Януш не удержался, вскрикнул, когда неожиданно длинные, как ножи, когти прочертили почти ровный полукруг – там, где ещё билось его сердце… Лицо Виверии вытянулось, пожелтело, изменилось, превращаясь в жуткую нечеловеческую маску… Сейчас, вот сейчас она вырвет сердце из его груди, чтобы принести в жертву Клеветнику…

– Не сегодня, – прошипела она, наклоняясь к самому его лицу. Когти-ножи сжались, подбираясь к рёбрам, и Януш прерывисто выдохнул, чувствуя, как жуткие пальцы орудуют внутри него. – Нет. Я хочу, чтобы твоё тело, мой любимый, ещё сослужило мне службу. И не только как зомби. Их здесь и без тебя полно! – ведьма расхохоталась, выпрямилась, отрывая руку от его груди.

Януш застонал, когда когти с чавканием оторвались от плоти, повернул голову, только теперь разглядев, что жертвенный стол окружили фигуры в тёмных плащах. Капюшоны были откинуты, и лекарь сумел наконец рассмотреть то, что не удавалось увидеть никому из жителей Сакса – их лица. Жуткие, обожжённые дыханием смерти лица с наростами повреждённой кожи на глазах и ушах, с почти неузнаваемыми провалами ртов… Были среди них и относительно здоровые, с ещё гладкой кожей – из тех, кто прибыл на Ир вместе с Виверией, и провёл здесь не так много времени, как прочие.

Жажда власти, жажда тайных знаний влекла всех этих людей, желание утолить собственное тщеславие… Все они получили то, что хотели – преобразовывая энергию небесного камня в магию, они получали иллюзию всевластия. Вот только их магия слабела с удалением от Парадиса. Лишь сын ведьмы, рождённый от когда-то сильнейшего светлого, мог вернуть магию в мир – и сделать их окончательно свободными. Только тогда они смогли бы перебраться на материк, выпустить тёмные силы…

Но до тех пор… до тех пор, пока пророчество не исполнилось… все они были привязаны к Парадису будто пуповиной, связывающей мать с младенцем.

– Я подарю тебе жизнь. В третий, последний, раз. Я должна была убить тебя ещё там, на горной вершине… – Виверия провела ладонью по его лицу, вздохнула. – Но ты был так хорош в ту ночь… мой славный красивый мальчик… так трогательно беспомощен… Я не захотела… всё думала, смогу подчинить себе… Но тогда ты был ещё силён, и я боялась твоих молитв… Во второй раз тебя могли убить мои братья, когда ты впервые ступил на Парадис. Но они всего лишь отправили тебя обратно на Стилос… И вот третий раз. Последний. Больше предупреждений не будет, мой дорогой! Моему сыну незачем знать, что у него есть отец. Такой отец, – Виверия презрительно кивнула на распластанное под ней тело. – Держись подальше от нас, любовь моя. Для своего же блага. Попробуешь к нам приблизиться – убью. Заставлю умирать тысячи раз, гнить, как падаль, заживо… вот так…

Виверия вцепилась руками в его плечи, сжала, едва не вырывая куски мяса – с дикой, нечеловеческой силой – и ошалевший от боли лекарь ощутил сладковатый запах горящей плоти. Из-под ладоней ведьмы пошёл дым, на его коже вздулись волдыри, и Януш вскрикнул, тщетно дёрнувшись в связывавших его путах.

– Жаль… как жаль, – прошипела Виверия, склоняясь к нему, – что у меня совсем нет времени поиграть с тобой, любовь моя! Может, позже… если ты ещё не сбежишь с Островов…

Ведьма впилась поцелуем ему в губы, надавила горячими ладонями на подбородок, оставляя ожоги, заставляя распахнуть рот в болезненном крике – и проникла внутрь, жадно исследуя его, отбирая дыхание, оставляя во рту гнилой привкус тлена…

А в следующий миг яркая вспышка ослепила его, поглощая обжигающее тело Виверии, тёмные фигуры за её спиной, могильные плиты и заросли дикого леса Ира…

Когда марево развеялось, он лежал на набережной городской гавани Сакса, полураздетый, израненный, с обожжённой кожей и кровавыми отметинами, оставленными когтями ведьмы. В Саксе уже царила ночь, двери и ставни всех домов были плотно и надёжно заперты, и по улицам могли ходить лишь те, кто не боялся местной нечисти. Януш с трудом перевернулся, встал на четвереньки, и вырвал, покачиваясь от слабости. Во рту по-прежнему ощущался привкус тлена от прощального поцелуя Виверии; но не это, а всё та же невидимая смерть, которой пропитались его кожа, волосы и одежда, добивала его уже на Стилосе. Его бросало то в жар, то в холод, голова раскалывалась, и он на четвереньках дополз до ближайшей опоры, чтобы подняться на ноги.

Опорой оказался высоченный оборотень, первым учуявший его кровь.

– Еда! – рыкнул он, склоняясь к лекарю.

Оборотень ещё держался в человеческом облике, но густая шерсть, покрывшая его лицо и руки, говорила о том, что процесс превращения начался: ближе к полуночи звериная сущность возьмёт верх.

– Ник, – с трудом узнал Януш. – Николас! Это же я, Януш… лекарь Януш…

Оборотень, уже приподнявший его от земли за отвороты порванной рубашки, вгляделся, пытаясь удержать взгляд вертикальных зрачков на его лице.

– Янушшш… – повторил мужчина, точно пытаясь вспомнить.

Януш дёрнул было левой рукой, но вовремя вспомнил, что и серебряный наруч, и все его вещи остались где-то на Ире, у колдунов.

– Где твой брат? – торопливо спросил лекарь, стараясь не совершать резких движений. – Андрэ? Где Андрэ?

– Андрэ, – произнёс Ник, и лицо оборотня на миг прояснилось, зрачки расширились. – Андрэ, брат! Брат… рядом. Всегда рядом. Андрэ…

Кулаки Николаса разжались, и Януш едва не рухнул ему под ноги. Пересиливая слабость, лекарь осторожно отошёл от задумавшегося оборотня на шаг, затем второй – и уткнулся спиной в чью-то широкую грудь.

– Лекарь Януш, – признал Андрэ, рывком развернув его лицом к себе. – Поздно уже! До полуночи всего час остался, что ты здесь делаешь?

Януш облегчённо выдохнул: процессы оборотничества у Андрэ были куда медленнее, чем у его старшего брата.

– Я… мне бы… домой… добраться…

– Да уж вижу, – кивнул Андрэ, окидывая потрёпанного лекаря цепким взглядом. Засмотрелся на кровавые дорожки, прочерченные когтями Виверии, невольно облизнулся. – Ты беги, господин доктор, я брата задержу… и поскорее, а то… запах…

Януш не заставил упрашивать себя дважды. Он побежал знакомыми улицами к оживавшей таверне – Мартина не смущали ночные визитёры – и завернул за угол, к чёрному входу.

– Януш? – широко распахнула глаза Дина, открывая дверь.

– Мне нужен ключ от моего дома, я оставлял его Мартину, – быстро заговорил лекарь, оглядываясь. – Срочно, Дина!

– Ну так… конечно, – девчонка метнулась в дом, и скоро вернулась обратно, протягивая ключ. – Что с тобой случилось, господин Януш? Смотреть больно…

– Спасибо, – поблагодарил лекарь, оставляя вопрос без ответа: в глазах вампирши уже плясали опасные огоньки.

Дина проводила его долгим взглядом, и Януш почувствовал себя в безопасности, только переступив порог своего дома. Захлопнув двери и повесив крепкий засов, лекарь проверил ставни, огляделся – комната на первом этаже, та, в которой он принимал посетителей, осталась нетронутой – и поднялся на второй этаж. Прошёл кровать, шкаф, стол и стул, зажёг светильник у священного символа Единого, и рухнул на колени, закрыв лицо руками.

…Слова молитвы заглушал жуткий вой оживавших улиц Сакса.

ГЛАВА 4. Свежая кровь

Он проснулся от криков. Прислушался к топоту под окном, глухим ударам и дикому рёву, и вскочил с кровати, на ходу натягивая сапоги и плащ. Сбежал по лестнице, подхватывая стоявший у входа арбалет, и поднял засов, проворачивая ключ в замке.

Выбежав из проулка на улицу, он увидел того, кого искал: недавно прибывшего в город охотника на нечисть, уже занесшего длинный серебряный меч над раненым оборотнем. В спине зверя торчала рукоять кинжала, и он утробно подвывал, порываясь оторваться от земли.

– Оружие в ножны! – крикнул лекарь, вскидывая арбалет. – Ну, живо! Я бью точно, не промахиваюсь! Чего ждёшь?!

Охотник вскинул голову, глядя на него дикими глазами.

– Ты рехнулся?! – выкрикнул он. – Это ж оборотень! Зверь! Нечисть!!!

– Это человек! Завтра здесь будет лежать мертвец, и ты будешь его убийцей! Ты этого хочешь?! Этот зверь такой же человек, как мы с тобой! Спрячься до рассвета, и он тебя не тронет! Днём он никому не причинит вреда!

– Я убью его, и он не причинит вреда никогда! Это зверь!

– Такой же, как ты, – не выдержал Януш, заводя пружину. – Вижу, он тебя цапнул? Ты знаешь, что это значит! Если рану не обработать, к следующему полнолунию в Саксе станет на одного оборотня больше, и твой товарищ, который сейчас пытается свести счёты с вампирами, будет охотиться уже на тебя!

Охотник вздрогнул, опустил руку с мечом, только теперь ощутив пульсирующую боль в укушенном бедре. Лицо его побледнело, он схватился за пропитанную кровью штанину.

– Клеветник меня раздери… нет… нет, нет! Нет!!!

– Не шуми, – посоветовал он, закидывая арбалет на плечо. – Идём со мной, я обработаю рану. Если повезёт, успеем перехватить заразу.

– А ты кто такой? – запоздало поинтересовался охотник на нечисть, с подозрением глядя на странного мужчину с арбалетом. – Уж не кровушки ли моей хочешь, полуночник?!

– Я лекарь, – ответил Януш. – А сдача крови – дело добровольное, хотя я настойчиво рекомендую людям проявлять понимание. Или так, или стая оголодавших вампиров под дверью.

– Да вы все тут с ума посходили, – всё ещё не доверял ему охотник. – И ты, лекарь, тут главный безумец!

– Может быть, – согласился он. – Так ты идёшь? У себя же время воруешь…

Охотник неуверенно оглянулся – товарищ, с которым он прибыл на Стилос, остался в таверне – посмотрел на поскуливающего под ногами оборотня, и наконец решился. Сунув меч в ножны, он бочком подошёл к спокойно ожидавшему его лекарю.

Януш бросил на него беглый взгляд, и вгляделся в корчащегося на земле оборотня. Зверь был всё ещё опасен; его, увы, придётся оставить здесь до рассвета. Как только он вернётся в человеческий облик, Януш сможет ему помочь.

– Иди за мной, – кивнул он охотнику.

Как только оба оказались в доме, Януш запер дверь и повесил обратно засов, зажёг светильники, принялся растапливать камин. Охотник неловко опустился на лавку у входа – ту самую, для посетителей – и огляделся.

– Не соврал, – признал он. – Коренья всякие, настойки, иглы… инструменты жуткие… и впрямь знахарь…

– Штаны снимай, – усмехнулся Януш, подбрасывая дров в камин. Вода в котелке зашипела, начиная нагреваться. – Нужно рану промыть.

Охотник нахмурился, но перечить не стал – по указанию лекаря запрыгнул на металлический стол в центре комнаты, чтобы Янушу было сподручнее с раной возиться, порвал штанину, оголяя бедро.

Януш проводил быстрые приготовления, время от времени поглядывая на напряжённого, мрачного охотника.

С того дня, когда он, полуживой, вернулся в Сакс после встречи с Виверией, прошло три года. Время летело быстро на Островах. Его окончательно приняли не только в городе, но и за его пределами – он оказался единственным, кого пускали в свои леса карлики с Ира. Он пытался добраться до сына несколько раз, но каждый раз едва уносил ноги: колдуны оккупировали не только деревенское кладбище и заброшенную деревню, но и захватили часть лесов, так что теперь подступиться к месту, где, предположительно, Виверия прятала их сына, стало почти невозможно.

Он не оставлял попыток. Однажды ему даже посчастливилось увидеть мальчика издалека – крошечный на фоне окружавших его тёмных фигур, худенький, он стоял к нему спиной, и никак не мог видеть притаившегося в зарослях отца. Но даже эта его фигурка, маленькая, детская, такая неправильная для места, в котором находилась, стала настоящей наградой для Януша. Он едва удержался, чтобы не броситься вслед за ним, не вырвать из лап охранявших своего мессию колдунов – и в тот же миг понял, что не отступится уже никогда.