Яська заходит на кухню одна, а голоса парней я слышу приглушенно из прихожей и разобрать, о чем говорят, пока не могу.

– Есенька! – Она раскрывает руки и очень-очень смешно подбегает ко мне, обнимая за шею и упираясь животом мне в бок. – Я узнала обо всем, что случилось, прости, я не могла не приехать! Я как увидела тебя у больницы, так все, каждый день скучаю, как будто мы сестры, клянусь!

Она чуть не плачет на плече, а у меня это вызывает добрую улыбку. Я обожаю беременных. Они выглядят потрясающе, особенно когда не могут скрывать эмоций. Искренние и настоящие, как дети.

– Я в порядке, спасибо тебе, – обнимаю в ответ девчонку, которую все еще считаю ребенком несмотря на маленького в ее животе. – Будешь чай?

– Ой! – Она отстраняется и поворачивается в сторону выхода из кухни, но никуда не идет, только кричит громко: – Дем, тащи все, что купили, пока эта невыносимая не побежала делать чай нам в своем состоянии.

– Сама ты невыносимая, – хихикаю, чувствуя странную легкость. Видимо, это из-за сотрясения. Я, кажется, всю неловкость растеряла.

– Не новость, – улыбается Яська. – Дема, блин!

– Да вот он я, – на кухню заходит Демид, а сразу за ним очень хмурый Мирослав. Замечаю кота у них в ногах и очень надеюсь не назвать его настоящим именем по привычке. В такой компании – это будет полнейший провал. – Кричать не обязательно, у Еси, если ты забыла, сотрясение, и ей противопоказаны громкие звуки. – Он по-хозяйски заходит на кухню и ставит большой бумажный пакет на стол. – Привет, – говорит, повернувшись, и я тут же беру свои мысли о том, что растеряла всю неловкость с сотрясением, обратно. Вот она, родимая, уже заливает мне щеки краской.

– Привет, – совершенно по-идиотски заправляю волосы за ухо, просто потому что не знаю, куда деть руки.

– Мы привезли чай, сладости, а еще обед на завтра тебе, нужно будет только подогреть, в твоем состоянии нужно больше отдыхать, поэтому это для твоего удобства.

Он говорит это так спокойно, словно ничего не изменилось за пять лет и мы все еще любящая друг друга пара, а он просто проявляет ко мне заботу. Словно нет никакого разрыва длиной в пять лет, его девушки, которая не умеет выкручивать руль, абсолютно других нас и всех остальных обстоятельств.

Почему у них так все просто?

Это проблема во мне, да? Это я не способна отпустить и просто жить дальше, начав все с чистого листа? Потому что я не могу! Мне сложно! Мне тяжело выкинуть все прошлое и делать вид, что мы тут все классные друзья, которые всегда были рядом.

Я просто не могу так, как они… Мы разные очень. Мне дается сложнее.

– А чай мы взяли, потому что Дема сразу сказал, что твое гостеприимство не позволит нам сидеть без напитка, и чтобы ты не носилась по кухне, мы взяли всем чай. Тебе какую-то оранжевую жижу.

– Это облепиховый, – говорит Демид, посмеиваясь, а я замираю, глядя на него шокированно. Он правда помнит, какой я люблю чай? Или это идиотское совпадение? – Не только полезно, но и…

– Вкусно, – заканчиваю фразу с ним одновременно, не скрывая шока на своем лице. Он помнит. Он, черт возьми, помнит, потому что я всегда приводила этот аргумент в пользу облепихового чая.

Зачем ты? Ну зачем? Не заставляй меня снова скучать по тебе, я так долго отходила, просто… Пожалуйста, это лишнее, я не выдержу снова разбитое в клочья сердце, когда ты снова ко мне не придешь.

– Я поеду, наверное, – говорит Мирослав, и все оборачиваются на него. Он осматривает нас всех с небольшим прищуром, от этого взгляда по коже бежит холодок. – Спасибо, Есь, за чай и поправляйся. Я заеду еще, если ты не против.

– Мы все поедем, Есь, – еще более серьезно говорит Демид, и холодок, бегущий по коже, становится еще сильнее.

– Мы же только пришли! – протестует Яська.

– Мы пришли, увидели, что Еся в порядке, а теперь мы уходим, – говорит Демид с напором, и я удивляюсь, потому что он никогда на моей памяти не разговаривал с Яськой строго. Обычно это она строит всех, и все пляшут под ее дудку. Он позволяет ей все, потому что очень любит, от того она и балованная такая, но тут… мне неожиданно. – Потому что Есе нужно отдыхать, а мы притащились к ней все дружно, еще и шумим. Выпей чай, хорошо? Он без сахара, как ты любишь.

Киваю, не в силах сказать и слова. Если это забота, то она бесконечно приятна. А еще до ужаса неожиданна.

– Боже, прости. – Ярослава снова реагирует слишком эмоционально, подходя и обнимая меня еще раз. – Я до ужаса бессовестная.

– Ты прелестная, – говорю то, что вертится на языке, и аккуратно встаю, чтобы закрыть за гостями дверь, потому что она у меня не захлопывается.

Но сделать это не так просто, как кажется. Меня шатает очень сильно, организм после травмы требует отдыха, а не посиделок на кухне с бывшим врагом и хохота над его шутками.

Я цепляюсь за столешницу, потому что меня натурально ведет, цвета и звуки в комнате смешиваются в один большой шар, который взрывается у меня в голове дикой болью.

Я не понимаю, что происходит, но чувствую что-то мягкое и что-то холодное. Мне требуется, кажется, целая вечность, чтобы прийти в себя, а еще не уснуть, потому что засыпать в таком состоянии очень страшно.

Передо мной сидит Ярослава, а я совершенно точно лежу на кровати. Яська поправляет полотенце на моем лбу и шее и смотрит на меня с такой жалостью, что я даже представить боюсь, насколько хреново выгляжу.

– Я в обморок упала?

– У тебя просто усталость, а мы действительно все не вовремя. Отдыхай и спи, это лучшее лекарство.

– У тебя есть второй комплект ключей? – звучит голос Демида, но мои веки уже слишком тяжелые, чтобы я могла увидеть, где он стоит. – Мы закроем квартиру, чтобы ты не вставала, а на днях я завезу тебе их.

Я что-то бормочу о том, что ключи лежат на зеркале в прихожей, а потом абсолютно точно проваливаюсь в сон, на границе которого чувствую тепло, разливающееся под кожей от этой неожиданной заботы.

Глава 12. Еся

Виктория Дайнеко – Сотри его из memory

Сегодня я просыпаюсь от слишком яркого солнца, которое светит прямо в глаза, потому что уснула очень рано и не зашторила окна. Ну и к лучшему. Последние три дня я только и делаю, что сплю. Встаю только выпить таблетки, даже не ем почти ничего.

После того случая, когда я упала в обморок при Демиде, Мирославе и Ясе, я решила не истощать себя, а больше отдыхать, как и рекомендовал врач. Вот и сплю. А что еще делать? Сериалы нельзя, книги не смогу читать еще, гулять не с кем, на работу мне тоже больше не нужно. Спать только и остается. Потому что потом будет некогда: я собираюсь начать искать работу сразу, как только поправлюсь. Мне нужно чем-то платить коммуналку и покупать корм коту. Ради него стоит поднять свою пятую точку с кровати и найти работу, где меня будут ценить чуть больше, чем на прошлом месте.

Потягиваюсь и сажусь на кровати, стараясь не делать резких движений, хотя с радостью отмечаю, что мне намного лучше. Сильно-сильно лучше. Голова не кружится, тошноты нет, немного побаливает только, но я думаю, это больше от того, что я дрыхла три дня как сурок и даже воздухом не выходила подышать. А надо бы.

От довольно неплохого самочувствия поднимается настроение. Встаю, иду на кухню, чтобы покормить Дему, и тискаю его совсем недолго, потому что голодный он не слишком любит прикосновения. Да и в целом он не самый нежный в мире кот, что заставляет меня грустить. Пока он единственный мужчина в жизни, с кем я могла бы обниматься, мне катастрофически не хватает тактильности. А он не хочет, засранец шерстяной. Иногда делаю это против его воли, но его сопротивление порой оставляет на мне царапины. И на коже, и на сердце, между прочим.

Отпускаю его к миске и иду принимать душ, еще раз с удовольствием отмечая, насколько мне стало лучше. Особенно по сравнению с тем ужасным днем.

Решаюсь сходить в магазин, потому что в холодильнике мышь повесилась, но и та уже настолько старая, что даже котяра ее есть не захочет. Можно было бы заказать доставку и не испытывать судьбу долгими прогулками в одиночестве, но мне на самом деле хочется подышать воздухом, тем более что погода сегодня просто восхитительная.

Мне хочется быть красивой сегодня. После затяжной болезни и дней, когда из ухода за собой у меня был только собранный пучок из волос, чтобы потом не пришлось отрезать запутанные колтуны, особенно хочется уделить себе немного времени. Поэтому кручусь у зеркала часа два точно, а то и больше. Делаю маски, красивую укладку, обливаюсь духами и даже использую сияющий крем для тела. Легкий макияж и красивый наряд, словно я не в магазин за огурцами собралась, а на свидание как минимум.

Просто так хочется! В этих одиноких сборах под музыку есть что-то особенное и волшебное. Петь в расческу у зеркала и натягивать чулки, покачивая бедрами, – отдельный вид наслаждения.

Еще немного кривляюсь отражению, но уже в прихожей, надевая пальто. За дни болезни и минимального количества пищи я немного сбросила в весе, но меня это радует. Была пара лишних килограммов. До идеала и сейчас далековато, конечно, но бока и бедра стали выглядеть заметно лучше – это тоже радует.

Выхожу из подъезда и останавливаюсь на пару секунд, прикрывая глаза и впуская в легкие свежий, чистый и восхитительно теплый воздух. Хорошо так… В такие моменты и правда кажется, что никаких проблем не существует. Как минимум – ты понимаешь, что все поправимо. Вот еще пару дней назад я думала, что хуже просто быть не может, падала в обморок и сходила с ума от головной боли, а сегодня стою вся красивая на улице и улыбаюсь солнышку просто потому, что хорошо себя чувствую. Все действительно поправимо, главное – верить и не сдаваться.

Я просто устала отчаиваться. Нужно учиться искать во всем плюсы и позитив. Да – сложно. И, скорее всего, я завтра же пойму, что не умею так и продолжу сомневаться в себе, но сейчас очень хочется быть самоуверенной настолько, насколько это возможно.

Выпрыгиваю из мыслей, когда со мной здоровается пожилая соседка. Киваю в ответ с улыбкой и решаю все-таки дойти до магазина, а не просто стоять у подъезда, подставляя лицо солнечным лучам.

Шаг, второй, третий. Перешагиваю небольшую лужу, потому что на днях был дождь и еще не все высохло, и замираю, когда вижу машину Демида. Он заворачивает к нам во двор, паркуясь у подъезда, и я стою снова столбом, глядя на эту картину. Что он забыл тут?

Я почти уверена, что приехал ко мне, но зачем? Может, рассказать, как там моя красотка в автосервисе? По телефону мог бы…

Наблюдаю за тем, как он выходит из машины с большим бумажным пакетом, жмет кнопку на ключах и идет к подъезду. Я стою в метрах двадцати – поверни голову и увидишь. Но он не видит.

Набирает номер квартиры – у нас наконец-то починили домофон, – но мой кот не умеет снимать трубку и открывать дверь, поэтому старания Демида успехами не заканчиваются. Он все еще меня не видит, что мне кажется очень странным, достает телефон, набирает номер – мой? – но через несколько секунд бросает трубку, не дождавшись ответа. Конечно. Потому что мой телефон уже третий день где-то в недрах квартиры валяется с разряженной батареей.

Все еще смотрю на Демида, старающегося достучаться до меня, и с губ неожиданно срывается громкий смешок от этих нелепых и забавных попыток. Он тут же оборачивается, хмурится, заметив меня, а потом застывает и распахивает глаза в удивлении.

Ну конечно.

Все разы, что нам удавалось увидеться, я выглядела, мягко сказать, не очень. То приболевшая в больнице, то с шишкой на голове и измученная сразу после удара машины, то просто совершенно ужасная дома, когда они решили притащиться ко мне всей толпой.

А сегодня я выгляжу хорошо. И если сравнивать с тем ужасом – очень красиво. А видеть своих бывших красивыми – это всегда странно. Я точно знаю, потому что я так же зависла, когда увидела, каким стал Демид за пять лет, что мы не виделись.