3 ноября 1998 года суд первой инстанции признал нашу мать виновной и приговорил ее к 29 годам лишения свободы. Франки снова взялась за дело, и на этот раз ее мишенью стала я. В своем заявлении в итальянский суд по делам несовершеннолетних она утверждала, что я несовершеннолетняя, и мое наследственное имущество было в беспорядке. Она предложила себя в качестве опекуна. Предложение, в котором формально не было необходимости, поскольку мой наследуемый капитал охраняли швейцарские органы опеки, а личными счетами управляла бабушка по материнской линии. Инициатива не имела юридической силы: женщина, к тому же мать, осознающая, какие последствия для подростка может повлечь такой поступок, остановилась бы. Но Франки все равно шла вперед как танк. Мне пришлось предстать перед судом по делам несовершеннолетних в Милане в присутствии моего швейцарского опекуна – чтобы пройти собеседование с судьей, который, хоть и вежливо, но задавал вопросы, на которые я не хотела бы отвечать. В итоге судья по делам опеки отклонил прошение. Там, где совесть Франки промолчала, восторжествовала справедливость.

Оставалось открытым дело, возбужденное Франки в июле 1998 года против нашей матери и остальных членов банды (Джузеппины Ауриеммы, Бенедетто Черауло, Ивано Савиони и Орацио Чикалы). Целью иска было получить компенсацию за ущерб – имущественный (за упущенные возможности) и моральный (в связи с прекращением отношений), – который она и ее сын (который был не твоим сыном) понесли в результате преступления. Поражает то, с каким упорством эта мать втянула в дело собственного сына, – настолько, что у некоторых создалось впечатление, будто это действительно твой сын, а не ее бывшего мужа Джорджио Коломбо. Да, мы говорим о человеке, который обвинял нашу мать в манипулировании дочерьми против бывшего мужа. Как ни странно, эту битву она выиграет. В начале 2004 года суд Милана удовлетворил требование Франки о компенсации, признав ее сожительницей more uxorio, и приговорил «ответчиков, совместно и по отдельности, к выплате суммы в размере 692 758,30евро в текущей валюте, плюс проценты по ставке 4,6 % годовых с 27 марта 1995 г. до даты вынесения решения и законных процентов с момента вынесения приговора до остатка суммы, а также судебных издержек». Это один из приговоров, которые называют «историческими»: впервые было признано право сожительницы на отношение к ней, как к жене. Очередная победа, на тот момент, не принесшая удовлетворения.

17 марта 2000 года решение суда второй инстанции подтвердило первый приговор и срок в 26 лет тюремного заключения для нашей матери. Патриция Реджани утратила дееспособность. Ее опекуном стала мать Сильвана, наша бабушка, а я – заместителем опекуна. На тот момент у мамы не было ни собственности, ни ресурсов для возмещения ущерба.

Франки в ответ возбудила дело об «обязательстве третьего лица». По ее словам, дочери должны были выплачивать матери ренту, благодаря которой ее иск был бы удовлетворен. Она хотела обеспечить себе пожизненный доход, открыв двадцатилетний период судебных баталий. В то же время Франки потребовала и добилась ареста мебели в твоей квартире на корсо Венеция.

Первой и второй инстанции оказалось недостаточно: обе однозначно согласились с нами, установив, что право на пожизненную ренту (поскольку оно было связано с разводом и носило сугубо личный характер) утрачивается со смертью бывшего мужа виновной и не переходит к наследникам. Не сумев добиться желаемого результата, Франки лучше подготовила игровое поле, заменив участников: она подала прошение о замене законного опекуна Патриции. Да, мать не годилась, поскольку она действовала в интересах дочери и препятствовала бы требованиям кредиторов. Поэтому, вопреки закону, в июне 2008 года судья Миланези назначила стороннее лицо, которое будет удовлетворять интересы Франки, вместо того чтобы оставить эту роль матери Патриции. В 2017 году Апелляционный суд (председатель Мариано дель Прете, советник-докладчик Россано Тараборелли) отменил это решение. Соглашение между бывшими супругами было признано положением, не связанным с разводом, но имеющим наследственный характер. В результате на нас с Алессандрой легло немыслимое бремя: платить женщине (да-да, нашей матери, кошмар внутри безумия), окончательно приговоренной к 26 годам лишения свободы за убийство нашего отца.

В ноябре 2020 года Верховный кассационный суд отклонил нашу апелляцию на решение 2017 года. Судья Паоло Поррека даже не примет во внимание тот факт, что Патриция Реджани на момент совершения преступления и в течение последующих 14 лет никогда не претендовала на ренту. Но финальную печать сюрреализма на это дело поставит тот факт, что Паола Франки удовлетворила свои запросы к Патриции Реджани еще до вынесения приговора. Объект разбирательства исчез, но слепая «машина правосудия» двинулась вперед, не обращая внимания на аморальность этой ситуации. Потому что недостойно претендовать на получение прибыли от своей жертвы. Но пусть будет так. Тебя, папа, будто убили во второй раз. Кто-то сказал, что за грехи отцов (и матерей) не должны расплачиваться дети: как мы видим, этот принцип изжил себя.

После вынесения решения в 2020 году Франки получит компенсацию, запрошенную в 1998 году и признанную судьями в 2004 году. Она мечтала об этом 22 года, и вот, наконец, эта кругленькая сумма оказалась так близко, и она может ее ухватить. И не важно, если для этого ей придется растоптать твоих дочерей: настоящая любовь не знает преград…

Дорогой папа, мне хотелось бы сказать тебе, что история Франки на этом заканчивается. Но, к сожалению, не могу. С момента твоей смерти и до сегодняшнего дня она не отступала, не жалела сил и делала все, чтобы ассоциировать себя с твоей фамилией – нашей фамилией. Она никогда не могла похвастаться ею официально, но регулярно использовала ее для своего обогащения, а заодно чтобы бросить тень на нас. При этом ее действия говорят о чувстве глубокого сожаления, вызванного скорее утратой финансовых возможностей, а не человека, который был рядом с ней.

3
Фабио Франкини Бауманн, свет во тьме

Дорогой папа,

ты знаешь, некоторые люди похожи на лучи солнца. Они появляются и озаряют все, делают явным то, что еще мгновение назад было скрыто в тени. Они освещают путь. Если такой человек рядом с тобой, все становится проще, потому что он высвечивает препятствия, которые, будь уверен, тебе придется преодолеть. Это полная противоположность людям, несущим тьму: те приходят с недобрыми мыслями, и все исчезает из виду. Если ты впитаешь эти мысли, тьма поглотит все вокруг тебя, повсюду будет чудиться угроза. Все покажется злом.

Фабио Франкини Бауманн был выдающимся человеком. 17 марта 2020 года он тоже покинул нас. Фабио, твой адвокат, твой самый близкий друг в последние годы. Человек, который занял твое место. Второй папа, к которому можно было прийти с самыми сложными вопросами, с кем можно было отмечать дни рождения и делить все эмоции, хорошие и плохие. Мой наставник. Опытный, мудрый и заслуживающий доверия советчик, который поддерживал меня в самые сложные моменты моей жизни. Но прежде всего он учил меня – незаметно, без назидательности воспитателя, с типичной для него снисходительной и участливой улыбкой, – преодолевать их самой. Роль, на которую не претендуют по крови, но принимают свободно и по обоюдному согласию, на основе взаимной симпатии в самом широком смысле этого слова. Симпатия как сопричастность к тем же чувствам, удовольствию или огорчению, предрасположенность испытывать похожую страсть к чему-то. Потому это чувство так важно и выходит за рамки признательности и восхищения.

Фабио стал для меня маяком в самые тяжелые моменты моей жизни. Когда я – сначала подростком, потом взрослой женщиной – мирилась с твоим отсутствием, когда мне, как наследнице, пришлось столкнуться с вероломством, подлостью и неуёмной жадностью тех, для кого агрессия по отношению ко мне и Алессандре стала смыслом жизни.

Говорить с тобой о Фабио – все равно что раствориться в сладостном рассвете после того мрака, который мы пережили из-за недостойных деяний Паолы Франки. Было нелегко рассказать тебе «маленькую гадкую историю», главной героиней которой была и остается эта женщина. Знаю, что и тебе было непросто ее слушать. Но я должна была сделать это. А теперь, миновав тьму, давай наслаждаться светом: я хочу успокоить тебя, папа. Ты не мог оставить меня в лучших руках.

Фабио вошел в твою жизнь как адвокат, но с другой стороны: он представлял интересы оппонента в неизвестном мне деле, касающемся Гуччи. Ты, во всем позитивный, прагматичный и любопытный, оценил его качества. Под мантией строгого профессионала ты увидел человека, которого ситуация поставила по другую сторону, в ряды противника. Ты не был узником шаблонов и предрассудков: тебе понравилось то, что ты увидел, и поэтому ты не позволил ему уйти из твоей жизни. Он станет твоим доверенным лицом в компании и твоим адвокатом в деле о разводе. В пути, который начался в 1992 году в швейцарской Малойе и закончился два года спустя подтверждением приговора в Италии.

Честно говоря, в то время Фабио мне не нравился. Как я могла смириться с тем, что незнакомец может причинить боль моей матери? Я безоговорочно любила ее, как дочь любит свою мать. Он был постоянной угрозой. Безусловно, он был прекрасным адвокатом, но – или, может быть, поэтому – безжалостным. Например, он без колебаний отправил документы на развод, когда мама восстанавливалась после тяжелой операции на мозге. Лишь позже стало известно, что опухоль была не такой серьезной, как предполагали врачи. Сама операция прошла бы гладко, но документы, которые прибыли в тот момент, произвели эффект разорвавшейся бомбы. Это безразличие к физическому и психологическому состоянию возмутило меня, и я переживала его как личное оскорбление. Логично, что я отнесла Фабио к числу «плохих парней». Моя мать поняла это и подлила масла в огонь, разжигая ненависть к тебе и твоему адвокату своими истериками.

После твоей смерти мать поручила решение сложного вопроса о наследстве миланскому адвокату Пьерджузеппе Пароди. Но они не сошлись характерами, и в начале лета Пароди заменили на Франкини Бауманна. Ненавистный Франкини Бауманн. Это не так странно, как может показаться. Фабио, выступая в роли твоего близкого друга и адвоката, как никто другой из профессионалов, знал о твоей и, соответственно, нашей ситуации с наследством.

Через несколько месяцев после твоей смерти в 1995 году отношения с Фабио стали более близкими, чем когда-либо. Наше общение становилось не только более тесным, но еще и поменяло знак. Он был уже не врагом, но союзником. Осадок обиды и определенного недоверия остался, но мы понимали, что вынуждены привлечь его на свою сторону.

Нас с Алессандрой, еще несовершеннолетних в то время, передали на попечение матери, которая, в свою очередь, находилась под надзором органа опеки. По согласованию со швейцарскими юристами и Фабио, он должен был проконтролировать процесс наследования. Так прошло два года, пока 31 января 1997 года наш привычный уклад не разрушило новое потрясение. Мою мать арестовали по обвинению в организации твоего убийства.

Мне исполнилось 16 лет, но я была еще несовершеннолетней, и поэтому на меня распространялось действие двух органов опеки. Один, в лице адвоката Гвидо Ладзарини, занимался административными и экономическими вопросами. Другой заботился – точнее, должен был заботиться – обо мне лично. Я имею в виду Сильвану Реджани.

Новая экстренная ситуация заставила нас сделать еще один шаг навстречу друг другу, но я оставалась холодна по отношению к Фабио. Вместе с тем ощущалось, что его участие в нашей жизни выходит за рамки служебного долга, поскольку Фабио был очень привязан к тебе. Так или иначе он всегда сопереживал нам, начиная с посещений памятных мероприятий и заканчивая поздравлениями с праздниками. В его знаках внимания я увидела искренность, которая заставила меня усомниться в своих чувствах.

Тем временем я взрослела, стала совершеннолетней и начала непосредственно заниматься нашей яхтой Creole – всем, что связано с управлением и администрированием судна. Но я пока не могла все решать самостоятельно. Поэтому Фабио сопровождал меня в Пальма-де-Майорку, где находилась Creole. Это были короткие поездки, на один-два дня, но хлопотные, потому что ответственность, которая лежала на мне, казалась огромной.