– Ваше величество! Как правило, я не посмел бы не выполнить ваш приказ, но меня строго предупредили, что я не должен расставаться с этим камнем, пока не станет очевидной причина моего визита. Я хочу, чтобы мне вернули моего сына, Друна, целым и невредимым – только в таком случае и только тогда я смогу предоставить самоцвет в ваше распоряжение.

Бормотание фей приняло удивленный и неодобрительный характер:

– Упрямый, капризный субъект! А таковы все смертные! Нельзя доверять их учтивости… скользкие, бледные родичи крыс…

Король Тробиус ответил:

– К сожалению, должен сообщить, что Друн уже нас покинул. Он начинал взрослеть, и мы были вынуждены с ним расстаться.

Эйлас едва не пошатнулся от изумления:

– Но ему еще двух лет не исполнилось!

– В обители фей время то лениво порхает, то стремительно летит, как муха-однодневка. Когда Друн уходил, по вашему летосчислению ему было примерно девять лет.

Эйлас молчал.

– Будь любезен, отдай мне блестящую безделушку! – стал уговаривать его король эльфов таким тоном, каким доярка уговаривает непослушную корову стоять спокойно.

– Я могу уступить ее только в обмен на моего сына.

– Такой обмен практически невозможен. С тех пор как Друн ушел из обители, прошло много дней и ночей. А теперь… – тут голос короля Тробиуса стал жестким и суровым, – выполняй приказ, или ты никогда не увидишь своего сына!

Эйлас рассмеялся:

– Я никогда его не видел! Что я потеряю?

– Мы можем превратить тебя в барсука, – певуче и насмешливо произнес кто-то у самого уха.

– Или рассеять тебя по ветру, как пух молочая!

– Может быть, ты хочешь стать воробышком с оленьими рожками?

Эйлас обратился к повелителю фей:

– Вы обещали мне благоволение и заверяли, что здесь никто не причинит мне вреда. А теперь мне угрожают! Как можно доверять вашему слову?

– Мое слово непреложно, как законы природы! – звучно заявил Тробиус, встречая удовлетворенными короткими кивками доносившиеся со всех сторон отклики подданных, выражавшие безоговорочную поддержку.

– В таком случае мне остается только повторить свое условие: сказочный самоцвет в обмен на моего сына.

Пронзительный голос перекричал другие возмущенные восклицания:

– Этому не бывать, потому что это принесло бы Друну удачу! А я его ненавижу, ненавижу, ненавижу! Я напустил на него порчу!^[20]

– И на какой срок ты напустил на него порчу? – нежнейшим тоном спросил король Тробиус.

– Э-э, гм… на семь лет.

– В самом деле? Это обстоятельство чрезвычайно меня удручает. Фалаэль! Семь лет любой нектар будет сводить тебе скулы, как выедающий зубы уксус! Семь лет все вокруг тебя будет вонять, но ты не найдешь источник вони! Семь лет обессилевшие крылья не смогут поднимать тебя в воздух, а ступни твои будут проваливаться в любую землю мягче камня, потому что ноги станут тяжелее свинцовых! Семь лет ты будешь выносить из обители весь мусор, все помои и все отходы! Семь лет у тебя будет чесаться пузо, и зуд не пройдет, сколько бы ты ни чесался! И семь лет тебе запрещено смотреть на чудесную новую драгоценность.

Последнее наказание, по-видимому, уязвило Фалаэля больше всех прочих:

– О нет, только не запрещайте мне любоваться самоцветом! Добрый король Тробиус, я не заслужил такого проклятия! Это мой любимый цвет! Я не могу без него жить!

– Приговор обжалованию не подлежит! Пошел вон!

Эйлас спросил:

– Так вы вернете мне Друна?

– Ты хочешь, чтобы я объявил войну Трехполынной, Святопустной и Росистовражной обителям? Или любому другому королевству фей, хранящему тайны Тантревальского леса? Проси разумную цену за камешек у тебя в руке. Флинк!

– Здесь, ваше величество.

– Каким образом мы могли бы удовлетворить ходатайство принца Эйласа?

– Мы могли бы предложить ему, ваше величество, непогрешимый компас – талисман вроде того, что носил с собой сэр Чиль, знаменитый рыцарь-эльф.

– Превосходная идея! Флинк, изобретательности тебе не занимать! Ступай, приготовь талисман сию же минуту!

– Слушаюсь и повинуюсь, ваше величество: сию же минуту!

Эйлас демонстративно опустил руку с зажатым в ней самоцветом в поясную сумку:

– Что такое «непогрешимый компас»? О чем вы толкуете?

Подле короля эльфов послышался пронзительный, запыхавшийся голос Флинка:

– Вот, ваше величество! Еще одно замечательное достижение, прилежно изобретенное по вашему приказу!

– Когда я говорю, что время не ждет, Флинк торопится, Флинк поспевает! – доверительным тоном поведал Эйласу король Тробиус. – Когда я говорю «сию минуту», он понимает, что я имею в виду не завтрашний день.

– Именно так! – пыхтя, подтвердил Флинк. – Но мне пришлось порядком потрудиться, чтобы принц Эйлас был доволен! И любое слово похвалы с его стороны станет для меня достаточным вознаграждением!

– Чего еще ожидать от молодчины Флинка? – дружески подмигнул Эйласу король эльфов и фей. – Бескорыстный добряк Флинк!

– Меня интересует не Флинк, а мой сын Друн. Вы собирались мне его вернуть.

– Лучше того! Непогрешимый компас послужит до конца твоих дней и всегда будет указывать туда, где находится принц Друн. Смотри! – король Тробиус продемонстрировал предмет неправильной формы размером с кулак, вырезанный из орехового капа и подвешенный на цепочке. Выступ на предмете заканчивался острым зубом.

Поворачивая цепочку, король Тробиус обратил внимание Эйласа на постоянство ориентации талисмана:

– Видишь, куда показывает белый зуб, вырванный у феи? В этом направлении находится твой сын. Непогрешимый компас никогда не ошибается и гарантирован навечно. Бери его! С этим инструментом ты непременно найдешь своего сына!

Эйлас с негодованием отвернулся:

– Талисман указывает на север, в глубину леса. Там бродят только феи и безрассудные глупцы. Ваш «непогрешимый компас» безошибочно приведет меня к смерти – или к телу погибшего Друна.

Король Тробиус изучил показания прибора:

– Твой сын жив, в противном случае зуб не стал бы так быстро поворачиваться в одну и ту же сторону. А по поводу твоей безопасности могу заметить только одно: опасность угрожает везде и всегда – как тебе, так и мне. Чувствуешь ли ты себя в безопасности, когда ходишь по улицам Лионесса? Подозреваю, что нет. Безопасен ли для тебя Домрейс, где собирается воцариться принц Трюэн? Опасность вездесуща, как воздух, которым мы дышим. Зачем трепетать при мысли о дубине огра или о пасти осципа? Все смертные смертны.

– Могу только повторить, что мой сын должен вернуться ко мне, целый и невредимый. А это значит, что не должно быть никакой порчи, приносящей неудачу; это значит, что Друн должен быть со мной, в полной безопасности.

– В разумных пределах все возможно, – отозвался король Тробиус. – Фалаэль снимет порчу. А к Друну тебя приведет наш волшебный прибор. Мы гарантируем, что ты найдешь сына живым и здоровым. Бери же талисман! – повелитель Щекотной обители вложил цепочку с компасом в руку Эйласа – и тот разжал кулак, державший самоцвет. Тробиус схватил драгоценный камень и поднял его над короной: – Он наш!

Со всех сторон послышались вздохи облегчения, восхищения, ликования:

– А! Смотрите, как он сияет! Болван, простофиля! За такое сокровище он мог бы потребовать летучий корабль или паланкин с носильщиками-грифонами и прекрасными наложницами! Или замок с двадцатью башнями на Туманном Лугу! Дурень, что и говорить!

Феерические видения начинали дрожать и блекнуть. Фигура короля Тробиуса теряла четкость очертаний.

– Подождите! – закричал Эйлас. Он схватил край алой мантии короля эльфов: – Как насчет порчи? Вы обещали, что ее не будет!

Флинк ошеломленно отлетел в сторону:

– Смертный, ты позволил себе прикоснуться к королевскому одеянию! Нарушение этикета, которому нет искупления!

– Ваше слово непреложно, как законы природы! – настаивал Эйлас. – Заклятию должен быть положен конец!

– Как я от него устал! – вздохнул король Тробиус. – Что ж, ничего не поделаешь, придется этим заняться. Фалаэль! Да-да, ты самый! Я вижу, ты яростно расчесываешь пузо. Не поможет! Сними порчу, и у тебя перестанет чесаться живот.

– На карту поставлена моя честь! – вскричал Фалаэль. – Что про меня подумают? Кто я буду после этого? Бахвал и пустобрех!

– Ты и так уже бахвал и пустобрех, никто не заметит разницы.

– Пусть извинится за насмешливые взгляды у меня за спиной!

– Как его отец я могу выступить в качестве представителя интересов Друна и принести его глубочайшие извинения за любые поступки, взгляды или жесты, послужившие причиной вашего недовольства, – заверил эльфа Эйлас.

– В конце концов, с его стороны было нехорошо так ко мне относиться.

– Разумеется! Вы очень чувствительны и справедливы.

– В таком случае должен напомнить его величеству Тробиусу, что порчу напустил он, а не я. Я всего лишь обманул Друна, заставив его обернуться.

– Так ли это? – потребовал объяснений у подданных король эльфов и фей.

– Увы, это так, – подтвердил Флинк.

– В таком случае не могу ничего сделать. Королевская порча неизгладима.

– Тогда отдайте самоцвет! – воскликнул Эйлас. – Вы не выполнили условия сделки.

– Я обещал сделать все возможное в разумных пределах, и я это сделал. Требовать большего неразумно. Флинк! Эйлас мне порядком надоел. С какой стороны он схватил мою мантию – с северной, восточной, южной или западной?

– С западной, ваше величество.

– Ах так, с западной? Что ж, причинять вред мы принцу не можем, но это не значит, что мы не можем от него избавиться безвредным способом. Например, переместив его на запад – так как он, по-видимому, предпочитает это направление, – и как можно дальше. Займись-ка этим, Флинк!

Неведомая сила подхватила Эйласа и унесла в небо. Порывы ветра выли у него в ушах, солнце, облака и горы кувыркались в глазах. Оказавшись в зените дугообразной траектории, он стал падать в направлении сверкающей в солнечных лучах морской глади и опустился на спину у самой полосы прибоя.

– Могло быть и хуже! – произнес слегка захлебнувшийся от веселья голос. – Тебе не пристало обижаться. Если бы мы в самом деле разозлились, запад мог бы оказаться на полмили дальше!

Голос исчез. Пошатываясь, потрясенный Эйлас поднялся на ноги – он стоял в одиночестве на пустынном мысу неподалеку от какого-то города. Непогрешимый компас валялся рядом в песке; принц успел подобрать его прежде, чем набежавшая волна унесла волшебный прибор в море.

Эйлас собрался с мыслями. Судя по всему, он очутился на Прощальном мысу, на западной окраине Лионесского королевства. Значит, город неподалеку – Паргетта.

Эйлас поднял на цепочке непогрешимый компас. Зуб феи быстро повернулся, указывая на северо-восток.

Глубоко вздохнув, удрученный Эйлас побрел по пляжу к городу, ютившемуся под замком Малисс. Подкрепившись на постоялом дворе жареной рыбой с хлебом и поторговавшись с хозяином – что заняло целый час, – Эйлас приобрел туповатого сивого жеребца преклонных лет, норовистого и непокладистого, но все же способного сослужить добрую службу в отсутствие чрезмерного принуждения; кроме того, что было немаловажно, жеребец обошелся относительно дешево.

Непогрешимый компас указывал на северо-восток; примерно в полдень Эйлас выехал по Старой дороге^[21] вверх по долине реки Сиринкс к твердыням Троага, южной оконечности Тих-так-Тиха. Проведя ночь в безлюдном горном приюте, к вечеру следующего дня он прибыл в Нолсби-Севан, ярмарочный городок у пересечения трех важнейших путей: Сфер-Аркта, ведущего на юг в столицу Лионесса, Старой дороги и Ульфского проезда, петлявшего на север в Ульфляндию мимо крепости Кауль-Боках.