Алиса принесла мне чашку кофе, и я сразу пригласила ее поговорить. Хотелось разобраться побыстрее со всем этим делом. Учитывая, что она домработница, от нее можно получить много полезной информации. Она – уши и глаза этого дома. Никто не знает больше о семье и доме, чем сотрудники. Особенно домработницы, горничные и дворецкие.

Прежде чем начать задавать вопросы, я сделала один небольшой глоток кофе. Отвратительные на вкус напитки научили меня сначала пробовать, а потом решать, пить или не пить.

Кофе был великолепен. Выдержанный, крепкий, с легкой кофейной горчинкой. Где-то на последних нотках угадывалась сладость, но это точно был не сахар.

Я закрыла глаза от удовольствия и сделала еще один глоток. Подумалось, что он с карамелью или ванилью. Идеальный кофе, отличная обжарка.

– Итак, Алиса, вы знаете точное время и день, когда пропал брильянт?

– Честно признаться, я не знаю, когда именно. Утром восемнадцатого числа Марина Анатольевна закричала о том, что ее обокрали. Но ведь он мог пропасть и гораздо раньше.

– Во сколько все это происходило?

– Примерно в семь или в семь тридцать утра. Она плакала, нечленораздельно выкрикивала оскорбления, а потом позвонила Игорю.

– Что вы делали в этот момент?

– В момент, когда она истерила?

Я кивнула. Мне не очень нравится соглашаться с такими громкими фразами, но раз уж все говорят, что Марина истеричка, я не стану спорить с этим умозаключением.

– Я пошла делать ей успокаивающий чай. У него в составе ромашка и корень валерьяны. Она довольно темпераментная женщина, поэтому я стараюсь следить за ее эмоциональным состоянием. Меня об этом попросил Игорь, когда Александр уехал в командировку.

– Можете ли вы предположить, когда было совершено похищение? Был ли кто-нибудь подозрительный в доме накануне? Может, вы что-то видели? Или, например, была шумная вечеринка? Прием гостей?

– Вы, наверное, знаете, что у Марины Анатольевны есть привычка каждое утро общаться с брильянтом. Утром, а если быть точнее, примерно в двенадцать дня семнадцатого числа, брильянт был на месте. В дом никто не заходил из посторонних. Мне здесь очень нравится работать как раз из-за этого, семья Костровых редко принимает гостей в большом количестве. Только сама Марина Анатольевна уезжала на очень длительный срок. Ее не было весь день. А я в сейф не заглядывала. Я и пароль от него не знаю, ну и мне запрещено даже слишком долго стоять рядом с ним. Она говорит, что я своей бедностью сбиваю ауру богатства у брильянта.

– Вы покидали дом? Может, в ваше отсутствие кто-то зашел и украл драгоценность?

– Нет. Я весь день была дома. У меня появилось очень много работы. Я раз в неделю составляю списки покупок, и в такие дни я обычно очень загружена. Приходится сначала посетить кухню, проверить продукты, потом бытовую химию, опросить домочадцев. Но, к счастью, с тех пор как Александр стал часто ездить в командировки, Марина Анатольевна отпускает весь персонал, кроме меня и повара, на эти дни. Ну а за покупками для себя она ездит сама. Называет это расслабляющим шопингом. Мне же легче. Но все равно пополнять запасы было необходимо.

– Тогда у меня осталась пара вопросов. И смогу вас временно отпустить, пока мне не понадобится что-то уточнить.

– Хорошо.

– В доме есть камеры?

– Нет. Ни одной. Александр не любит камеры. Он говорит, что это вторжение в его личное пространство. Особенно дома. Он нанял охрану, они стоят по периметру дома снаружи и в отдельных комнатах с видом на участок. Но, честно говоря, работают они паршиво. Чаще всего ошиваются либо внутри дома, либо в отведенном для курения месте. Только сплетни собирают о соседях.

– А внутри дома?

– Он уверен, что внутрь дома никто не проберется, а значит, все в безопасности. Но это не так, в дом можно легко попасть, не попадая в поле зрения охраны, уйти – тем более. И домочадцы часто этим пользуются. Да и сами охранники не очень надежные. Марина Анатольевна их меняет почти каждый день.

– Кто-то может подтвердить ваше алиби?

Алиса пожала плечами. Она задумалась о чем-то, вспоминая, а потом отрицательно покачала головой.

– Думаю, нет. В таком большом доме легко потеряться и ни с кем не пересекаться. Особенно если очень хочется. А мне часто очень хочется не пересекаться с Мариной Анатольевной. Она, когда не в настроении, много скандалит. А не в настроении она часто. Почти каждый день.

– Хорошо, осталась последняя деталь.

В конце допроса я попросила ее выпрямить ногу. Достала линейку и измерила ногу в обуви и без обуви. Тридцать шестой размер. Глупо было бы думать иначе, конечно, но я лучше все перепроверю, чем упущу нечто важное.

Алиса недоуменно посмотрела на мои измерения и, пожав плечами, вышла.

Мне нужно было убедиться, что женщин проверять не стоит. Я, конечно, в себе не сомневаюсь, но, если не удостоверюсь, не успокоюсь.

Алиса не сказала мне ничего полезного. Что-то утаила, я это точно знаю, но это я выясню позже. Сначала опрошу остальных, чтобы убедиться, что она мне хотя бы ни в чем не соврала. Единственное, что показалось мне странным, так это то, что она ни с кем не пересекалась в день кражи. Она никого не видела, ее тоже никто не видел. Но это не преступление. У нее просто нет никакого алиби.

Я также отметила для себя, что она не знает об убийстве Кострова. Алиса все это время говорила о нем в настоящем времени. А значит, для нее он все еще жив. Она ни на секунду не задумывалась прежде, чем что-то говорить. Все как на духу. Ее можно вычеркнуть из списка подозреваемых. Но пока что буду иметь ее в виду.

Пока я раздумывала, мне позвонил Владимир Кирьянов. Дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки.

– Тань, мы в процессе диалога с сотрудниками Кострова. И у меня есть две новости.

– Хорошая и плохая, я надеюсь? А еще лучше: две хорошие.

– Скорее, обе плохие.

– Выкладывай.

– Короче, никто ничего не знает, не слышал и не видел. Все записи с камер, которые есть, мы быстро просмотрели и отправили на более тщательную проверку. Но могу пока сказать вот что: сотрудники не замешаны в этом. Четко видно, что они все покидают офис через главную дверь. Те, у кого личные машины, записаны у охранника.

– Камеры? – удивленно переспросила я. – Так их там нет!

– А вот и есть, – с легкой ехидцей откликнулся Володька. – Там практически напротив входа в офисное здание – магазин, и камеры на нем аккурат на офис направлены. Качество записей, конечно, так себе, но лучше что-то, чем ничего.

– И что ты мне хочешь сказать?

– То, что на предполагаемый момент убийства, как и во все дни до него, в офисе никого не было. Все сотрудники уходили домой. Охранник не спал, у него бессонница уже неделю. Спит днем, в рабочее время.

– А Костров что? Его не видели уходящим?

– В том-то и дело, что видели. Он ушел с работы шестнадцатого числа, злой как собака. Потом семнадцатого ночью он приезжал зачем-то в офис с водителем, но вернулся назад. В общем, я дальше работать. С офисом мы закончим сами, если что-то полезное будет, то я тебе позвоню. Криминалистов потороплю, чтобы хотя бы на словах сказали, что там с Костровым случилось.

Я закончила разговор с Кирьяновым, как в дверь постучали. Игорь выглядел обеспокоенно.

– Ивана нигде нет. Не могу до него дозвониться.

– То есть как? Когда он пропал? Где он был?

– Он числа пятнадцатого уехал в командировку. Отец должен был потом к нему поехать. Я готовил Алису к тому, чтобы мама одна осталась. Она не знает об этом, но каждый раз я прошу домработницу присмотреть. Волнуюсь. И сегодня утром он должен был вернуться. Но телефон не отвечает. На филиале тоже ничего не знают. Сказали, что уехал.

– Он еще не вернулся?

– Не знаю точно. Мы с ним не общаемся. Я ему написал сообщение, когда приехали. Но он не ответил. Решил звонить напрямую, чтобы ты не теряла время. И ничего. Тишина.

– Хорошо, тогда пока я займусь поиском камня и допросом. Ты пробуй дозвониться до Ивана. Если до вечера не объявится, будем искать и его тоже. Но я уже начинаю думать о том, что он просто смотался с брильянтом, а из командировки и не возвращался.

– Думаешь, командировка была прикрытием?

– Все возможно. Или ее вообще не было.

Игорь вышел, осторожно закрыв за собой дверь.

Глава 4

Следующей ко мне в кабинет вошла сама потерпевшая. Или, может, ее можно уже считать подозреваемой? Сложно вести сразу два дела, которые вроде как связаны между собой, но при этом их связь эта такая эфемерная, что ниточки обрываются, стоит их коснуться. Глупость какая-то.

Марина совершенно не выглядела как скорбящая жена – впрочем, полиция еще не оповестила ее о гибели супруга, иначе я была бы в курсе, но и по брильянту не сильно пеклась. Судя по ее виду. Ни заплаканных глаз, ни даже намека на какую-то тоску или грусть. Игорь говорил, что она очень дорожит этим брильянтом. А так и не скажешь.

По логике, конечно, мне следовало начать весь допрос с нее. Но у меня не было никакого желания с ней общаться, смотря на то, какой дизайн она выбрала дому. Но работа есть работа. Придется потерпеть.

Она села на диван напротив меня, поправила идеальную укладку и закинула ногу на ногу. Меня передернуло от того, какой великолепной она старалась себя показать. Одним своим видом будто пыталась принизить меня. Но знала бы она, сколько стоит моя работа. Хотя откуда ей знать такое, она и не работала никогда, наверное.

– Я представлюсь, – тут же начала она. – Не будем опускаться до официоза. Зовите меня просто Марина. Надеюсь, вы сможете быстро найти мой брильянт, и мы покончим с этим.

Я держалась, чтобы не начать отвечать ей в тон. Ненавижу, когда со мной общаются так надменно, как это делает она. Ну ничего, и не с такими приходилось работать. Только из уважения к Игорю я не стану грубить его матери. Ну и чтобы завершить работу без скандалов.

– Марина, когда вы в последний раз видели брильянт?

– Семнадцатого числа. Вечером. Я ложилась спать и по пути решила заглянуть в свой сейф. Тревога у меня была какая-то необъяснимая. Ну вы понимаете, да? Вот как будто что-то случится. Хотела убедиться, что все в порядке. Потом спустилась вниз, проверила, заперта ли дверь. Хотела еще раз поругаться с охраной, так как их вечно нет на своем посту. Но передумала. Вернулась в дом и легла спать.

Я тут же подметила несостыковку в ее словах. Она явно мне врет. Сначала говорит, что проверяла дверь, а потом уже оказалась на улице. Интересно. Не телепортируется же она. Но я лучше уточню.

– Вы покидали дом в тот вечер?

– Что? Нет, конечно. Зачем мне это?

– То есть вы не знаете точное время пропажи камня?

– Нет, конечно. Утром я стала его доставать, а его нет. Коробочка открыта. А самого брильянта как будто и не было никогда! Пустота сплошная. И ни пылинки!

– Марина, может, я скажу глупость. Но это ведь довольно маленький камушек, не могли ли вы его выронить, допустим. Или переложить? Под подушку, например? Или выйти с ним в сад, а там он выскользнул из пальцев? А если он упал на ковер, его вполне могли не заметить и засосать пылесосом, например.

– Девушка, я еще раз вам говорю. Я не выходила никуда. Я была дома. Брильянт я никуда не уносила. Никогда. Он всегда лежит строго в своей коробочке. Чтобы не пылился и как раз, чтобы его не потерять. И я его не роняла, конечно же. Я положила его обратно и закрыла крышку. А затем в сейф и заперла.

Я не стала пытаться поймать ее на лжи. Лучше приберегу это для более удобного момента. А пока буду запоминать каждую несостыковку в ее словах. Может, даже неплохо было бы записывать. Чтобы каждое слово можно было соотнести с действительностью. Пока что можно предположить, что она и причастна к пропаже своего драгоценного брильянта.