внимания на то, что несколько заинтересованных взглядов, включая маму, направлены именно на нас. – Ты ни разу не проведал меня в больнице.

– Я приходил, но медсестра говорила, что ты часто спишь после случившегося и не пускала.

– Как удобно.

– Это правда. Я просил, чтобы они передавали о моих визитах, хотел прийти на выписку, но когда пришел, медсестра сказала, что тебя уже выписали. Выпытывал домашний адрес, но никто не сказал.

Его карие глаза блестели, а по взволнованному лицу было понятно, что он не врет. Брайан уловил снисхождение, его рука притянула меня за талию ближе, позволяя ощутить аромат парфюма и раствориться в теплых объятиях. Уткнувшись носом в его ключицу, я глубоко вдохнула аромат свежести его одежды и с облегчением закрыла уставшие глаза. Воспоминания напомнили о нашем первом поцелуе, и мне хотелось повторить его в ту же секунду, не обращая внимания на посторонних.

Мы расстались на парковке, так как мама с какой-то явной раздражительностью реагировала на любые наши взаимодействия. Грубое и резкое вождение вынуждало с непониманием посматривать в ее сторону.

– Мам, ты в порядке?

– Нормально.

Конечно, это было не так.

Оказавшись дома, она все с тем же раздражением прошла на кухню, и я последовала за ней, скидывая рюкзак рядом с журнальным столиком и усаживаясь на диван. Снимая серьги, женщина даже не смотрела в мою сторону.

– Ты сердишься на меня из-за этих придурков?

– Нет, Адри, я просто сержусь.

– Но на что?

Она скрестила руки на груди и слегка склонила голову в сторону.

– Что это за парень с тобой разговаривал и обнимал?

– Так дело в Брайане? – Я по-доброму рассмеялась. – Я не успела рассказать, но не потому что не хотела, а из-за навалившегося. На Хэллоуине перед взрывом мы поцеловались, а сегодня впервые встретились, поэтому мое молчание оправдано. Нам только предстоит выяснить, что между нами.

– Между вами, – передразнила она. – А что тогда между тобой и Адрианом Эвансом?

– Боже, мам… Мы терпеть друг друга не можем! Я сто раз говорила, что он самовлюбленный идиот.

– Этот самовлюбленный идиот понесет наказание за то, что за тебя заступился, а ты даже не поблагодарила его. Кинулась в объятия другого, Адриана Эванс. Так нельзя! Это подло!

– Да никто за меня не заступался! – Я не выдерживала. – Он влез в драку, защищая Джереми, а не меня! Когда я сбежала на вечеринку, я бежала к Монике, а не к Эвансу. Он манипулирует мной, так как кое-что знает, поэтому ответил на звонок папы, отобрав телефон, а вы развесили уши и напридумывали лишнего.

Мама закусила губы и с усталостью закрыла глаза.

Я решила продолжить:

– Они с Джереми задирают меня на протяжении того и этого учебного года, мам. Я не переношу ни одного из них, презираю, понимаешь? Тот старшеклассник не ладит с кузеном, но если бы между ними были нормальные отношения, они бы объединились и растерзали меня на месте, даже не посмотрев на то, что я изувеченная.

Ее глаза прошлись по мне с жалостью. Она подошла ближе и с заботливой нежностью погладила волосы.

– Ты ошибаешься, дорогая.

В такие моменты я всегда оставалась неуслышанной, поэтому в очередной раз прикусила язык, чтобы с ней не поссориться.

– В эту пятницу мы пойдем на семейный ужин к Эвансам.

– Без меня, – мгновенно ответила я.