Упс! Про барана это я зря вспомнила. Перед глазами на миг появляется площадка, на которой меня высадил дракон. Тряхнув головой, избавляюсь от непрошеного видения.

– Сейчас, погоди.

Руки сами хватаются за нож и нарезают хлеб толстыми ломтями. Сверху кладу такие же внушительные ломти окорока. И всю эту красоту пододвигаю к варвару.

На тарелке конструкция из трёх, впопыхах сделанных бутербродов смотрится по-деревенски. Его Сиятельство, или как там к князьям обращаются, наверное, привык к более изящной сервировке.

Но нет, смотрит с интересом. И, слава богу, меня разглядывать прекратил.

Варвар неуверенно берёт бутерброд своей ручищей, изучает его так, словно впервые видит. И у меня снова появляется ощущение, что для него это что-то забытое.

Интересно, чем он тут питается, если ему никто не готовит? Чувствую, что ответ где-то рядом. Вот-вот, и я пойму, что во всём этом не так. Но мысль уплывает, потому что я невольно отвлекаюсь на разглядывание рук князя. Редкое сочетание больших кистей и сильных длинных пальцев. Красивые мужские руки. Сейчас они заняты бутербродом. Но вот совсем недавно…

На подбородке начинает гореть то место, которого они касались. А ещё ощущение подушечки большого пальца на губах. Невольно облизываюсь. В тот момент я восприняла это почти как оскорбление. Да и сейчас бы отреагировала так же. Но полюбоваться-то можно?

– Я тебе понравился, – безапелляционно заявляет мужчина.

Попалась.

Вздрагиваю и отвожу взгляд. Засмотрелась, называется.

– Вот ещё!

Ох, боюсь мой ответ звучит неубедительно.

Отворачиваюсь от мужчины, пытаясь скрыть загоревшееся от смущения лицо, и начинаю заниматься тем, что всегда спасает в неловких ситуациях, – имитацией активной деятельности. Заталкиваю в Хран окорок и хлеб. Беру нож, чтобы помыть. И застываю, почувствовав жар надвинувшегося мужского тела.

А вот нельзя к хищникам поворачиваться спиной, особенно когда они уже почуяли добычу. И тем более если эта добыча – ты.

Варвар подошёл абсолютно бесшумно и так близко, что я чувствую его дыхание на своей макушке.

– И ты ведь теперь свободная женщина, – вкрадчиво говорит хищник, убаюкивая меня бархатными нотками, – и беречь тебе нечего.

Две ручищи с длинными красивыми пальцами ложатся на столешницу по обеим сторонам от меня.

Это в каком смысле «беречь нечего»? И до меня доходит.

– Что? Да как вы…

Пальцы сами крепче обхватывают рукоять ножа, и я резко разворачиваюсь.

Глава 9. Обустройство

Острие ножа касается груди мужчины, и, к моему ужасу, на коже появляется капелька крови.

Варвар с удивлением опускает взгляд вниз, отстраняется, не спеша перехватывает моё запястье и аккуратно вынимает нож из руки.

– Сама не порежься, – хмыкает он.

Опасный предмет кладётся на столешницу, а мужчина, смерив меня насмешливым взглядом, возвращается на своё место.

– Дикая, – заявляет он. – Для тебя же хотел как лучше.

И если в первый момент я чувствую себя идиоткой – Разве нормальный человек будет угрожать другому ножом? – то последняя фраза заставляет меня взорваться.

– А что для меня лучше? И что ты имел в виду под «беречь нечего»? Если я побывала замужем, значит теперь можно с первым встречным?

– Это я первый встречный? – обманчиво спокойно интересуется мужчина.

Разговор явно заходит не туда. Пора заканчивать перепалку. К тому же мне стыдно. Первый раз, что ли, ко мне подкатывают? До сих пор с ножами я на людей не бросалась. Пожимаю плечами и сбавляю тон.

– Это оборот речи такой. Ну и, если серьёзно… кого я первым встретила в этом мире?

Уголки губ мужчины приподнимаются, в глазах появляются смешинки.

– Да, ты была хороша при той встрече. Хорошо, что я не из пугливых.

Вспоминаю его первые слова:

«Это ещё что за чудовище?»

Вместо того чтобы обидеться, представляю картинку и фыркаю от смеха. Тут же спохватываюсь.

– За нож извини. Просто он в руках был. Я… я не ожидала. Рефлекторно повернулась.

Перевожу взгляд на порез и закусываю губу – не меньше сантиметра, и кровь сочится.

– Больно? У тебя есть аптечка?

Столкнувшись с непонимающим взглядом, уточняю:

– Что-нибудь, чем рану обеззаразить.

– Рану? – У варвара вырывается смешок.

Он небрежно проводит ладонью по груди, стирая капельку крови.

Мне кажется или пореза больше нет? Остался только бурый потёк.

– Как это? – потрясённо спрашиваю я.

– Точно дикая.

Варвар поднимается из-за стола и направляется к выходу. В дверях останавливается, поворачивает голову, демонстрируя свой красивый профиль и произносит:

– Как отправить тебя, я пока не знаю. До сих пор иномирянки мне на голову не сваливались. Пока что выбирай любую комнату на первом этаже. Выше подниматься не советую. Между этажами поставлю защитный барьер.

– От меня?

– От себя, – поправляет он. – То, что дракон притащил тебя обратно, не значит, что он тебя не тронет. Возможно, ему стало просто скучно.

«И он притащил себе игрушку», – думаю я, но вслух не говорю.

– Завтра Влада обещала прийти, – вспоминаю я.

– Хорошо, – кивает варвар и выходит.

– Если захотите кофе, я могу сварить в любой момент, – громко говорю я ему вслед, но ответа не получаю.

Может, я это зря? Ещё решит, что я передумала и сама теперь ему навязываюсь? Но я ведь должна хоть как-то за гостеприимство отплатить, а не только ножом размахивать?

И кстати, почему я его до сих пор про себя варваром называю? У него красивое имя Киар.

Со вздохом принимаюсь наводить порядок на кухне. Новый заговоривший предмет беру в руки с опаской.

– Ты извини. Я думала, ты обычный половник.

– Я не половник, – заявляет предмет. – Я поварёшка.

Ну да, голос женский. Я вздыхаю. Сколько ещё ошибок мне предстоит совершить?

– Ничего, – словно подслушав мои мысли, принимается меня утешать поварёшка. – Поживёшь тут, пообвыкнешься.

Поживёшь? Я как-то не собираюсь тут задерживаться, но не спорить же.

Закончив приборку, наливаю себе ещё одну чашечку кофе и сажусь за стол.

– А сколько вас тут таких?

– Каких «таких»? – интересуется канделябр.

– Разговаривающих.

Стенли-канделябр некоторое время молчит, как будто пересчитывает.

– Кто ж знает, – наконец отвечает он. – Род Анкилайдов был известен задолго до войны с Хаосом. Наш Киаран, между прочим, королевских кровей. А род королей Аэртании древнее всех в нашем государстве. И замок этот был построен королём Денишем сразу же после войны за трон. Было это, если верить книгам, две с половиной тысячи лет назад.

– Сколько?! Ты хочешь сказать, что этому замку больше двух с половиной тысяч лет? Но столько времени не простоит ни одно строение.

– Ты забываешь, что замок стоит на источнике силы, он не подвержен разрушениям.

«Чтобы что-то забыть, нужно сначала об этом знать», – думаю я.

Но вслух, разумеется, этого не произношу. Пока Стенли говорит, надо слушать, а то опять замолчит.

– Ну а за это время господ умерло немало, да и верных слуг, которые, как и я, служили здесь от рождения и до самой смерти.

По телу пробегает озноб. Киар говорил, что все одушевлённые предметы – это привидения. Но только сейчас я осознаю, что разговариваю с человеком, который давно умер.

Взвизгнуть и убежать, как положено делать при встрече с привидениями по классике – не вариант. Мне в этом замке ещё придётся жить. Не набегаешься.

Хорошо, что при первом знакомстве с канделябром я об этом не знала. Интересно, как бы я отреагировала в тот момент?

Сейчас я испытываю не испуг, а скорее сострадание. Не могу себе представить, какие ощущения могут быть у души человека, заключённой в предмет на многие-многие столетия.

Интересно, а если я останусь в этом мире, то меня ждёт такое же будущее?

Содрогаюсь.

Что бы я выбрала? По-гамлетовски «Умереть, уснуть» или, как говорил Дмитрий Карамазов, «…все поборю, все страдания, только чтобы сказать и говорить себе поминутно: "Я есмь! В тысяче мук – я есмь, в пытке корчусь – но есмь!"»**

Нет ответа. Точнее, есть. Жить хочу, бегать, прыгать, да хоть на драконах летать, а не вот так: сидеть в подсвечнике или в поварёшке, словно заключённый в камере.

Но я, однако, слишком долго молчу, а канделябр между тем продолжает рассказывать. И я пропустила, похоже, приличный кусь информации.

– Вот так мы и вселились в предметы. Надо сказать, свободно бродить по замку было приятнее, но гости пугались. Да ты меня не слушаешь?

Последняя фраза звучит с возмущением.

– Ну что ты, Стенли, – спешу я успокоить канделябр. – Конечно же, слушаю, но я потрясена твоим рассказом. В моём мире нет таких, как ты.

– Как это? – удивляется Стенли. – В твоём мире нет магии, нет драконов, нет привидений. А ты уверена, Каро, что твой мир реален?

– Мой мир? Ну а где я, по-твоему, родилась и выросла?

– Откуда мне знать? Может, в соседнем городе, а потом тебе камень на голову упал, и у тебя всё в голове перемешалось. Или…

Стенли замолкает, потом добавляет зловещим шёпотом:

– Или ты, быть может, и не человек вовсе, а иномирное чудовище, которое вселилось в тело бедной аэртанской девушки.

Испуганно охает поварёшка. Так, кажется, теперь страшилкой для привидений стану я.

– Да шучу я, не бойся, Лора, – хихикает канделябр.

А я выдыхаю с облегчением.

Так, философствование до добра меня не доведёт. Мне нужна хоть какая-то точка опоры. Двигаться и действовать.

– Ты меня с ума сведёшь, Стенли, – говорю я, поднимаясь. – А мне и так нелегко. Давай я тебе как-нибудь расскажу о своём мире, а ты решишь, можно такое придумать или нет. А сейчас покажи мне комнаты первого этажа, пожалуйста.

– Только на кухне, – спешит высказаться поварёшка Лора. – Здесь рассказывай! Мне тоже интересно.

Супер! Я вернусь домой, а легенды обо мне останутся.

Эта мысль неожиданно приводит меня в хорошее настроение, и я со Стенли в руке отправляюсь на поиски временного обиталища.

Помещения, находящиеся по соседству с кухней, мы минуем, не заглядывая в них.

– Это хозяйственные, – сообщает канделябр. – Жилые комнаты в соседнем крыле, надо пройти через холл.

Ощущаю неуверенность в его голосе. Спрашиваю прямо:

– С ними что-то не так? Очень запущенные?

– Не в этом дело, – чуть сконфуженно отвечает Стенли и с явной неохотой поясняет: – Все господские покои расположены на втором и третьем этажах, а на первом только комнаты прислуги.

Чувствуется, что ему неловко.

– Понятно, – говорю я.

– Но ты не обижайся на князя, – тут же спохватывается Стенли. – Это он о твоей безопасности беспокоится.

Пожимаю плечами.

– Какая разница, где переночевать пару ночей? Я тут ненадолго.

Стенли скептически хмыкает.

– Что опять не так? – спешу уточнить я.

– Боги редко переносят людей из одного мира в другой, – наставительно заявляет Стенли. – Раз тебя забрали сюда, значит там у себя ты не очень нужна.

– Ты разве не слышал мой рассказ? Не нужна я оказалась всего одному человеку. Но у меня там остались родители, друзья.

– И ты по ним сильно тоскуешь?

Чувствуется, что вопрос с подвохом.

Не спешу сразу ответить: «Да конечно». Прислушиваюсь к себе.

Отец. Мать. Вызываю мысленно их образы. Словно дымкой подёрнуты. Мы и не виделись почти последние несколько лет. Долго ли они будут страдать? Мама будет. Упорно держусь за ту мысль. Но тут же понимаю, насколько это эгоистично. Я не хочу, чтобы из-за меня страдали. Хорошо, что и у мамы, и у отца есть другие дети.

Друзья? Из них и выделить некого. Общалась со всеми ровно, но вот даже на свадьбу никого не пригласила, не было настолько близких. Сейчас в памяти их лица словно стёрты.