Конечно, предполагалось, и верили, что потери будут минимальными, и большинство покинувших самолёты парашютом будут как раз таки англичане. Но логика здесь была донельзя прагматичной и жёсткой: ориентируясь на цветной дым, вызволять из воды прежде своих (возможно, раненых) и уж потом противника… если вообще останется на это время. Война не знает нравственности.

Да и вертушка для самолёта-истребителя крайне уязвима, задерживаться над полем боя, когда в любой момент из облаков может вывалиться какой-нибудь атакующий «Сифайр», было бы неразумно – подобрали, кого надо, и бежать, бежать вслед за уходящей эскадрой.

* * *

Инструктаж по аварийному спасению ещё продолжался, когда по авианосцу заголосил ревун боевой тревоги. На мачте островной надстройки к рею поползли подхваченные ветром распорядительные флажки. На полётной палубе всё враз пришло в движение. Стоящие в стартовой позиции у кормы истребители дежурной четвёрки запустили движки, пилоты, получив полётные указания, попрыгали в кабины, газуя, постреливая белым выхлопом, доводя температуру моторных жидкостей до оптимальных номиналов. Механики обслуги выдернули колодки из-под колёс первого наизготовку, выпускающий офицер поднял ладонь на отмашку, посекундно озираясь, ожидая команды подтверждения.

Со стороны надстройки появились бегущие фигурки офицеров управления, ещё издалека размахивающих руками, выкрикивая команды.

Вылет откладывался…

Обнаружением некой цели отметились с поста РЛС «Восход». Информация транслировалась как на КП флагмана, так и на мостик «Чапаева». Детализируя. Уточняя. По установленной скорости объекта цель классифицировали как самолёт – метка ползла по экрану, смещаясь к северу – то есть курс не пересекался с эскадрой и близко, и дистанция была достаточно велика, в пределах двухсот пятидесяти километров. Что и послужило поводом отложить вылет дежурного звена на перехват.

Кто это может быть, пока лишь гадали, не исключая прилёта какого-нибудь «Либерейтора» с норвежских баз. Но ожидали, конечно, появления гостей с палуб – тут, куда ни плюнь, выход на сцену британских авианосцев напрашивался даже из элементарных тактических обоснований, не обязательно было что-то знать заранее. И подтверждение вскоре было получено – на экране высветилось ещё сразу две засечки, прецизионно ориентированные с того же юго-западного пеленга, в приблизительной удалённости.

А вот выбранные ими направления… Радиометристы, прослеживая перемещения контактов, сделали самый очевидный вывод: самолёты-разведчики, высланные с авианосцев на секторальный круговой поиск. Что, первое: определило примерное место этих самых авианосцев; и второе: радиус этого самого поиска, который, несомненно, должен был захватить и настоящее место советской эскадры.

С поста РЛС подтвердили – маршрут одного из разведчиков, скорее всего, пройдёт если не впрямую над советскими кораблями, то в достаточной близи, чтобы в разрыве облаков суметь разглядеть хорошо заметные белые дорожки кильватерных следов как минимум.

– Цель № 3, ожидаемое время контакта сорок минут.

– Взлёт! – отзвучало в цепочке команд, добравшись до прямых исполнителей.

Качнув носом, довернув на полрумба, «Чапаев» выправился на ветер, с его палубы кратчайшим интервалом один за другим в воздух взмыли истребители дежурного звена, на подъёме проходя траверзом мимо строя кораблей, уж затем забирая вправо на указанный пеленг.

* * *

На выполнение задачи направили звено Алелюхина, ранее уже успешно отработавшего слепое наведение по радиокоманде. Приоритет – сбить противника – предусматривал незаметный выход на цель и неожиданность атаки. Радиостанции истребителей стояли исключительно на приём. Уловить передачу с «Кондора», ведущуюся на ультракоротких волнах, по расчётам из-за слабости сигнала считалось затруднительным, почти исключая такую возможность. Точка перехвата предусматривалась всего в тридцати километрах от эскадры по той же причине скрытности, но в этот раз от корабельных радаров англичан. Согласно анализу радиометристов, фиксирующих всплески импульсов неких, конечно, вражеских РЛС (иных здесь быть не могло), авианосное соединение противника могло находиться где-то в пределах двухсот пятидесяти миль. А дальше, чем на пару сотен километров, британские антенны не глядели.

«Яки» поднялись на 4300 метров, заняв эшелон выше летящего навстречу чужака, специально спрятавшись в сплошном облачном слое.

Небо, усеянное отдельными кучевыми образованиями, а на определённых высотах слоистыми покровами с редкими разрывами, как нельзя лучше подходило для скрытого наблюдения за поверхностью – как для воздушного разведчика, так и для внезапной атаки, особенно когда тебя профессионально наводят по радару.

Шли плотным строем, чтобы не терять друг друга в серой неоднородной пелене, по стрелке компаса, по прямым указаниям диспетчера-оператора, отслеживающего на экране РСЛ все перемещения четвёрки «яков» и вражеской цели. Уже было понятно, что никакой это не «Либерейтор». Машина по отражённому ЭПР^[28] сопоставима размерами с преследовавшими её одноместными истребителями.

Получив очередную лаконичную корректировку: «Цель у вас под крылом ниже на тысячу на контркурсе», Алелюхин повёл своих в разворот, спускаясь в пологой глиссаде, всё ещё прячась в облаках.

Теперь трансляция с корабля шла в постоянном режиме, отсчитывая сокращение дистанции сближения, в том числе и по высоте.

Решение атаки гвардии майор выбирал по обстановке, по ситуации, отказавшись от захода с хвоста. Мелькнувший ниже в облачной прорехе распластанный крыльями силуэт, показавшийся таким доступным, только подстегнул на энергичные действия. Качнув крыльями для внимания, отжав ручку от себя, командир бросил машину вниз, выходя в отвесное пикирование – намеренно, полагая, что стрелкý оборонительной пулемётной точки смотреть, задирая голову в зенит, не в пример хлопотней, чем обшаривать взглядом более острые углы.

Все четыре истребителя, набирая скорость, падали на жертву, точно хищные птицы на жертву. Навстречу неслись пронизываемые насквозь клочки эфемерной белой ваты, вражеский самолёт стремительно рос на глазах. Уже виднелось тускло поблёскивающее остекление задней кабины, где сидел второй член экипажа, выполнявший, как водится, функцию радиста – именно туда нацеливалась командирская машина. Важно было, чтобы противник не успел выйти в эфир.

Время сближения измерялось секундами, и те, кто находился внизу, никак не забеспокоились, всецело занятые наблюдением за водной поверхностью.

Внезапность была абсолютной… однако не обошлось без нестыковки. Британский пилот, видимо, для лучшего обзора вниз, вдруг чуть склонил машину на крыло, отчего та начала скользить вправо, как раз туда, куда собирался выходить из пикирующей атаки капитан.

Всё произошло настолько быстро, что Алелюхин успел дать лишь короткую пушечно-пулемётную очередь. Отпустив гашетки, бросая истребитель уже влево, пройдя в какой-то паре метров от чужой плоскости, едва не «наломав дров»^[29]. В миг сближения атакованный самолёт заполнил весь вид, более чем ясно выявив характерное для «Файрфлая» развитое, не выступающее за профиль фюзеляжа остекление фонаря задней кабины, – опасения напороться на встречную пулемётную очередь заднего стрелкá оказались напрасными^[30]. Туда он и метил, удовлетворившись разлетающимся крошевом.

Огонь ведомого, которому было уже чуть попроще, убил пилота. Вторая пара доработала закрутившуюся в штопоре машину.

Им даже не пришлось сообщать о победе, на экране радара всё было и так прекрасно видно.

* * *

«Файрфлай» ещё падал. На диапазонах, известно используемых британцами, ничего экстраординарного не прозвучало. Прослушивающие эфир операторы молча покачали головами в наушниках, поглядев на старшего вахты – мичман сразу же донёс наверх, что сбитый англичанин сообщить об атаке не успел.

«Скорее всего», – мысленно добавил принявший на мостике доклад капитан 1-го ранга Скопин. Не особо чтоб сомневаясь, однако нельзя было исключать и того, что британцы могли работать на какой-нибудь хитрой частоте.

Обнадёживало, что радио ловили и на других кораблях эскадры, проскочило бы что-то тревожное – известили бы.

– Смотрю я на все эти кошки-мышки, – вдруг завёл заглянувший на мостик штурман, – и скажу, будь бы «Чапаев» полновесным авианосцем, со сбалансированной авиагруппой…

– И что бы? – склонил голову кэп.

– Да то, что в нашем раскладе эскадра Левченко с британцами даже и близко не может сыграть в равную игру дуэли авианосцев – первыми найти и непременно первыми атаковать.

– Что сумели, то и построили. Ограниченный тоннажем «Чапай» несёт ограниченную функцию – прикрыть истребительным зонтиком эскадру.

– Хорошо. В таком случае какой смысл было тащить с собой за тридевятый океан эскадрилью Су-6, стоят сейчас в ангаре мёртвым грузом. Попытка поиграть в универсальность? На всякий случай, лишь бы былó? Пугнуть «Беннингтон» восьмёркой бомбардировщиков с 500-килограммовочками на подвеске? Против их-то ПВО? Сомнительно.

Ладно корыта «Либерти» утопить, но для этого вполне сгодились бы истребители-бомбардировщики. Як-9 с литерой «Б» брал до четырёхсот килограммов бомб. За глаза хватило б…

– А поднял бы он эту полную загрузку с короткой палубы «Чапаева»? – оспорил со снисходительным превосходством знатока Скопин. – А?.. ну?.. то-то!

Не спорю, унитарная машина – истребитель, способный провести штурмовку и бомбометание. К этому пришли к концу войны все воюющие стóроны. Немцы вложились в «Фокке-Вульф» – фронтовой Fw-190, япошки со своим палубными «Зерó» – те же 500 таскал, и не обязательно в режиме камикадзе. У американцев – «Корсар», а «Хеллкет» – тот так вообще мог подвесить чушку под девятьсот кэгэ, что не всякому одномоторному бомбёру под силу. Но взлетали они с таким грузом, обращу внимание, не с ограниченных палуб эскортных и вспомогательных авианосцев.

Теперь давайте рассуждать логично, исходя из того, что штаб ВМФ СССР во всём, что касалось всей этой рейдерской операции, планировал всё тщательно… а планировал он тщательно! – надавил Скопин. – В обязательном порядке подключив разведку в стане давешних союзников. Какой анализ? – по идее на атлантических коммуникациях у англосаксонских недругов на тот текущий период ничего особо серьёзного не должно было быть. Так как для конвойных операций большие корабли не требуются.

А против одного-двух эскортных авианосцев авиагруппа «Чапаева» вполне сбалансирована. Более чем достаточно.

То, что американский «Беннингтон» – здоровяк класса «Эссекс» – случайно оказался поблизости, тогда как, несомненно, необходим был на Дальнем Востоке, это и есть случайность.

Теперь британцы… – да, сумели оперативно вытащить в море три своих достаточно быстроходных в классе «Кинг Джорджа». Да, у них на театре имелись тяжёлые ударные авианосцы, но обратите внимание, тот же «Формидэбл» должен был отчалить на Тихий океан и задержался лишь из-за того, что вдруг сломался. Случайность.

Так что свои… какие-то, – сомнительно поправился Геннадьич, – резоны у Кузнецова и тех, кто занимался разработкой и планированием этой морской провокации, были.

* * *

Самолёты боевого патруля продолжали оставаться в воздухе, барражируя в ожидании, сжигая топливо, ходя кругами над эскадрой. И лишь по прошествии получаса, когда ничего не происходило, получили разрешение на посадку.

– С таким раскладом играть в кошки-мышки можно долго, – высказался о случившемся старпом.

– Это лишь отсрочка, – вяло возразил командир. – По всей логике самолёт-разведчик должен сохранять радиомолчание, нарушая его по факту обнаружения искомого. Так? Сколько он может находиться в воздухе? Час? Два? Потом они хватятся.

– Можно сказать, ужé, – известил старший помощник. Прижав к уху трубку прямой линии с постом РЛС, наморщив лоб, он выслушивал радиометристов. – Походу, к нам ещё один гость.