– Потому что один из вспомогательных принципов уголовного права – отказ от правового обычая! – увидев, что никто не реагирует, Фан У сделал шаг вперед. – В отличие от англосаксонской правовой семьи, по законодательству нашей страны нельзя вынести решение о виновности, основываясь на обычае или прецеденте. Даже если когда-то списывальщику поставили «неуд» за экзамен, мы не можем вынести нашему Маленькому принцу такое же наказание, основываясь на прецеденте. Поэтому и получается, что для других пользоваться шпаргалками – позорное дело, а наш Маленький принц, наоборот, гордится своей славой…

Пока Фан У продолжал спокойно рассказывать теорию, Чэнь Муян изменился в лице.

– Ладно, в этот раз, в виде исключения, давайте вынесем приговор на основе обычного права. За шпаргалку на экзамене – «неуд»! – Фан У неожиданно заговорил таким резким голосом, что все присутствующие замерли. – Однако второй производный принцип гласит, что закон не имеет обратной силы. Когда Маленький принц пользовался на экзамене шпаргалками, такого закона еще не было, и мы не можем призвать его к ответственности за прошлое деяние, основываясь на сегодняшних нормах права. Поэтому, Маленький принц, в соответствии с производными принципами уголовного права Китая, тебе не о чем беспокоиться. Можешь спокойно садиться на свое место!

Фан У говорил размеренно, будто ему некуда было спешить. Вот так, шутя, он поставил Чэнь Муяна на место. Тот медленно опустился на стул, красный как рак от смущения.

– Наша лекция подходит к концу. Другие производные принципы уголовного права изучим завтра, например, что всех списывальщиков ждет «неудовлетворительно» за экзамен… Простите, оговорился. Я имел в виду, принцип равенства всех перед законом. На сегодня все, вы свободны!

С этого дня совесть не позволяла Чэнь Муяну списывать, и он твердо решил искупить свою вину. Он внимательно слушал все лекции и после занятий приходил к Фан У обсудить трудные вопросы. Даже в повседневной жизни Фан У сохранял строгость и не любил болтать попусту, но, когда видел, что студент действительно стремится к знаниям, с готовностью делился всем, что знает сам. Хотя Чэнь Муян учился на специальности «уголовный розыск», единственным преподавателем, кому он всегда доверял целиком и полностью, был Фан У, всего половину семестра читавший лекции его курсу.

После окончания университета общение Чэнь Муяна и Фан У сошло на нет. Одной из причин стало огромное количество работы, навалившееся на Чэнь Муяна, но в большей степени это произошло потому, что Фан У всегда был человеком нелюдимым и жил очень уединенно. С головой погруженный в преподавание, он почти ни с кем не общался и вежливым отказом отвечал на все приглашения на вечера встреч выпускников. Из-за этого многие еще со студенческих времен относились к нему с некоторым предубеждением. Однако нельзя было не отдать ему должное: именно эти личные качества и сделали его таким внимательным к мелочам, практичным и иногда даже дотошным. Глубина научных знаний и харизма профессора в свое время поразили Чэнь Муяна и заставили перебороть юношеские глупость и самодовольство, и за это он всегда восхищался своим учителем.

– Погрузились в воспоминания?

– Ничего от вас не скроешь! Да, все вспоминаю, как вы меня тогда проучили.

Губы Фан У тронула легкая улыбка, морщинки в уголках глаз разгладились, и он сказал:

– Правда глаза колет?

– Да вы шутите, конечно, нет! До сих пор вспоминаю ваши уроки, словно это было только вчера. Понимаю, что вы человек скромный, после экзамена по уголовному праву я вас почти не видел, а как закончил университет, совсем потерял с вами связь. Вот уж не подумал бы, что расследование принесет встречу с вами! А вы уже декан факультета права!

– Хм, – для Фан У, никогда не отличавшегося талантом к длинным разговорам, это вполне можно было считать ответной репликой. – Как у вас на работе?

Услышав слово «работа», Чэнь Муян на секунду растерялся, не зная, как в двух словах объяснить, почему пошел против системы и как оказался там, где он сейчас, и потому решил перевести все в шутку.

– Нормально, только работаю с утра до ночи. Знать бы раньше, надо было слушаться родителей да идти в суд бумажки перебирать!

Фан У вновь улыбнулся.

Учитель и бывший студент шли по утопающему в зелени кампусу, небо светилось голубизной, звонко щебетали птицы, весенний ветерок приятно холодил кожу. Проходящие мимо студенты учтиво кивали Фан У в знак приветствия. Очевидно, что он пользовался большим уважением.

– Нет, не припомню… После лекции Лян Юйчэня я не видел, – сказал Фан У, отвечая на вопрос Чэнь Муяна.

– Слышал, что он – один из самых талантливых ваших студентов.

– Да, он всегда проявлял большой интерес к правоведению. Жаль только, что в семье финансовые трудности, он недавно сказал, что решил не поступать в магистратуру.

– Финансовые трудности? – с сомнением переспросил Чэнь Муян, сжав кулаки в карманах. – Но тогда почему похититель?..

– Что вы сказали?

– А, ерунда! Не будем больше о расследовании! – махнул рукой Чэнь Муян, но не удержался и разочарованно вздохнул. Полдня провел в кампусе, но, кажется, ничего не узнал. Усилием воли он заставил себя выдохнуть и посмотрел вдаль. До самого горизонта вдоль дороги тянулись бесконечные ряды еще голых деревьев.

– О, знаменитые жакаранды! Услышав, что я еду сегодня в кампус, жена заявила, что без фотографий домой меня не пустит!

– Правда?

– Да, она тоже училась здесь. Под деревом жакаранды я впервые признался ей в любви!

Фан У поднял взгляд и по инерции оглядел такие знакомые места. К сожалению, та, о ком он думает, никогда больше здесь не появится…

– Жакаранда – листопадное растение. Родина этих деревьев – тропические леса Южной Америки, и их относительно недавно стали массово сажать в Китае. Но когда я тут учился, они уже росли.

Стоило в разговоре упомянуть супругу, люди неизменно начинали спрашивать, как ее зовут, чем занимается, есть ли у них дети и тому подобное. Но столкнувшись с немногословным Фан У, Чэнь Муян, приготовившийся к рассказу о семье, почувствовал, как заготовленные фразы застряли в горле. Не странно ли, что его собеседник совершенно не интересуется ни его работой, ни личной жизнью, но готов целую лекцию прочитать о жакаранде. Характер Фан У, конечно, был ему знаком, и он решил не спорить и поддержать тему разговора.

– Профессор, вы тоже заканчивали наш университет?

– Да, в восьмидесятые… Каждый год в мае здесь, на улице Инбинь, зацветают сине-фиолетовыми цветами деревья жакаранды, и так год за годом. Эта красота никогда не надоедает.

– Эх, значит ждать еще почти две недели, – Чэнь Муян почувствовал легкую досаду, что не увидит цветение.

Фан У смотрел на Чэнь Муяна и его вдруг охватили странные эмоции. Помолчав, он сказал:

– Знаете, что символизирует цветок жакаранды?

– Символизирует? Нет, никогда не слышал.

– Тихое ожидание любви даже в минуты беспредельной тоски и безысходности.

Чэнь Муян выдавил улыбку и обернулся к собеседнику, не понимая, к чему тот ведет. А Фан У невозмутимо продолжал свой рассказ, будто жакаранда пробудила давние воспоминания.

Чэнь Муян впервые услышал легенду, о которой рассказывал Фан У. Много лет назад в провинции Фуцзянь жил-был Сун Тяньлай, и был он самым богатым человеком в уезде Дэхуа. Все было у семьи Сун: и деньги, и власть, в сундуках хранились несметные богатства. Единственное, чего им не хватало, – наследника, а была только одна дочь по имени Сяолань. Ей только-только исполнилось четырнадцать, а сваты уже толпами обивали порог дома Сун. Но и богатых наследников, и ученых мужей – всех отвергала Сяолань. Она была влюблена в жившего по соседству Хуан Синьина. Хуан Синьин был молод и статен и получил хорошее образование. Только вот семья его была бедной, жили они впроголодь, и о том, чтобы свататься к такой девушке, как Сяолань, и думать было нечего. Не на что было даже купить подарок родителям будущей невесты.

В отчаянии Хуан Синьин решил отправиться на юг в надежде разбогатеть. Перед отъездом они с Сяолань дали друг другу обещание: через три года, что бы ни было, они поженятся и, в богатстве или бедности, всегда будут вместе.

Шел одиннадцатый год Китайской республики^[7]. Из далеких южных земель пришло письмо от Синьина:

«Дорогая Сяолань! Скучаю по вам, сердце будто в тисках. Пусть эта ветка жакаранды, что посылаю вам из дальних далей, будет покамест вашим спутником вместо меня и скрасит горькие часы разлуки».

Сяолань посадила веточку в саду около дома и день за днем бережно ухаживала за ней, ожидая возвращения своего возлюбленного.

Она ждала и ждала, вот уже четырнадцатый год Китайской республики, а Синьина все не было. Но однажды Сяолань получила письмо:

«Здесь, на юге, я открыл свое дело, обзавелся домом и семьей. Освобождаю вас от данной мне клятвы любви и верности, будьте и вы счастливы!»

Сяолань не вынесла такого удара и слегла с тяжелой болезнью. А выздоровев, приняла предложение богатого господина, жившего на западе их уезда, с которым свел ее отец Сун. Накануне свадьбы ее ошеломил горький плач, раздававшийся из дома Хуан Синьина. Не удержавшись, она пошла к матери Хуана и спросила, что случилось. Оказалось, Хуан Синьин в южных землях заболел неизлечимой болезнью и скончался, а незадолго до смерти отправил Сяолань то письмо, соврав, что женился, потому что знал, что та будет вечно ему верна, и хотел освободить ее от участи вдовы.

Сяолань проплакала весь день и всю ночь, а под утро написала стихотворение:

Юные узы любви – крепче серебряных пут,
Короток путь у вдовы – клятвы за мужем влекут.
Ветром, дарующим сны, следую я за тобой
В сумрак владений луны, где обретем мы покой.

Написав последнюю строку, Сяолань бросилась в колодец и утопилась.

– Какая пронзительная история! – Чэнь Муян грустно вздохнул.

Фан У помолчал минуту и продолжил:

– Говорят, что и сегодня на оживленной улице Лунцзинь в уезде Дэхуа можно увидеть то самое дерево жакаранды. Если влюбленные поклянутся друг другу в любви, стоя под деревом жакаранды, они проживут вместе долгую счастливую жизнь.

Тут Чэнь Муян сообразил, что Фан У вовсе не отвлекся от темы разговора и не просто так стал рассказывать эту историю: таким образом он хотел поздравить Чэнь Муяна и пожелать им с женой счастливой семейной жизни.

Но в то же время интуиция подсказывала ему, что этой легендой Фан У как будто хотел рассказать и историю из собственной жизни. Он искоса глянул на левую руку профессора: на безымянном пальце, как и прежде, он носил потускневшее от времени кольцо.

– Значит, я обязательно вернусь через месяц, и мы вместе с вами еще раз прогуляемся по кампусу альма-матер и полюбуемся жакарандами в цвету, – Чэнь Муян хотел было облегченно вздохнуть, но вспомнил о расследовании. Кто знает, в каком настроении он вернется через месяц любоваться цветением.

В глазах Фан У промелькнула грусть.

Солнце клонилось к закату, учитель и бывший ученик незаметно подошли к главному входу на территорию университета. Фан У вежливо отказался от предложения Чэнь Муяна подвезти его до дома, сказав, что всегда ездит на университетском автобусе, за десятилетия это уже вошло в привычку. Знакомый с характером профессора, Чэнь Муян не стал настаивать. Попрощавшись, он сел в машину и завел двигатель.

Проводив машину взглядом, Фан У вновь посмотрел на жакаранды на улице Инбинь. Высохшая хлипкая ветка на дереве в третьем ряду слева отражала золотистый закатный свет. Мысли Фан У улетели далеко в прошлое.

Глава 2

В ряд плечом к плечу стояли четыре девушки: и вторая по счету сразу же привлекла мое внимание.

[7] После Синьхайской революции 1911 г. и падения последней императорской династии Цин была основана Китайская Республика, и 1 января 1912 г. было объявлено первым днем первого года Китайской Республики. Так появился новый календарь, который использовался на территории материкового Китая до 1949 г.