Осматриваюсь, надеясь заметить камеры, вдруг виновника можно поймать? Но без толку. Я даже почти уверена, что этим никто не будет заниматься.

В голове путаница, я не понимаю, что делать, кому звонить, как вообще действовать дальше. Стою около машины и чуть не плачу, потому что действительно не знаю, как мне быть с этой проблемой.

До слуха доносится звонкий голос Яси. Они с Демидом выходят из больницы, и она снова чем-то возмущается, заставляя меня вымученно улыбнуться. Возможно, тоже не понимает, почему гинекология на пятом этаже, а возможно, просто громко мечтает о тех самых круассанах, о которых она рассказывала так вкусно.

Желудок предательски урчит, требуя еды, и мне от этого становится еще хуже. Что за день вообще?! Наверное, вызову такси, а с машиной разберусь завтра. Хотя это совершенно неудобно. Утром на работу, когда мне заниматься этим? А вдруг и остальные порежут? О черт!

– Есень, тебе помочь? – кричит Демид, замечая меня. Он идет в мою сторону, а мне отчаянно хочется снова сбежать. Жаль, некуда. И я бы с удовольствием сказала, что все в порядке и я справлюсь сама, но затея очень глупая. Очевидно, что не справлюсь. Ни с машиной, ни со всем остальным, видимо.

Поэтому киваю. Хуже уже не будет, кажется.

– Кто-то порезал колесо, что мне делать?

– Запаска есть? – сразу спрашивает.

Отрицательно качаю головой. Запаска? Смешно. Она лежала в багажнике, но однажды я поехала в строительный и купила так много всего для своей небольшой квартирки, что пришлось ею пожертвовать. Я банально выбросила запасное колесо, да, потому что новая полочка в ванную была для меня важнее! Без нее я жить не могла, а без запаски же обходилась как-то до этого…

Полку, кстати, так и не повесила до сих пор. Второй месяц в коробке лежит. А вот запаска была бы очень кстати…

– Нет ничего. Даже кому звонить, не знаю.

– Парень, муж?

– Можешь позвонить коту, но вряд ли он ответит, у него лапки, – закатываю глаза. Бесит сегодня! Беременность, парень, муж. Издеваться решил? По всем моим болючим точкам пройтись?

– Я понял, – посмеивается опять. Появляется первое в жизни желание сказать о нем что-то плохое. Прямо очень раздражает. Хихикает он стоит! Если верить Яське, сам-то не слишком личной жизнью похвастаться может, так что нечего надо моей хихикать. – Я наберу знакомым, они эвакуируют на шиномонтажку, вечером заберешь уже как новую, идет?

Сильная и независимая женщина внутри меня вопит, что нужно отказаться и вообще никакой помощи мне ни от какого бывшего не надо! Но одинокая Есения, у которой нет даже номера эвакуатора, покорно кивает и закусывает губу, чувствуя себя совершенно ужасно. Я съем сегодня очень много мороженого, когда буду пытаться заесть им стресс. Очень много.

– Спасибо, Демид, – обнимаю себя руками, внезапно ощутив прилив грусти от всего произошедшего. Дурацкий день, очень-очень дурацкий.

– Мне больше нравилось, когда ты говорила Дема, – улыбается теперь уже не мой хороший бывший, а настоящий козлина, и подмигивает мне.

Хочу возмутиться, но он уже набирает номер, чтобы решить мои проблемы, и я понимаю, что это будет слишком уж нагло. Буду обзывать его всякими словечками в своей голове, а не вслух. Я упала ему как снег на голову, вряд ли он рассчитывал на то, что сегодня ему придется решать мои проблемы. С другой стороны – помощи не просила. Сам вызвался же. При других обстоятельствах я бы сидела в машине и плакала от своей никчемности. А так вроде нормально все кончилось. Сейчас возьму адрес, где забрать машину, скажу спасибо, вызову такси и поеду домой. Хорошо же.

Просто отлично…

– Что такое, колесо спустило? – подходит ко мне Яся, пока Демид болтает по телефону. Киваю. Она такая хорошенькая, хочется молча любоваться! Даже не верится, что такая взрослая… – Не волнуйся, Демик быстро сейчас проблему решит. У него лучший друг сеть автосервисов держит, ну ты помнишь его, Мирослав!

О, я, конечно, его помню. Ему я, кстати, тоже никогда не нравилась. Наверное, когда мы расстались, у того козла был праздник. Надеюсь, он не узнает, что Демид помогает именно мне. Боюсь, в противном случае мне не сделают колесо, а проколят все оставшиеся. И еще сломают что-нибудь на десерт, чтобы вообще никогда не ездила больше.

– Помню, – улыбаюсь, но явно слишком натянуто. Мирослав – нелюбовь всей моей жизни, скорее одно из самых неприятных воспоминаний.

– Слу-у-у-у-ушай! А поехали с нами тогда? Тут кофейня недалеко, Еся, там такие круассаны! Я за них душу продам, честное слово! – Она снова с таким наслаждением говорит само слово «круассаны», что у меня тоже слюни текут. А я с самого утра не ела, анализы сдавала, желудок урчит уже без остановки… – Поехали, а? Пять лет не виделись, поболтаем!

– Да нет, это неудобно, да и…

Я не хочу! Я. Не. Хочу! Не хочу! И не могу! Я не готова совершенно, это самая ужасная идея на свете, надо срочно вызывать такси и бежать отсюда! И…

– Это удобно, – звучит сзади голос Демида, и я закрываю глаза. Ну конечно. Мое мнение волнует хоть кого-нибудь? – Машину заберут без твоего присутствия, а на улице холодно. Поехали, Еська. Не отказывай беременной.

Да твою мать.

Глава 2. Еся

Ваня Дмитриенко – Вера

Жизнь не может издеваться надо мной еще сильнее. По крайней мере, я так думала до сегодняшнего дня. Проблемы со здоровьем, одиночество, гора работы, постоянный стресс, вечно орущий от недостатка внимания кот и аллергия на цитрусовые. Куда еще испытаний?

Пробитое колесо, встреча с бывшим и его сестрой, которая раньше меня терпеть не могла, и поездка с ними в кофейню, потому что характера и смелости послать их обоих к черту у меня банально не хватило.

Плохо, Еся, очень плохо! Минус в карму за трусость.

Двадцать семь лет, а я за себя постоять не могу. Надо было сказать, что видеть я их всех не желаю, а потом поехать домой на такси или хотя бы маршрутке, но… Но я сижу на заднем сиденье машины своего бывшего рядом с его беременной младшей сестрой, чувствуя себя как никогда ужасно.

Я не хочу никуда ехать. И видеться с Демидом я тоже не хочу.

Я хочу домой, сделать себе кофе, завернуться в плед, обнять своего кота, чтобы уделить ему то самое недостающее внимание, и сидеть перед телевизором, щелкая дурацкие программы с такими же дурацкими людьми. Когда смотрю на их странные поступки – чувствую себя чуточку лучше.

В конце концов, я даже выгляжу ужасно! Ни грамма макияжа, красный от не прошедшего до конца насморка нос, дурацкий пучок на голове, из которого волосы в разные стороны торчат, и спортивный костюм, который удобный гораздо больше, чем красивый. Какая кофейня? Домой и спать в таком виде, а не круассаны есть. Когда-нибудь я обязательно научусь отстаивать свое мнение и личные границы, но, к сожалению, точно не сегодня. К огромнейшему сожалению…

– Расскажи, как ты вообще? – спрашивает Ярослава, поглаживая огромный живот. Это очень мило выглядит на самом деле. У меня даже слезы наворачиваются. Я так хочу ребенка… Семью хочу полноценную, просыпаться в объятиях любимого человека, ссориться за лишние минуты в ванной по утрам, готовить ужин и ворчать, когда он мою авторскую пасту будет кетчупом заливать, потому что так вкуснее. Мне тридцать скоро, а такого даже на горизонте не предвидится. А мне хочется. Яська вот даже с пузом уже, хотя ей двадцать всего, она жутко избалованная и характер у нее ужасный. И ничего, сложилось же все. А я по жизни неудачница какая-то. Все не то, все не так. Делаю что-то не то, иду не туда. Стараюсь вроде бы, а все без толку. Словно на месте стою уже несколько лет, никуда не двигаюсь. – Мы столько не виделись.

– Работаю, – пожимаю плечами. У меня за эти пять лет изменений почти нет. Разве что я не студентка больше, какой она меня помнила, и тяжелее стала килограммов на пять. – Кота воспитываю. Ничего особенного. У тебя явно случилось гораздо больше, чем у меня.

– Как зовут котика? – посмеивается Яська, и я зависаю.

Эм… ну. Дема. Да, моего кота зовут Дема, и рассказывать это я, конечно, не собираюсь. Потому что тешить самолюбие бывшего не хочу, да и к чему это все? Я завела кота, когда страдала по Демиду, поэтому и имя питомцу дала такое же. Не переименовывать же его было, в конце концов. Когда я остыла, он уже откликался. Так Демой и остался. Но знать это ни Яське, ни особенно Демиду не обязательно.

– Маркиз, – улыбаюсь, нагло обманывая беременную. Это ложь во благо, ладно. Ну или еще один минус в карму.

Через минуту мы подъезжаем к кофейне, и я вижу, как загораются глаза у Ярославы. Она полпути пищала об этих невозможных круассанах. Желания беременных порой такие милые и немного абсурдные… Она не хочет круассаны есть нигде, кроме этой кофейни. Милашка.

Мы выходим из машины, и я чувствую себя еще более неуютно. Все-таки нужно было отказаться от поездки, потому что ситуация, как и компания, просто абсурд. Ну кто вообще гуляет с бывшими? Ну кто? Я, конечно. Неудачница Есения, задавайте вопросы. Потому что больше таких идиоток в мире просто не существует.

Выхожу из машины вслед за Ярославой и подавляю порыв сбежать, поджав хвост. Останавливает только понимание того, что это будет выглядеть еще более унизительно, чем мое неумение отстоять свое право уехать домой на автобусе.

Стараюсь не смотреть на Демида, потому что… Ну это неловко. У меня нет плохих воспоминаний о нем, мы и расстались-то по глупости, поэтому боюсь, что он может неправильно расшифровать мой теплый взгляд в его сторону. Чуть улыбаюсь, когда он нам с Ясей дверь открывает, и прохожу в кофейню, прикрывая глаза от действительно божественного запаха выпечки. Ладно, возможно, идея поехать с ними была не настолько плохой…

– О-о-о, я сейчас рожу от того, какой здесь аромат, – говорит Ярослава, подбегая к витрине с десертами. – Я хочу все!

– Нельзя все, Яська, врач запретил много мучного, – посмеивается Демид над младшей сестрой.

Я до сих пор не могу поверить, что передо мной та самая Яська стоит. Последний раз мы виделись, когда ей было пятнадцать. Она красила волосы в ярко-розовый, носила до ужаса короткие шорты и прогуливала уроки. Всегда казалось, что после нашего расставания с Демидом прошло очень мало времени, но, взглянув на Ясю, можно понять, что прошла целая вечность…

– Тогда я буду три круассана с разными вкусами и зеленый чай без сахара, – кивает Ярослава, и когда девушка за стойкой поворачивается ко мне, я ловлю секундную панику, потому что осознаю, что все время пялилась на сестру Демида, а не выбирала, что заказать себе. Я слишком в себе не уверена, мне тяжело даже в секунду сообразить, что я хочу. Нужно стоять и продумывать диалог с заказом мысленно минут пять, прежде чем начать говорить. У меня небольшие (очень большие) проблемы с социализацией.

– Я… эм… чизкейк и черный чай, пожалуйста, – говорю первое, что замечаю на витрине, забывая о том, что к чизкейку я равнодушна, а чай предпочитаю только облепиховый. М-да… Каким образом я вообще дожила до двадцати семи?

Разговор за столом неудивительно не клеится, и первые пару минут мы все глупо молчим. Я ругаю себя мысленно всеми ужасными словами мира, потому что всем было бы лучше, если бы до кофейни доехали только брат и сестра. Даже божественный аромат не спасает. Мне тут делать нечего, и, кажется, каждый в нашей компании осознает этот факт. Надо бежать!

Демид пялится в телефон, Яська стонет от наслаждения круассанами, а я ковыряю вилкой чизкейк, потому что есть его мне совершенно не хочется.

– Машину твою эвакуировали, через три часа можно будет забрать в шиномонтажке на Ленинском проспекте, – улыбается бывший, откладывая в сторону телефон.

Это он… мои проблемы там решал, что ли? Еще больше неловко. Я искренне верила, что он, как и я, просто избегает диалога, зарывшись в телефон.

– Упс.