В столовой было светло от подвешенных под потолком фонарей. Громыхали деревянные тарелки, раздавались голоса, но я банально не мог разобрать, что говорят внутри. И только один голос прозвучал отчётливо – и даже заставил меня поторопиться:

– А что за порция половинчатая? Это что? Кому?

– Может, «подобрышу» вчерашнему?

– И где его носит?

– Что, вчера подобрали кого-то?

– Это, видимо, очень сытый «подобрыш»!

Конечно, именно на этих выкриках я и вошёл в столовую, где немедленно установилась тишина. И только пузатый седоусый матрос, который всё это время наяривал из тарелки, поднял взгляд и буркнул:

– Ты чего без фонаря, паря?

– Да как-то не нашлось… – пожал я плечами.

– А чего тогда со всеми не пошёл? – спросил всё тот же матрос.

«Ну во-о-от!..» – подумал я с тоской.

– В комнате темно. Одевался долго, – соврал я.

Усатый усмехнулся, покачал головой и махнул рукой в сторону камбуза:

– Давай, бери свою порцию и садись сюда! – его рука вернулась к скамейке и хлопнула по ней.

Я получил свою тарелку, на которой сиротливо лежал плюх чего-то пюреобразного и кусок сушёного мяса, а потом вернулся и сел на предложенное место рядом с седоусым. Тот неодобрительно глянул в мою тарелку, вздохнул, вытащил нож – и отрезал ломоть от краюхи хлеба, лежавшей рядом с его блюдом, в котором еды было раза в три больше, чем у меня.

– Гляжу, совсем кэп зажиматься стал… – он передал мне кусок.

– Спасибо! – не стал отказываться я. Всё равно не получится, поскольку я обычно тушуюсь перед напором таких людей.

– Вот, правильно! – похвалил седоусый. – Видишь, мы все тут дрянь всякую лопаем, да будет к нам милостива пневма… Совсем запасы у нас худые. Но на твоей порции долго не проживёшь, конечно… Я – Унго. А тебя как зовут?

– Фант, – представился я.

– И из каких ты яслей сюда попал? – спросил он.

– Я… Из двадцать третьих, кажется, – ответил я и пояснил. – Если честно, я не запомнил номер… Но если что, я из тех же, откуда и Лара.

– А! Безумные ясли! – радостно хохотнул другой матрос (тоже седой, но худой как жердь). – Ты, надеюсь, не будешь предлагать построить эту… Что там твой знакомый про электричество говорил, Туор?

– Станция! – крикнул тот. – Это как на рудниках, такая площадка для вагонеток!

– Точно!

– Нет-нет, – улыбнулся я, слегка засмущавшись, потому что я как раз электрик, хоть и несостоявшийся. – Не буду, конечно…

– Правильно! – кивнул Унго. – Лишнее это всё… Так тебе не выдали фонарь?

– Лара сказала, что не нашла на складе, но обещала ещё поискать, – признался я.

– Значит, поищет! – кивнул старый матрос. – Лара – девонька ответственная. Ну что, освоился у нас хоть чуть-чуть?

– Не успел. Меня ночью подобрали, – признался я. – А я так ошалел от всего происходящего…

На пороге столовой появилась Лара. Лицо у неё было одновременно и грустное, и радостное.

– Ага! – обрадовалась она, увидев меня. – Вот ты-то мне и нужен!.. Ребята, привет! Ну-ка, смотри, что нашла…

Она села рядом со мной и поставила на стол фонарик. Поменьше тех, что были у неё и матросов, но вполне рабочий. Девушка щёлкнула рычажком, и внутри фонаря вспыхнул огонёк.

– Стекло треснуло, запотеет! – заметил второй седой матрос, ткнув крючковатым пальцем в мой фонарик, что вызвало у меня острое желание немедленно сграбастать приобретение и спрятать его куда подальше.

– Я смолинкой замазала. В общем, должно быть герметично! – возмутилась девушка, что не помешало ей спокойно глянуть на меня и пояснить. – Смолинка – смола такая прозрачна, как клей… И!..

Девушка жестом фокусника вытащила что-то ещё из-за воротника куртки и протянула мне. Я взял вещь, внимательно её рассмотрел и удивлённо поднял глаза на Лару. Больше всего эта штука напоминала очки для плавания. Знаете, такие, годов восьмидесятых – круглые и большие. А ещё, кажется, такие надевали лётчики…

– Очки! – разъяснила Лара. – Чтобы на палубу можно было выйти. А то представляю, как ты себя чувствуешь, запертый в деревянном ящике…

Откровенно говоря, чувствовал я себя весьма неплохо, но и на палубу выйти было крайне любопытно.

– Тоже треснутые! – кивнул Унго. – Совсем склад пуст, что ли? Неужели самое необходимое нельзя закупить?

– Унго, миленький, а чего ты от меня-то хочешь? – устало спросила Лара. – Я на каждой швартовке список подаю, и он только растёт…

– Ни мяса свежего, ни супчика! – буркнул худой седовласый матрос. – Жрём чуть ли не сухари…

– Помолчи, Густо!.. – попросил его вполголоса Унго и покосился на более молодых матросов. – Не в первый раз в сложном положении. Прорвёмся…

– Да-да… Ты прав.

– У нас тут не всегда так! – пояснил мне Унго. – Вот сейчас тяжёлое время… Что-то нам слишком часто не везло… Лара, а что там кэп надумал?

Старик думал, что я не замечу его взгляд. Но я, как человек, который старается контролировать все триста шестьдесят градусов вокруг себя (на предмет обнаружения возможного невезения), конечно же, увидел, на кого он покосился…

На меня.

– Нет, – девушка плотно сжала губы. – За завтраком сегодня общалась.

– Нехорошо! – Унго покачал головой и с явственным осуждением пробормотал. – Нельзя так… Всё-таки традиции, чревато это…

– Да как я только к нему не подступалась… – вздохнула Лара и уже куда бодрее сказала мне: – Давай, Фант, доедай, и пошли на палубу!

Я кивнул и как можно быстрее запихал в себя остатки еды, больше особо не прислушиваясь к тому, что говорят вокруг. Лара вместе со мной вышла из столовой и махнула рукой в сторону лестницы. Мы поднялись в коридор с каютами и подошли к моей каморке, когда, разрывая тишину, оттуда раздалось странное дребезжание, похожее на звонок будильника. Я спешно толкнул дверь и застыл в немом изумлении.

Прямо посреди моей каюты висел шар золотистого света. И именно из него раздавался надоедливый продолжительный звон. Звеня, шар начинал трястись и выплёскивать в воздух золотистые крупицы, которые немедленно растворялись, едва отлетев от него на десяток сантиметров.

– Тебе звонят, – заметила Лара. – Может, ответишь?

– Это не мне… – растерянно ответил я. – У меня такого не было.

«Дзи-и-и-и-инь!»

– Конечно, не было. Это ведь шар, – пожала плечами девушка, но на губах у неё застыла плохо скрываемая улыбка. – Сам появился, и сам звонит.

– Почему ты решила, что он звонит мне? – удивился я в ответ, не горя желанием отвечать на неизвестный звонок.

«Дзи-и-и-и-инь!»

– А как иначе? Это сейчас твоя каюта. Раз шар появился здесь – значит, звонят тебе! – снова ничего не объяснила Лара. – Отвечай, а я подожду снаружи!

Она легонько подтолкнула меня внутрь каюты, а затем сразу начала закрывать дверь. «Дзи-и-и-и-инь!» – снова прозвенел шар. Я придержал Лару за плечо и в лёгкой панике спросил:

– А как на него отвечать?

– Все разобрались – и ты разберёшься! – усмехнулась девушка. – А можешь и не отвечать: он скоро перестанет звонить…

Дверь она всё-таки закрыла, а я повернулся к шару и застыл, как ошарашенный кролик перед удавом.

«Дзи-и-и-и-инь!» – требовательно сообщил шар.

Я протянул руку, дотронувшись до него… И в ту же секунду у меня в ушах раздался далёкий голос, как будто в старом телефоне:

– Алло! Фант? Привет, это я.

– Привет… А кто ты?

– Фант, тебе надо остаться в Экори. Слышишь меня? – сообщил голос, треща помехами.

– Слышу, да! – ответил я. – А кто ты?

– Ну всё, пока! – отозвался невидимый собеседник, и в ухе осталось только шипение, которое становилось всё тише, тише и, наконец, совсем сошло на нет.

А у меня перед глазами появилось сообщение.

Прямо как те, что я видел, только попав в этот мир:

Останься в Экори.

Дверь открылась, и в комнату заглянула Лара. Она посмотрела прямо в моё ошарашенное лицо и засмеялась.

– Ну вот видишь. Шар всё-таки звонил именно тебе! – сказала она.

– Но… – я указал на то место, где раньше был шар, но его там уже не было, и свет давал только зажатый в моей руке фонарь. – А кто это был?

– А я почём знаю? – девушка пожала плечами. – Кто-то…

Какое-то время она ещё сохраняла невозмутимый вид, а потом начала бессовестно хохотать.

– Ой, не могу! У тебя сейчас такое лицо! – она смеялась и смеялась, и всё никак не могла успокоиться. – Ладно… Прости… Правда, было смешно! Не парься – это просто шар. Они здесь часто появляются. Золотые бывают редко. Чаще синие, зелёные, красные… Разных цветов бывают. Отвечаешь на звонок, тебе оттуда что-то говорят – и всё.

– А ещё мне надписью продублировали, – задумчиво ответил я.

– Ну да, именно так это и происходит… – кивнула Лара. – Бери маску с перчатками и пошли! Палуба будет пустой ещё минут двадцать, а потом наверху уже не погуляешь…

Захватив перчатки и маску, я вышел вслед за девушкой.

– Лара! А что мне делать с тем, что сказал мне шар? – спросил я.

– Да что хочешь! – ответила девушка. – Если сделаешь, что тебе сказали, то напишут, что задание выполнено. А не сделаешь – напишут, что провалено.

– И? – спросил я, осознав, что девушка больше ничего не собирается объяснять.

– И ничего!.. – она остановилась и посмотрела на меня с лёгким раздражением. – Ничего… Просто напишут, и всё!.. Ничего тебе не будет за выполнение, и ничего не сделают за игнорирование. Я просто игнорю эти шары, и всё…

Девушка снова устремилась к лестнице, а я пошёл за ней, больше ничего не спрашивая. Она явно больше не хотела обсуждать шары, а мне не улыбалось и дальше портить ей настроение. В молчании мы поднялись ещё на палубу выше, а потом ещё выше – и оказались перед массивной деревянной дверью с металлической ручкой посередине.

– Крути против часовой! – кивнула девушка, и я с натугой начал поворачивать рукоять.

После первого оборота из-за двери начало ощутимо поддувать, а на втором – дверь открылась. В щель ворвался морозный воздух, ветер и ослепительно яркий солнечный свет. Девушка надела маску, очки, перчатки, накинула капюшон, а я старался всё за ней повторять. Лара открыла дверь настежь, вышла и поманила меня за собой.

Шаг из темноты к яростно-яркому солнечному свету был немного страшным – совсем чуть-чуть. В первую же секунду меня чуть не сбило с ног ветром, налетевшим откуда-то справа. Кто-то схватил мою руку, потянул вперёд и заставил схватиться за натянутый канат.

Как только глаза адаптировались, я осмотрелся. Мы с Ларой стояли на деревянном настиле. Позади нас была пристройка с дверью, ведущей на лестницу. А впереди площадка заканчивалась невысоким бортиком, за которым во всём своём великолепии застыла пугающая голубая пустота. А сверху нависала темнота ткани аэростата, скрывая всё, что было выше.

– Закрой дверь! – услышал я крик девушки. – Выстудим жилые помещения, и нам так всыплют – всю жизнь будем помнить!..

Я поспешно повернулся, закрыл дверь и повернул ручку на два оборота.

– Здесь слишком шумно и ветрено! – крикнула Лара. – Есть место потише! Пойдём, заодно посмотришь за борт…

Канат, за который я, да и Лара тоже, цепко держался, тянулся от пристройки к бортику, где был привязан к ещё одному канату. Как я понял – это было что-то вроде страховки, чтобы при сильном ветре не улететь вниз с палубы. Проходя мимо бортика, я бросил взгляд вниз и обомлел. Под нами, как волны, скользили бесконечные облака. Много-много облаков – белых, тяжёлых, с серыми тенями. Были облака и выше, но их просто невозможно было разглядеть, потому что ослепительно яркое солнце не позволяло поднять взгляд даже в очках. А ещё выше обзор закрывала ткань аэростата.

Оказывается, мы находились на самой корме корабля. А Лара тянула меня куда-то в центр, где аэростат соединялся трубой с палубой. К гондоле он крепился не только трубой, но и многочисленными канатами – толщиной с мою руку, наверно. Прикрывая глаза свободной ладонью, я попытался оценить размеры аэростата, но так и не смог.