Марго стало стыдно, что она так холодно поговорила с Габриэле. Просто он ее раздражал в принципе: своей хорошестью, благополучием, тем, что он в свои двадцать пять еще не хлебнул горя – да и не хлебнет никогда. Золотой мальчик с фамильной виллой у озера и с дипломом университета Сан-Раффаэле. Однажды сыграет свадьбу на той же вилле д’Эсте, где сейчас располагался один из самых дорогих отелей на озере, с такой же, как и он, аристократкой, и заведет лабрадора. Дальше будет все скучнее и скучнее…

Быстрый душ (мыть и потом мучительно долго сушить голову времени не было), капсульный кофе из супермаркета. Марго выбрала строгий брючный костюм, как можно более нейтральный – синий, белую шелковую блузку, надела ворсистое пальто, закуталась в теплый вязаный шарф размером с добрый плед и выскочила на улицу – там ее действительно уже ожидал черный «БМВ» с молодым подтянутым водителем в темном костюме. «Надо будет взять визитку», – подумала Марго.

В лобби отеля Габриэле мерил шагами изысканный ковролин – три ряда квадратов с цветами на голубом фоне. Огромные вазы уже с живыми цветами обрамляли ресепшен. Один кивок Габриэле – и бармен протянул Марго свежий капучино. Без сахара – как она любит. Пока шли к номеру, Габриэле вводил Марго в курс дела:

– Вся Ломбардия, да куда там – вся Италия на ушах. Ты же слышала фамилию Анелли?

– Не слышала. Почему я должна о них знать? – Марго раздражало преклонение перед известными людьми, которое, как лихорадка, поглотило Комо. Посмотреть на виллу Клуни, выпить кофе там же, где Тейлор Свифт, обсудить, кому достанется вилла Кьяры Феррани и Федеза после их развода… Люди, у вас больше дел других нет?

Габриэле вздохнул и нажал на кнопку вызова лифта:

– Если кратко, то это семья местных шелковых магнатов.

– Хорошо, – машинально ответила Марго.

– А еще Анелли – родственники убитого мальчика, которого нашли вчера утром.

Капучино внезапно показался ей слишком горьким. Она вспомнила заголовки новостей «Тело ребенка найдено в Брунате». Холодок пробежал по позвоночнику.

– Ах, вот оно что! Теперь подробно.

Лифт приехал. К счастью, они поднимались одни и могли говорить свободно.

– Арно Робер – восемь лет. Найден вчера утром в багажнике машины в Брунате. Был связан, задохнулся, – рассказывал Габриэле под расслабляющую лифтовую музыку, которая совсем не вязалась с шокирующими новостями. – Пока идентифицировали, пока то-се… В общем, судмедэксперты работали вчера весь день и сегодня всю ночь. Ничего не говорят, но вроде как… с особой жестокостью.

«Особой жестокостью». Эти слова эхом отозвались у нее в голове. Она попыталась представить, но быстро отогнала образы.

– А ты откуда знаешь? Да так подробно! – поразилась Марго. – Это вообще законно?

Они вышли из лифта и остановились в холле.

– Это вполне официальная информация, Марго. Да, у меня есть друзья в полиции, но это не…

– О’кей – это был риторический вопрос. Дальше. Сексуальное насилие?

– Нет.

– Теперь о клиенте.

– Это мать мальчика, Элена Робер. Там очень сложная линия родства, но в общем-то речь идет об Анелли. Поэтому руководство отеля хочет неофициальный визит психолога, чтобы как-то… решить ситуацию.

– То есть? – спросила Марго.

– Мне не сказали прямо. По-моему, они всеми силами хотят избежать огласки. И понять, достаточно ли она адекватна…

– …чтобы оставаться в отеле, не беспокоить других постояльцев, не разнести номер и заплатить по счетам. А еще чтобы не вызывать лишний раз «Скорую», – закончила вместо него Марго.

– Примерно так, да, – согласился Габриэле. – К тому же отель вот-вот закроется до весны, и им надо решать, как быть…

Неужели для отеля это всего лишь вопрос «как быть»? Марго почувствовала укол злости.

Что ж. Задача была вполне понятной. «Легкие деньги», – подумала Марго, но ощущение тревоги не отпускало.

Глава 4

Яйца предварительно проверяют на предмет заболеваний и выращивают в инкубаторе в течение десяти дней при температуре 18–20 градусов. Перед заселением гренов в инкубатор женщины перекрещивали пальцы, а в деревнях около Комо – шепотом читали молитву.

Марго вошла в роскошно обставленный антикварной мебелью номер: просторная незастеленная кровать, столики с витыми ножками и мраморными столешницами. Сквозь плохо задернутые блэкаут-шторы едва пробивался свет. За большим столом, заваленным шариками использованных бумажных носовых платков, под торшером сидела молодая ухоженная женщина. Марго отметила ее ногти со свежим маникюром и укладку, сделанную явно не самостоятельно. Но также и красные распухшие глаза, и подтеки туши на щеках. Как психолог, Марго всегда оценивала внешность клиентов – профдеформация: например, грязная голова, покусанные ногти, небрежность и неряшливость в одежде могли говорить о депрессии.

– Здравствуйте, синьора Робер. Я дотторесса Марго Дорфман^[7]. Очень сочувствую вам…

Женщина будто не слышала Марго. Слезы текли по ее изможденному от бессонницы лицу:

– Черви, всюду черви. Бебо… Его тоже сожрут черви… А я не поняла. Не поняла. А он правду… Правду… Я должна была послушать. Но не поверила. Черви… Черви сожрут моего мальчика…

Слова женщины, произнесенные еле слышным голосом, но с ледяной ясностью, будто заставили Марго замереть.

– Синьора Робер… Элена… Вы понимаете, где находитесь?

Но та все повторяла: «Черви, черви…»

– Элена, я психотерапевт. Я хотела бы помочь вам.

«Черви, черви», – твердила Элена.

Тихий голос становился пронзительнее, будто эхом отдавался в комнате. Марго почувствовала, как по коже пробежал холодок.

– Вы слышите меня? – не оставляла попыток Марго.

Но Элена не замечала ее.

Марго, аккуратно прикрыв за собой дверь, вышла из номера. Ее распирало от возмущения.

– Какого черта? – процедила она. – Почему ею до сих пор не занимается психиатр? У нее психоз – нужны препараты.

– Я понимаю, – вздохнул Габриэле.

– Это не шутки, Габриэле. Скажи, чтобы вызывали «Скорую», – ей необходима профессиональная помощь. Если нужно – пусть психиатр свяжется со мной – обсудим дальнейшие шаги. Совсем обалдели…

– Я то же самое им сказал, даже не видя ее, – согласился Габриэле. – По-моему, менеджмент отеля с перепугу не оценил сложность положения. Говоришь «Анелли» – и все дрожат, мозги отключаются.

– Но не у меня, – отметила Марго. Голос ее прозвучал резче, чем она ожидала, но внутри все бурлило от негодования. – Так почему ты мне сразу не сказал, как обстоят дела?

– Во-первых, как я уже говорил, я ее не видел, а во‐вторых, ты бы не поехала.

– И зачем тебе понадобилось, чтобы я подорвалась в семь утра и отправилась сюда?

– Ну, наверное, мне стало интересно, что происходит, – уж извини. А еще мне была приятна мысль, что чек в тысячу евро получишь именно ты, а не кто-нибудь другой, – усмехнулся Габриэле.

Симпатичный водитель ждал у отеля. Марго упала на роскошное кожаное сиденье и задумалась: поехать домой и доспать? Чуть заметный запах свежего парфюма водителя взволновал ее. Спать уже не хотелось. Мимо проносились разные, но одинаково красивые роскошные виллы с ухоженными садами. Их безупречность раздражала, словно они насмехались над хаосом, в который Марго только что погрузилась. Слева было озеро, Марго чувствовала, но ни в коем случае не хотела видеть его сегодня. Особенно сегодня. Она знала, что это всего лишь вода, но сейчас оно казалось ей черной дырой, где тонет все – даже время.

Она думала об Элене, о ее распухших от слез глазах, о шепоте: «Черви… черви сожрут моего мальчика…» Этот голос не отпускал, резал сознание, как ржавый нож. Да, Элена сейчас в шоке, но в какой-то момент она все-таки поймет: это только начало. Только первый шаг по дороге, с каждым днем ведущей все дальше в глубь ее личного ада. Марго было жаль Элену. Но Марго все равно не смогла бы помочь ей: она никогда не брала в терапию родителей умерших детей.

Марго тряхнула головой. Сначала домой, доспать, успокоиться. Но она уже знала, что не сможет. Она думала об Элене.

Скоротав время в кафе, Марго отправилась на работу и приготовилась к встрече с первым клиентом. Кабинет был скромным – небольшой офисный стол с разложенными на нем тетрадями для заметок, стул на колесиках, стеллаж для книг (в основном по психологии), журнальный столик и два кресла – кроме последних, все стандартно – Марго купила готовый интерьер на каком-то сайте. Кресла же были разными, с блошиного рынка в Милане. На стене висел диплом об окончании университета. Сквозь окна просачивался дневной свет, но он казался блеклым, будто кто-то забыл включить яркость.

В дверь позвонил Габриэле:

– Ты не поверишь, но тебя просят. Просят, – подчеркнул он, – поехать к Анелли.

– Габриэле… У меня вообще-то клиент через полчаса. Сегодня ВИП-день, что ли?

Обычно Марго была гораздо сдержанней, но подъем в семь утра внес свои коррективы. «Что со мной? – удивилась она сама себе. – Может, еще и ПМС наслоился? Надо проверить календарь, когда там у меня “красные” дни».

– Слушай, со мной связался лично Риккардо Анелли – он знает мою маму. В общем, мы шапочно знакомы. Крестины, свадьбы – ну, ты понимаешь…

Зазвонил мобильный. Марго с раздражением посмотрела на экран – незнакомый номер.

– Извини, Габриэле, я отвечу – присядь пока. – Она указала на дизайнерское кожаное кресло Ле Корбюзье. – Pronto^[8]? Кто? Какой Франческо? Ах да, Иль Серенио… Помню, конечно. Когда? Ладно.

Марго встала и открыла окно. Свежий воздух ворвался в комнату, но не принес облегчения, просто сделалось холоднее.

Габриэле внимательно смотрел на Марго. Она давно замечала этот взгляд. Что это? Насмешка? Он что-то знал о ее личной жизни? В маленьком городке сложно что-то утаить, как ни старайся.

За двенадцать лет Марго привыкла к Италии, к неспешной жизни в Комо, но так и не почувствовала себя своей. Русскоязычной диаспоры она старательно избегала. Впрочем, у нее появились места, где она любила бывать, и кое-какие знакомые из итальянцев, но ее единственным настоящим другом был Энцо.

– Клиент, – сказала она, хотя не была обязана оправдываться. – Теперь расскажи мне про эту семейку.

– Ну… – Габриэле закатил глаза, удобно устроившись в кресле. «Оно словно создано для таких лощеных аристократов», – отметила про себя Марго.

Габриэле продолжал:

– Откровенно говоря, даже не знаю, как тебе вкратце описать… Короче, еще отец Риккардо Анелли начал этот бизнес. Ты же слышала, что Комо – столица шелка и бла-бла-бла?

Марго кивнула.

– Если ты видишь шелковую вещь любого европейского люксового бренда – с наибольшей вероятностью она сделана в Комо. Короче, у Анелли обширное производство. Прядильня, красильня… Огромная фабрика недалеко от Комо. Тут несколько таких шелковых семей. Анелли – одна из самых влиятельных. Еще Бенедетто – они родственники. Но не важно. В свое время был крупный скандал – Антонелла Анелли, жена этого Риккардо, сбежала с любовником во Францию. Любовник был известным интеллектуалом в то время, а по совместительству террористом – Тони Понти. Наверное, тоже не знаешь?

– Нет.

– Эх, да что ж такое с вами, иностранцами… – вздохнул Габриэле. – Это очень известная история. Ну ладно. В общем, Риккардо развода не дал. У Антонеллы во Франции родилась от Тони дочь – та самая Элена, которую ты видела сегодня. И как-то так все и осталось. У Антонеллы была половина доли в бизнесе Анелли. Жила во Франции, в дела не вмешивалась, регулярно получала свои деньги. Здесь никто ничего про нее не слышал – слухи давно улеглись. А несколько месяцев назад она умерла.

– То есть Элена выросла во Франции?

– Ну да.

– И Риккардо ей не отец? И Арно – даже не внук Риккардо?

– Точно.

– Что она тогда здесь делает?

– А вот никто и не знает.