– Меня зовут Лилиан Тафт, – продолжила женщина тоном под стать улыбке. – Я твоя бабушка по материнской линии.

«Моя бабушка похожа на бишон-фризе», – думала я, пытаясь осознать происходящее.

– У нас с твоей матерью произошла небольшая размолвка еще до твоего рождения. – Судя по всему, ураган пятой категории был для Лилиан всего лишь мелким дождиком. – Но думаю, пришла пора покончить с той историей, как ты считаешь?

Еще один риторический вопрос заставил бы меня снова потянуться к ящику с ножами, и поэтому я попыталась подобраться к сути.

– Вы пришли не к маме.

– А вы ничего не упускаете, мисс Сойер. – Голос Лилиан звучал мягко и женственно. Но что-то подсказывало мне, что она тоже ничего не упускает. – Я пришла сделать тебе предложение.

Предложение? Это напомнило мне, с кем я имею дело. Лилиан Тафт не была мягкой пуховкой. Она была безжалостной диктаторшей, которая выставила из дома мою беременную мать, едва достигшую семнадцатилетнего возраста.

Я подошла к двери и сорвала стикер, который прикрепила рядом со звонком, когда к нам две недели подряд наведывались проповедники. Развернувшись, я протянула записку женщине, которая растила мою мать. Ее пальцы с идеальным маникюром выхватили стикер.

– Нам неинтересны ваши предложения, – прочла бабушка вслух.

– Исключение только для печенек от девочек-скаутов, – любезно добавила я. Меня исключили из местного скаутского отряда в период увлечения тру-крайм историями о маньяках и фактами о вскрытии трупов. Но я по-прежнему испытывала слабость к мятным тонким печенюшкам.

Лилиан поджала губы и перечитала фразу полностью:

– Нам неинтересны ваши предложения, исключение только для печенек от девочек-скаутов.

Я сразу увидела, когда она поняла, что я пытаюсь сказать: мне неинтересно ее предложение. В чем бы оно ни заключалось.

Секунду спустя мне показалось, что я вообще ничего не говорила.

– Буду честна с тобой, Сойер, – сказала бабушка, демонстрируя скрытую за сладостными речами твердость, которую я никогда не замечала у мамы. – Твоя мать выбрала этот путь. Не ты. – Она на мгновение сжала губы. – Я считаю, ты заслуживаешь большего…

– …чем обычные ножи и то, что я пью молоко прямо из упаковки? – парировала я. В игру с риторическими вопросами могут играть двое.

К сожалению, великая Лилиан Тафт, по-видимому, еще никогда не сталкивалась с риторическим вопросом, на который не смогла бы полноценно ответить.

– …чем аттестат об общем образовании, карьера без надежды на повышение и мать, которая стала еще более безответственной, чем была в возрасте семнадцати лет.

С тем же успехом бабушка могла бы в конце этой реплики вскинуть руки и крикнуть: «Выкуси!», не будь она стареющей леди с Юга, заботящейся о репутации.

Но она лишь приложила ладонь к сердцу.

– Ты заслуживаешь возможностей, которых здесь у тебя никогда не будет.

В этом городке жили замечательные люди. Это было хорошее место. Но не мое. Даже в самые лучшие дни часть меня всегда считала, что я тут просто проездом.

Горло словно сжали тисками.

– Вы меня не знаете.

Повисла тишина – но эта пауза не была спланирована бабушкой.

– Но я могла бы, – наконец произнесла она. – Я могла бы узнать тебя. А ты сможешь выбрать любой университет и окончить его, не заплатив ни пенни.

«Секреты на моей коже»

www.secretsonmyskin.com/community

Глава 2

Убабушки с собой был контракт. Самый что ни на есть настоящий контракт, написанный юридическим языком, с пунктирными линиями, над которыми нужно было поставить свою подпись.

– Серьезно?

Лилиан лишь отмахнулась от меня.

– Давай не будем вдаваться в детали.

– Ну конечно! – отозвалась я, пролистывая приложение на девяти страницах. – Зачем мне утруждаться и читать условия, прежде чем я продам вам душу?

– Этот контракт составлен для защиты твоих интересов, – не унималась бабушка. – Иначе что помешает мне отказаться от своей части сделки, как только ты выполнишь свою?

– Чувство порядочности и желание продолжить общаться со мной? – предположила я.

Лилиан выгнула бровь.

– Ты так уверена в моей порядочности, что готова рискнуть своим высшим образованием?

Я знала многих, кто учился в университете. И многих, кто не учился.

Я пробежала глазами контракт. Сама даже не знаю зачем. Я не собиралась переезжать к ней. Не собиралась оставлять свой дом, свою жизнь, свою мать ради…

– Пятьсот тысяч долларов?! – Должно быть, я разбавила эту сумму парой отборных ругательств.

– Ты слушаешь рэп? – строго спросила бабушка.

– Вы сказали, что оплатите учебу в университете. – Я оторвала взгляд от документа. Даже просто прочитав эту цифру, я почувствовала себя так, словно позволила парню с «Додж Рамом» засунуть пару купюр в мое бикини. – Но не упомянули, что собираетесь выдать мне чек на полмиллиона долларов.

– Не будет никакого чека, – ответила бабушка таким тоном, как будто проблема была только в этом. – Речь идет о трастовом фонде. Университет, магистратура, бытовые расходы, обучение за границей, транспорт, репетиторы – все это суммируется.

Все это.

– Скажите это вслух! – Я не могла поверить, что кто-то может спокойно относиться к такой куче денег. – Скажите, что предлагаете мне пятьсот тысяч долларов за то, чтобы я пожила с вами девять месяцев.

– Деньги – это не то, о чем мы говорим, Сойер. Это то, что у нас есть.

Я молча смотрела на нее, ожидая финальной фразы.

Но ее не последовало.

– Вы приехали сюда, ожидая, что я соглашусь. – Это был не вопрос.

– Полагаю, что да, – ответила Лилиан.

– Почему?

Мне хотелось, чтобы она призналась, что думала, будто меня можно купить. Я желала услышать от нее, что она была настолько невысокого мнения обо мне – и о моей матери, – что не сомневалась в том, что я воспользуюсь возможностью заключить с ней выгодную сделку.

– Наверное, – наконец произнесла Лилиан, – потому что ты немного напоминаешь меня. И если бы я оказалась на твоем месте, дорогая… – она погладила меня по щеке, – я бы, конечно, ухватилась за возможность узнать, кто мой биологический отец.

«Секреты на моей коже».

www.secretsonmyskin.com/community

Глава 3

Мама – когда не пыталась притвориться, что я появилась на свет в результате непорочного зачатия, не проклинала всех представителей рода мужского и, напившись, не ностальгировала о своем первом сексе – рассказала только три вещи о моем таинственном отце.

Она переспала с ним только один раз.

Он ненавидел рыбу.

Он не хотел скандала.

А потом, когда мне было одиннадцать, я нашла спрятанную фотографию – групповой снимок двадцати четырех молодых парней в смокингах, стоящих под мраморной аркой.

Кавалеры Симфонии.

Подпись была вытиснена на фотографии серебристым шрифтом. Год – как и некоторые лица – вычеркнут.

«Деньги – это не то, о чем мы говорим, – мысленно повторяла я, подражая тону Лилиан, когда она ушла. – И я бы, конечно, не стала говорить в открытую, что мужчина, от которого забеременела твоя мать, почти наверняка принадлежит к высшим слоям общества, но…»

Я снова открыла контракт. В этот раз я прочла его от начала и до конца. Лилиан как бы случайно забыла упомянуть о кое-каких пунктах.

Например, о том, что она будет выбирать мне одежду.

Или о том, что раз в неделю я буду обязательно ходить на маникюр.

Или о том, что мне придется учиться в частной школе вместе с моими двоюродными сестрой и братом.

А я ведь даже понятия не имела, что у меня есть двоюродные брат и сестра. У внуков Трика есть двоюродные братья и сестры. У половины членов отряда девочек-скаутов, в который я записалась в начальной школе, есть двоюродные сестры, причем в этом же отряде. Но у меня?

У меня была энциклопедия средневековых пыток.

Заставив себя покончить наконец с контрактом, я добралась до вишенки на торте. Я соглашалась участвовать в ежегодном Бале Симфонии и во всех мероприятиях Дебютанток Симфонии, которые предшествовали моему представлению высшему обществу следующей весной.

Как Дебютантка.

Тут и полумиллиона долларов будет мало.

И все же мысль о моих возможных кузенах не давала покоя. Генетика тоже была одним из моих детских увлечений, но не сказать что случайных. У двоюродных братьев и сестер примерно одна восьмая часть общей ДНК.

У сводных братьев и сестер – четвертая часть. Вдруг оказалось, что я уже в маминой комнате, выдвигаю нижний ящик ее комода и нащупываю фотографию, которую она приклеила к задней стенке.

Двадцать четыре парня.

Двадцать четыре возможных производителя спермы, которая оплодотворила маму.

Двадцать четыре Кавалера Симфонии.

Телефон зажужжал, и я заставила себя задвинуть ящик и посмотреть сообщение, которое только что отправила мама.

Фото самолета.

Возможно, это займет несколько дней. Я прочитала слова, сопровождавшие фотографию. Сначала про себя, потом вслух. Мать любила меня. Я это знала. Я всегда это знала.

Когда-нибудь я перестану ждать, что она сможет меня удивить.

Где-то еще через час я вновь взялась за контракт, вооружившись красной ручкой, и сделала несколько поправок.

А потом я подписала его.

15 апреля, 17:13

Маки потер лоб.

– Вы точно не хотите позвонить родителям?

– Нет, спасибо.

– Вы знаете, кто мой отец?

– Моя мачеха притворяется, что беременна, ей нужен отдых.

Маки очень хотелось держаться подальше от всего этого. Он повернулся к последней из девушек – той самой, кто за считаные секунды взломала замок.

– А вы? – с надеждой спросил он.

– Биологический отец в буквальном смысле угрожал убить меня, если я стану доставлять ему неприятности, – сказала девушка, прислонившись к стене камеры, словно забыв, что она в бальном платье. – А если кто-нибудь узнает, что нас арестовали, я лишусь пятисот тысяч долларов.

Восемь с половиной месяцев назад
Глава 4

Яприбыла в резиденцию бабушки – всего в каких-то сорока пяти минутах езды от городка, где я выросла, и примерно в трех с половиной мирах отсюда – в установленные контрактом день и время. Основываясь на том, что знала о семье Тафт и о пригородной Стране чудес, в которой они жили, я ожидала, что дом бабушки будет представлять собой нечто среднее между плантацией Тара ³и Тадж-Махалом. Но особняк по адресу Камелия-Корт, 2525, ничуть не походил на пафосное историческое здание.

Это был дом площадью девять тысяч квадратных футов, скрывавшийся за маской обыденности, эдакий архитектурный эквивалент женщины, которая потратила два часа на макияж, чтобы выглядеть так, будто на ней нет ни грамма косметики. «Это старое здание, – я почти слышала, как говорит участок площадью в два акра. – Оно стоит здесь уже много лет».

Конечно, дом был огромным, но остальные здания на этой тупиковой улице были ничуть не меньше, а их лужайки – такими же просторными. Словно кто-то взял и увеличил в размерах обычный район, включая подъездные дорожки, внедорожники и собак.

Я в жизни не видела таких здоровенных псин, как та, что встретила меня у парадной двери, ткнувшись в руку массивной головой.

– Уильям Фолкнер! – пожурила собаку женщина, открывшая дверь. – Где твои манеры!

Женщина была точной копией Лилиан Тафт. Я все еще переваривала тот факт, что собака: а) была размером с небольшого пони и б) ее звали Уильям Фолкнер, когда дама, которая, судя по всему, приходилась мне тетей, заговорила снова.

– Джон Дэвид Истерлинг! – громко позвала она, и ее голос разнесся над участком. – Кто самый меткий стрелок в этой семье?