Маленькая невинная ложь (страница 9)
Оказалось, это ключ – она вставила его в замок. Через мгновение они с Сэди-Грэйс исчезли внутри.
«Насколько все ужасно?» – вспомнился вопрос Сэди-Грэйс и ответ Лили: «Полагаю, это зависит от того, как относиться к тяжким уголовным преступлениям».
Умирая от любопытства, я подошла к входной двери. Они заперли ее за собой, но я быстро справилась с замком.
Мое отношение к преступлениям зависело от ситуации.
Внутри дома проводился ремонт. Некоторые комнаты были закрыты брезентом. Я прислушалась, чтобы понять, куда делись Лили и Сэди-Грэйс, но ничего не уловила. Я бесшумно пробиралась по коридору, подсвечивая путь телефоном, и вскоре разгадала одну из загадок.
На стене висел портрет тети Оливии и дяди Джей Ди в свадебных нарядах.
– Ясно, – прошептала я себе под нос, – значит, Лили нельзя обвинить во взломе с проникновением.
А вот меня можно.
Тот факт, что в доме тети Оливии шел ремонт, объяснял, почему вся семья Лили жила у бабушки, но не объяснял, почему вся такая правильная кузина сбежала посреди ночи, как налетчица в костюме от кутюр.
Я добралась до гостиной, но так и не обнаружила следов Лили или Сэди-Грэйс. Этой комнаты, в отличие от остальных, переделка, похоже, пока не коснулась. Единственным признаком того, что в доме никто не жил, были три коробки, аккуратно поставленные рядом с кофейным столиком. Каждая из них была подписана.
Мимо пометки Бал Симфонии трудно было пройти.
Засушенные цветы. Пара белых перчаток. Видеокассета. Подушечка с вышитыми золотыми нитками инициалами тети. Программка бала. Рыться в этой коробке было настоящим мазохизмом. Часть меня хотела узнать, во что именно я ввязалась, согласившись стать Дебютанткой, но другая, бо́льшая часть, желала выяснить, что тетя за человек.
Маму нельзя назвать надежным рассказчиком. Тетя могла или не могла быть «бессердечной и чопорной механической куклой», но несомненно то, что ей было уже за двадцать, она была замужем и довольно независима, когда маму выгнали из дома.
Она могла бы заступиться.
Могла бы помочь.
– Но ты не стала, – произнесла я вслух.
Я открыла альбом и наткнулась на уже знакомый изысканный шрифт. Бал Симфонии – гласила надпись изящными витиеватыми буквами. Периодически поглядывая на дверь – не покажется ли там Лили, – я начала листать альбом и остановилась на групповом снимке двадцати четырех юных девушек в одинаковых белых платьях, стоящих под знакомой мраморной аркой. Я нашла тетю Оливию и воскресила в памяти фотографию Кавалеров, которую украла из маминого ящика. Эти снимки были почти идентичны.
– Еще одна традиция, – пробормотала я, провела пальцами по выгравированной надписи Дебютантки Симфонии, а потом перевернула страницу. – А вот и Кавалеры Симфонии.
На меня смотрели двадцать четыре юноши в смокингах. Я начала искать на фото дядю и замерла. Взгляд зацепился за дату на снимке.
– Сойер?
Я вскочила на ноги.
– Лили.
– Что ты…
– Я проследила за вами, – перебила я.
Сердце бешено колотилось, а мозг работал со скоростью тысяча миль в час. Будто сквозь сон я слышала, как Лили сказала, что мне лучше пойти домой. Будто сквозь сон я поняла, что Сэди-Грэйс встала рядом с ней.
Я как будто оказалась в прошлом, и мне снова двенадцать. Я только что нашла фотографию в мамином ящике. Тогда она еще не была приклеена скотчем к задней стенке – мама сделала это, когда узнала, что я все видела.
Я заставила себя вернуться в реальность.
– Похоже, нам лучше сказать ей, – заметила Сэди-Грэйс. – Она может помочь.
– Сказать мне что? – Мой голос звучал ровно. Альбом оттягивал ладонь, но мне хватило секунды для отвлекающего маневра и элементарной ловкости рук, чтобы достать из него фотографию.
Двадцати четырех парней в смокингах, стоящих под мраморной аркой.
– Уже поздно, – выпятив подбородок, сказала Лили. – Тебе лучше уйти.
Свет из коридора освещал ее со спины. И только когда она отвернулась, я заметила на ее лице дорожки от слез. На долю секунды она стала похожа на маму.
Сколько раз в детстве я находила ее с таким же лицом?
– Я могу уйти, – ответила я, продолжая думать о фотографии, которую только что заполучила. – И уйду, если ты снова попросишь. Но… – Слово повисло между нами. – Я могу и остаться.
Я могла бы остаться, чтобы она рассказала мне, что происходит.
Я могла бы остаться, потому что мы одна семья.
Я могла бы остаться и придумать предлог, чтобы вдоль и поперек прошерстить тетину коробку, ведь я только что стащила оттуда фотографию – фотографию двадцати четырех Кавалеров, ровесников тети, включая ее мужа, – и она была точной копией той, которую я ранее своровала у мамы.
Единственное различие было в том, что год на маминой фотографии был зачеркнут. Как и четыре лица. Я считала, что мой таинственный отец участвовал в Бале Симфонии вместе с мамой. Я считала, именно поэтому она хранила эту фотографию.
Я ошибалась.
– Думаю, мы все-таки должны сказать Сойер, – решительно заявила Сэди-Грэйс. – Она выросла в баре.
Лили медлила, но через какое-то время спросила меня:
– Ты умеешь хранить тайны?
Я подумала о фотографии, которую сейчас украла, – и логичном выводе, что мой таинственный отец уже являлся совершеннолетним, когда маме было всего лишь семнадцать.
– Ты даже не представляешь, насколько хорошо.
Лили молча повела меня через дом к двери на задний двор, а затем к домику у бассейна.
– Прежде чем ты что-нибудь скажешь, – натянуто произнесла она, – ты должна знать, что мы можем все объяснить.
– Объяснить что?
Вместо ответа Лили открыла дверь в домик. Внутри находилась девушка нашего возраста – связанная, с заклеенным скотчем ртом и примотанная к стулу.
– Сойер, – угрюмо проговорила Сэди-Грэйс, – познакомься с Кэмпбелл Эймс.
«Секреты на моей коже».
www.secretsonmyskin.com/community
Глава 14
Как выяснилось, если и было что-то, способное заставить меня на время забыть о главном ключе к разгадке личности отца, который я только что нашла, так это похищение и незаконное удерживание дочери сенатора.
– Какого черта, Лили?
– Все не так плохо, как кажется, – заверила Сэди-Грэйс. – Мы кормим ее.
Кажется, у меня начиналась мигрень.
– Ну, то есть не совсем кормим, – затараторила Сэди-Грэйс, – потому что она сейчас на соковой диете, но…
Слова на соковой диете стали последней каплей.
– Если кто-нибудь сейчас же не объяснит мне, что здесь происходит, я выйду через эту дверь, – я ткнула большим пальцем в сторону выхода, – и позвоню в полицию. Нет, еще лучше – бабушке!
Лили отреагировала так, словно я дала ей пощечину – ну или специально пукнула в ее сторону.
– Ты этого не сделаешь, Сойер Тафт. – Она подняла подбородок и посмотрела мне прямо в глаза. – Это просто маленькое недоразумение.
Однако Кэмпбелл Эймс, даже несмотря на скотч, яростно возражала против такой трактовки.
– Мы не хотели ничего такого! – продолжала тараторить Сэди-Грэйс. – Просто… ну… так получилось.
– Как можно случайно похитить человека? – Это был риторический вопрос, но Сэди-Грэйс не уловила этого.
– Случайно вырубив его, – на полном серьезе ответила она.
– Еще это называется нападением с отягчающими обстоятельствами, – заметила я.
– Хочешь верь, хочешь нет, – тихо кашлянув, сказала Лили, – но это не мы здесь злодейки.
Спутанные каштановые волосы упали на лицо Кэмпбелл, когда она попыталась броситься на кузину, но то, чем они привязали ее к стулу, удержало ее.
– Честное слово, Сойер, – с вызовом проговорила Лили, – если ты не в силах сохранять объективность, не вижу смысла хоть что-то рассказывать.
– Объективность? – Я во все глаза уставилась на Лили. Неужели она сама не понимает, насколько нелепо обвинять кого-то в предвзятом отношении к похищению человека?
Видимо, нет.
Был лишь один способ наконец выяснить, что здесь происходит и какова вероятность того, что меня арестуют как соучастницу этого преступления. Я пересекла комнату и прежде, чем Лили успела меня остановить, сдернула скотч с губ Кэмпбелл.
– Да я вас засужу! Добьюсь вашего ареста! И полностью уничтожу вас! – Кэмпбелл в ярости уставилась на Лили. – Необязательно в этом порядке.
– Кэмпбелл Эймс, – ответила Лили таким непринужденным тоном, словно они вдвоем сели пить чай, – хочу представить тебе мою кузину Сойер. Она явно не разобралась в ситуации.
Учитывая, что я никого не похищала, а также не угрожала своим похитителям, побуждая их как можно дольше не отпускать меня, по-моему, в этой комнате мне единственной полагался приз за находчивость.
– Мы же извинились! – Сэди-Грэйс пятилась от Кэмпбелл, пока не врезалась спиной в стену.
Кэмпбелл устроила целое представление, презрительно смерив взглядом Сэди-Грэйс, а потом повернулась ко мне.
– Ты никогда не думала, – произнесла она медовым голосом, – как бы выглядело воплощение абсолютной неуверенности в себе и совершенного отсутствия социальной осведомленности?
Из Сэди-Грэйс вырвался какой-то сдавленный звук. Даже не глядя в ее сторону, я догадалась, что она снова начала выделывать балетные па.
– Ну не стой там как истукан! – прикрикнула на меня Кэмпбелл. – Развяжи меня!
Очевидно, меня по ошибке приняли за помощь. К несчастью для Кэмпбелл, в этом мире существовало только два типа людей: те, кто не был излишне жестоким и не смотрел на других свысока, и те, кого я бы с удовольствием оставила привязанным к стулу с заклеенным скотчем ртом.
– А теперь ты готова слушать? – тихо спросила меня Лили.
– А ты готова говорить? – парировала я.
Лили поджала губы.
– Кэмпбелл… – через какое-то время начала кузина. – Она…
Кэмпбелл приторно улыбнулась ей.
– И кто же я, Лилиан?
Вряд ли она случайно назвала Лили полным именем – именем бабушки.
Я никогда не верила в скрытые угрозы. Или в тонкие оскорбления. Поэтому я повернулась к самому прямодушному человеку в этой комнате.
– Секреты как пластырь, – сказала я Сэди-Грэйс. – Просто сорви его, и все.
Сэди-Грэйс сделала глубокий вдох, но стоило ей открыть рот, как Кэмпбелл заворчала, забилась на стуле, словно дикий пони, а потом заверещала так, что у нас в ушах зазвенело.
– Заставь ее перестать! – Сэди-Грэйс запаниковала.
– Зачем? – ответила я громко, чтобы перекричать непрекращавшиеся вопли Кэмпбелл. – Дома здесь расположены на приличном расстоянии друг от друга, так что ее никто не услышит. Мне-то что, если ей хочется вращать головой на триста шестьдесят градусов и блевать зеленой слизью?
Сэди-Грэйс на мгновение задумалась.
– Мы же давали ей капустный сок.
Кэмпбелл вдруг перестала орать как банши. Она окинула меня внимательным взглядом, а потом повернулась к Лили.
– Кузина, говоришь? Со стороны папочки или мамочки, а, Лили?
– Важнее, что я ее скандальная кузина, – ответила я, встав прямо перед стулом Кэмпбелл. – И раз уж мы заговорили о скандалах: я здесь всего двадцать часов, но уже поняла, что они по твоей части. Ты любишь внимание, и тебе нравится нарушать правила. Не могу не предположить, что если ты попытаешься рассказать кому-нибудь об этом и что если это будет твое слово против слова Лили…
Я замолчала, ожидая, пока до нее дойдет смысл сказанного.
Кэмпбелл расхохоталась.
– Ну разве ты не прелесть? – Страшно довольная, она наклонилась ко мне, насколько позволяли путы. – Рассказать тебе, как эта мисс Благопристойность проводит свободное время? Конечно, когда она не занята благотворительностью, не готовится к экзаменам, не стоит с прямой спиной и не упражняется в своих самых целомудренных улыбочках.