Однако где-то в глубине сознания он понимал: что-то изменилось. Он уже не настаивал на том, чтобы его звали Стивеном, просто обещал себе, что не забудет. Тоже сдался? Нет!

– Как вас зовут? – спросил он, чтобы отвлечься.

– Рэндалл Спилкер, – ответил мужчина, не замедляя шаг. Они завернули за угол и оказались у лифтов. – Я не всегда был таким, уж поверь. Мир, люди, на которых я работаю… – он обвел рукой вокруг, – тут поневоле очерствеешь. Прости уж.

Стивен не ответил – гадал, куда его ведут. Двери лифта, звякнув, открылись.

* * *

Стивен сидел на странном стуле. В ноги и спину врезались какие-то приспособления. К вискам, шее, запястьям, локтям и груди прилепили датчики, малюсенькие, не больше ногтя. На экране напротив мелькали цифры, что-то гудело, позвякивало. Зеленопижамный уселся в кресло напротив, коленями едва не касаясь Стивена.

– Прости, Томас. Обычно мы дольше ждем, – сказал Рэндалл добрее, чем тогда в коридоре и в комнате. – Побольше бы времени – и ты принял бы имя добровольно, как Тереза. Увы, время – роскошь, которой больше нет.

Он взял какую-то металлическую штучку, с одного конца закругленную, с другого – острую, как игла.

– Не двигайся. – Рэндалл наклонился, будто собираясь прошептать что-то Стивену на ухо. Тот и ответить ничего не успел, как под подбородком сильно кольнуло, а потом он с ужасом почувствовал, как что-то проникает в шею. Стивен вскрикнул, но боль уже исчезла, только в груди поднималась паника.

– Ч-что это? – пролепетал он и попытался встать, не обращая внимания на датчики.

Рэндалл толкнул его обратно. Легко – он же вдвое больше Стивена.

– Стимулятор боли. Не бойся, растворится и сам выйдет. Когда не нужен будет. – Рэндалл пожал плечами. – Если понадобится, можно новый поставить. Расслабься.

Стивен с трудом перевел дыхание.

– Зачем он?

– Ну, посмотрим… Томас. Путь предстоит долгий. Всем нам. Хотя как раз сегодня, сейчас, можно пойти короткой дорогой, срезать немного. Просто скажи, как тебя зовут.

– Стивен.

Рэндалл уронил голову на ладони, потом усталым шепотом произнес:

– Давайте.

Что там синяки и царапины. Внутри взметнулась боль неведомой силы, неописуемая, непостижимая. Она проникала в вены, разрывала мышцы. Будто издалека он услышал собственный крик, а потом мозг спас его от боли – Стивен потерял сознание.

* * *

Тяжело дыша, весь в поту, он очнулся на том же стуле – только теперь привязанный к нему кожаными ремнями. Каждый нерв еще звенел от боли, вызванной Рэндалловой штукой.

– Что… – попытался сказать Стивен. Вышел только хриплый шепот. В горле саднило – значит, он кричал, пока был без сознания. – Что?.. – повторил он, пытаясь собрать обрывки мыслей.

– Я же говорил тебе, Томас, – с грустью или даже с жалостью произнес Рэндалл. – Объяснять долго некогда. Мне очень жаль. Правда. Придется повторить. Думаю, теперь понятно, что тут не шутят.

Он отвел взгляд и уставился в пол.

– Как вы могли сделать мне больно? – проговорил Стивен, преодолевая боль в горле. – Ребенку? – Прозвучало жалко.

Стивен знал, что, когда взываешь к жалости, взрослые реагируют двумя способами: или добреют и начинают обращаться с тобой лучше, или, сжигаемые чувством вины, наоборот, свирепеют. Рэндалл выбрал второе – он покраснел и заорал:

– От тебя только имя требуется! Ну же, я не шучу. Как тебя зовут?

Стивен был неглуп – ладно, он притворится.

– Томас. Меня зовут Томас.

– Врешь, – ответил Рэндалл; в глазах его плескалась темнота. – Еще.

Стивен открыл было рот, чтобы ответить, однако Рэндалл обращался не к нему. Боль вернулась, причем сильнее и быстрее, чем прежде. Едва он это понял, как снова потерял сознание.

* * *

– Как тебя зовут?

– Томас, – еле проговорил Стивен.

– Опять врешь.

– Нет, – простонал он.

Ни боль, ни последовавшая за ней темнота уже не были неожиданностью.

* * *

– Как тебя зовут?

– Томас.

– Не вздумай забывать.

– Нет, – дрожал он от рыданий.

* * *

– Как тебя зовут?

– Томас.

– А раньше звали по-другому?

– Нет. Томас.

– Теперь запомнишь? На другое имя отзываться не будешь?

– Нет.

– Ладно. Еще раз, напоследок.

* * *

Он лежал на кровати, сжавшись в комок. Вокруг стояла тишина, мир за пределами комнаты будто не существовал. Слез больше не было, ощущений тоже, только противное покалывание в горле. Словно во сне он видел перед собой Рэндалла с перекошенным от злости, похожим на ужасную маску лицом, Рэндалла, в котором чувство вины и раздражение породили беспощадную ярость.

Никогда не забуду, – клялся он себе. – Ни за что.

Он повторял это снова и снова. Однако что-то уже изменилось, вот только что…

Томас, Томас, Томас. Меня зовут Томас.

Глава 3

Дата: 222.2.28 Время: 9.36

– Посиди спокойно.

Врач был не злой и не добрый. Просто равнодушный. А еще непримечательный: среднего возраста, среднего роста, среднего телосложения, с короткими темными волосами. Томас закрыл глаза – проколов кожу, игла проникла в вену. Он так боялся этого каждую неделю, но боль длилась мгновение, а потом резко становилось холодно.

– Вот видишь? – сказал врач. – Совсем пустяк.

Томас покачал головой. После того случая с Рэндаллом ему не хотелось говорить. Спать и есть тоже. Вообще ничего не хотелось. Только в последние дни он начал понемногу приходить в себя. Любые мысли, связанные с прежним именем, приходилось гнать из головы – вдруг опять станут мучить болью. Пусть будет Томас.

Кровь, темная, почти черная, текла по узкой трубочке в пробирку. Зачем его опять колют, Томас не знал – анализы брали то каждый день, то раз в неделю.

Кровь перестала ползти, врач запечатал пробирку.

– Ну вот, с этим все. – Он вынул иглу. – Теперь в сканер, на мозг глянем.

Томас замер, грудь сжала тревога. Всегда, когда говорили про мозг, ему становилось страшно.

– Ну-ну, – сказал врач, заметив, что Томас напрягся. – Мы же каждую неделю смотрим. Обычная процедура – чего бояться? Надо мозговую активность отслеживать. Понимаешь?

Томас кивнул, крепко зажмурившись. Хотелось заплакать, но он лишь вздохнул поглубже.

Они прошли в другой кабинет, где стояло огромное устройство, размером, наверное, со слона, с трубой посередине и с торчащей из нее лежанкой.

– Залезай.

Томас проделывал это уже в четвертый или в пятый раз, спорить не было смысла. Он забрался на лежанку, лег на спину и уставился на яркие лампы.

– Услышишь постукивание, не пугайся. Так и должно быть.

Аппарат щелкнул, скрипнул, и Томас поехал в раззявленную «пасть».

* * *

Томас сидел за партой. У доски стоял учитель, мистер Глэнвилль – угрюмый человек в сером, абсолютно лысый; вся его волосяная растительность, похоже, перебежала в кустистые брови. Шел второй час после обеда. Томас пальцы бы на ноге отдал, лишь бы прилечь, да хоть прямо на пол, хоть на пять минут.

– Итак, повторим то, что проходили вчера. Что такое ИСКРА? – спросил мистер Глэнвилль.

– Информационно-статистический Комитет по Разрушениям.

Учитель довольно улыбнулся.

– Очень хорошо. Идем дальше. – Он написал на доске буквы КНП. – КаЭнПэ, Комитет по Наведению Порядка – преемник ИСКРы. Как только получили сведения по странам и созвали представителей, специалисты смогли приступить к ликвидации последствий катастрофы, вызванной солнечными вспышками. Комитет занимался сбором информации об ущербе и пострадавших, а Коалиция приступила к ликвидации последствий. Ты меня слушаешь?

Томас вздрогнул и выпрямился – наверное, задремал на секунду.

– Извините. – Он протер глаза. – Извините. ИСКРА, КИП, я понял.

– Слушай, сынок. – Мистер Глэнвилль подошел ближе. – Не сомневаюсь, что есть предметы куда интереснее. Естествознание, математика, физкультура. – Он склонился над Томасом и посмотрел ему в глаза. – Но свою историю знать важно. Зачем мы здесь? Что нам делать? Как узнать, куда идти, если не знаешь, откуда пришел?

– Я понял, сэр, – покорно ответил Томас.

Мистер Глэнвилль выпрямился, все так же глядя Томасу в лицо – вдруг тот придуряется.

– Хорошо, если понял. Надо знать свое прошлое. Итак, Коалиция – обширная тема для изучения. – Он вернулся к доске.

Томас ущипнул себя посильнее, чтобы опять не уснуть.

* * *

– Повторить еще раз?

Томас посмотрел на мисс Дентон. Смуглая, короткие волосы. Красивая. И глаза добрые. Пожалуй, самая умная из всех, кто встречался Томасу – на уроках по критическому мышлению не было легких задач.

– Не надо, я вроде запомнил.

– Тогда давай сам. И не забывай, что…

Не дослушав, он повторил то, что она говорила уже тысячу раз и что казалось ему полной бессмыслицей: «К решению надо приступать только после того, как досконально изучишь задачу, иначе решение станет новой задачей».

– Ай да молодец! – усмехнулась мисс Дентон. – Теперь повтори условие. И представляй все, что говоришь.

– На перроне пассажир, потерявший билет. Кроме него там еще сто двадцать шесть человек. На станции девять путей, пять идут на юг, четыре – на север. За сорок пять минут прибудут и отправятся двадцать четыре поезда. На перроне станет на восемьдесят пять человек больше. В каждый новый поезд сядут от семи до двадцати двух человек. А с каждого прибывшего сойдут от десяти до восемнадцати человек…

И так целых пять минут, все больше и больше цифр. Дурацкая задача. Попробуй запомни, а не то что реши.

– … сколько пассажиров останется на перроне? – заключил он.

– Очень хорошо, – похвалила мисс Дентон. – Условие ты наконец запомнил, а это уже полдела. Теперь решай.

Томас закрыл глаза и принялся за вычисления. На уроках мисс Дентон не разрешалось делать записей или пользоваться счетными устройствами. Та еще тренировочка для ума, но ему даже нравилось.

Он открыл глаза.

– Семьдесят восемь.

– Неправильно.

Томас передохнул и попытался еще раз.

– Восемьдесят один.

– Опять неправильно.

Его передернуло от досады.

Он пытался снова и снова, пока наконец не понял, что правильный ответ – не число.

– Мы не знаем, сел ли тот человек в поезд. И про остальных не знаем.

Мисс Дентон улыбнулась.

– Ну вот, дело пошло.

Глава 4

Дата: 223.12.25 Время: 10.00

Минуло два года с тех пор, как у Томаса отобрали имя. Дни были заполнены тестами и уроками – математика, естествознание, химия, критическое мышление, – и такими задачками на сообразительность и выносливость, о существовании которых он даже не подозревал. С ним работали самые разные учителя и ученые, а вот Рэндалла он больше не видел и ничего о нем не слышал. Куда тот делся? Сделал дело и ушел? Или заболел – заразился Вспышкой? А может, просто с Томасом больше не работал – стыдно было, что мучил ребенка, который и до школы-то не дорос? И ладно, пусть бы Рэндалл вообще никогда больше не появлялся – Томас до сих пор внутренне паниковал, завидев в коридоре кого-нибудь в зеленом комбинезоне.

Два года. Два года тестов и обследований. Постоянное наблюдение, уроки, еще раз уроки и головоломки. Очень много головоломок. А информации никакой.

Может, сейчас наконец что-то объяснят.

Томас проснулся бодрым и отдохнувшим. Вскоре после того, как он оделся и позавтракал, привычный распорядок дня нарушило появление незнакомой женщины. Сказали, будет «очень важная встреча». С кем, Томас спрашивать не стал. Ему было уже почти семь – достаточно, чтобы не всегда соглашаться со взрослыми. А еще за два года он понял, что ему так ни разу ничего и не объяснили. Выходит, узнать то, о чем не говорят, можно, если набраться терпения и внимательно ко всему приглядываться и прислушиваться.