Дилемма (страница 8)
Я словно в зеркало гляжу – так бывает, когда я на него смотрю. У него прямо-таки на лице написана боль отторжения. И у меня, наверное, тоже. Мы сейчас друг у друга всю кровь выпьем, понимаю я.
Тут я невольно вспоминаю тот давний день, когда он строил крепость из лего и я рассердился из-за того, что он все время требовал, чтобы я ему помог.
– Папочка, мне нужна помощь только вот с этой последней штучкой, – заявил он в пятый раз. – Все остальное я сам сделал, как ты мне говорил.
– Это для повзрослее, – твердила мне Марни, когда я намеренно игнорировал его просьбы. – Он не справится.
Но Джош упорствовал. И, вместо того чтобы похвалить его, я потерял терпение и одним махом разрушил его постройку.
– Ты почему? – спросила Марни, от потрясения забывая грамматику и в ужасе глядя на разгромленную крепость.
– Я… это случайно вышло, – соврал я.
Она бросила на меня взгляд, исполненный чистого, беспримесного отвращения. Так смотрела на меня Ливия, когда я в конце концов заявлялся домой, проваландавшись несколько дней с Нельсоном в Бристоле.
– Нет, ты нарочно, я видела! Подошел и сделал вот так. – Она взмахнула рукой. – Ты противный, ты мне больше не нравишься! – Она повернулась ко мне спиной и подошла к Джошу. – Не плачь, – сказала она, обхватывая его руками за пояс. – Я тебе помогу опять ее построить.
Я тоже подошел, присел рядом с ним на корточки, попросил у него прощения, предложил заново построить крепость вместе с ним. Но он даже не желал показать, что замечает мое присутствие.
– Оставь его в покое, па, уже поздно! – вскрикнула Марни.
Тут я поднял глаза и увидел, что в дверях стоит Ливия и что глаза у нее блестят от слез. Это были не слезы досады и разочарования, как на ранних этапах нашего брака, а слезы безнадежного отчаяния. Мне подумалось: интересно, долго ли она так стоит, много ли она видела?
– Так не может продолжаться, – проговорила она дрожащим голосом. – Все, хватит.
И я знал, что она права.
Я пытался наладить отношения с Джошем, но он почти не разговаривал со мной. Он сохранял между нами дистанцию, хотя теперь я уже не хотел ее сохранять. Он отказывался позволить мне помочь ему хотя бы в чем-то. Наши разговоры на протяжении всех этих лет следовали одной схеме.
– Джош, хочешь, я тебе помогу с этим твоим проектом про динозавров?
– Нет, папа, спасибо.
– Джош, помочь тебе покрасить велосипед?
– Спасибо, папа, не надо.
– Джош, сумеешь один передвинуть кровать? Вдвоем легче.
– Нет-нет, я справлюсь, спасибо.
– Джош, тебе не надо помочь с заявлениями в университеты?
– Нет, все нормально.
– Джош, когда мне лучше перевезти тебя в Бристоль?
– Не волнуйся, па, Нельсон одолжит мне свой фургон.
Ничего, кроме барьера между нами. Барьера, в котором мы так и не сумели пробить брешь. Может, сейчас удастся? Если только я найду верные слова.
Наклонившись, я ерошу шерсть Мёрфи.
– Мне ужасно жаль, что я тогда разрушил твою крепость.
– Господи, да это было сто лет назад, па.
– Ну да. Но это все равно стоит между нами.
– Потому что ты это позволяешь. Ты просто сшиб мою крепость. Ты же не побил меня, ничего такого. Тебе надо перестать об этом думать.
Я уже не в состоянии смотреть ему в глаза:
– Но ты всегда таил на меня обиду. Именно из-за этого.
– Нет. Из-за того, что ты вечно ходишь вокруг меня на цыпочках. Потому-то я тебя и дразню – пытаюсь добиться реакции. Я просто хочу, чтобы между нами все было нормально.
– Не уверен, знаю ли я, что такое нормально.
– Вот это самое, па. Когда мы пьем пиво, треплемся, честно говорим обо всяких вещах.
Неужели это может быть так просто?
– И вообще я даже рад, что ты тогда раздолбал мою крепость, – замечает он.
Я выпрямляюсь:
– Почему это?
– А иначе мы не завели бы Мёрфи. Ты же поэтому мне его купил, правда? Как бы предлагал помириться.
– Да.
– Только вот тогда ты мне этого не объяснил. Я подумал – ну, ты просто купил мне собаку. К тому же через неделю ты привез Марни Мими.
– Просто потому, что она страшно злилась – как же, тебе подарили животное, а ей нет. А что, все изменилось бы, признайся я, что Мёрфи – выкуп за то, что я разрушил твою крепость?
– Возможно. Если принимаешь такое подношение, ты вроде как соглашаешься помириться, верно? Коммуникативные действия, па. Тут все дело в коммуникации.
Некоторое время мы сидим молча, допивая свое пиво.
– Я рад, что ты согласился на эту стажировку в Нью-Йорке, – говорю я, решив по всем правилам коммуникации сообщить ему, как много это для меня значит.
– Ну да, – откликается он. – Может, еще пива?
– Хорошая мысль.
После чего я просто сижу и жду, чтобы он пошел за новыми бутылками.
– Ну так давай, – говорит он, толкая меня локтем в бок.
– Что?
– Давай принеси. Твоя очередь.
Казалось бы, такая мелочь. Но идя на кухню, я чувствую, как легко у меня на сердце.
Ливия
КИРИН СВЕРНУЛА С АВТОСТРАДЫ на слишком знакомую мне улицу, и у меня тут же чаще забилось сердце.
– Как мы тут оказались? – спрашиваю я, стараясь не показывать тревоги.
– Просто заехали за Джесс! – смеется Кирин.
– Она тоже идет с нами?
– Да! Мы хотели сделать тебе сюрприз.
Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы переварить эту новость и обуздать эмоции. Да-да, я рада, что с нами поедет Джесс, конечно, рада, она же моя самая давняя подруга. Просто сейчас все усложнилось.
– Как она, справится? – спрашиваю я у Кирин. – В смысле для нее это будет не чересчур?
Кирин понимает, что я имею в виду:
– Все будет нормально. Она просто больше не хочет садиться за руль, вот мы за ней сейчас и заедем.
Мы останавливаемся перед домом Джесс, я поднимаю с пола сумку и роюсь в ней. Мне ужасно стыдно – я не знала, что Джесс больше не хочет водить машину. Мне она ничего не говорила. Да и как она бы сказала, раз я несколько недель с ней не виделась?
– Мне надо эсэмэску отправить, – говорю я извиняющимся тоном, вынимая из сумки телефон.
Кирин отстегивается:
– Отправляй на здоровье, сейчас я за ней схожу.
Я склоняюсь над телефоном, прислушиваясь к ее шагам, – она идет по дорожке к дому. Потом звонит в дверь. На несколько мгновений у меня перехватывает дыхание. Но тут я слышу, как Джесс говорит «привет», как за ней захлопывается входная дверь. Затем они идут по дорожке к машине, оживленно болтая. И лишь когда они приближаются, я выбираюсь из машины.
– Джесс! – восклицаю я. Она идет ко мне, тяжело опираясь на трость. Я обнимаю ее – осторожно, чтобы она не потеряла равновесие.
– С днем рождения! – говорит она, обнимая меня в ответ.
– Спасибо. Так приятно тебя видеть!
– Давненько не виделись, – замечает она негромко.
– Знаю. Прости. Столько дел с этим праздником, со всем прочим. Дай-ка я тебе помогу.
– Я вполне могу сесть сзади, – протестует она.
– Не выдумывай, ты сядешь спереди. – Я беру ее под руку, помогаю забраться в машину. Я не помню ее такой хрупкой, и меня начинает грызть беспокойство.
Мы с Джесс знакомы уже много лет. Вместе учились в школе, и я была с ней в тот вечер, когда познакомилась с Адамом на вечеринке у подруги. Адам тогда пришел вместе с Нельсоном, и, хотя душой вечеринки и главным шутником был как раз Нельсон, меня тут же потянуло к Адаму – не только потому, что он был невероятно привлекателен внешне и совсем не похож на большинство парней его возраста, но и потому, что он смотрел мне прямо в глаза, когда мы разговаривали. Его глаза всегда меня словно гипнотизировали; они замечательного серого цвета, и Марни повезло – она их от него унаследовала.
К концу того вечера мы договорились на следующей неделе сходить куда-нибудь вчетвером – я, Адам, Джесс, Нельсон, – и мне буквально не терпелось снова его увидеть. Но тут Джесс спросила меня: ничего, если она выберет Адама? Видно, он и в ее глаза смотрел, огорчилась я. Но решила, что увидеть его вместе с Джесс лучше, чем не видеть вовсе, да и с Нельсоном будет очень прикольно. И потом, это же лишь на один вечер. Мы пошли в клуб – знай об этом мои родители, ни за что бы меня не пустили, – и я вдруг обнаружила, что осталась наедине с Адамом. Позже он признался, что сказал Нельсону: он пойдет на это двойное свидание, только если Нельсон согласится весь вечер занимать Джесс и оставит нас вдвоем.
Жизнь полна непредсказуемых поворотов, и теперь Джесс замужем за Робом, младшим братом Нельсона. Их дочь Клео – лучшая подруга Марни, я – крестная мать Клео, а Джесс, соответственно, крестная мать Марни. Так что, по сути, мы одна большая счастливая семья.
А потом – два года назад – у Джесс обнаружили рассеянный склероз.
– Все на борту? – уточняет Кирин, заводя мотор.
– Все, – подтверждаю я, пристегиваясь. – Такой приятный сюрприз. Провести день рождения с двумя лучшими подругами – лучше и не придумаешь.
Ну да, я знакома с Кирин не так долго, как с Джесс, но, с тех пор как Нельсон представил ее нам с Адамом, она действительно стала нашим близким другом. Порой мы с Адамом невольно задавались вопросом, женится ли когда-нибудь Нельсон. И наконец он женился – в тридцать четыре года, не так уж и поздно, просто у нас сложилось такое впечатление, – мы-то к тому времени уже были женаты пятнадцать лет. У них с Кирин все тоже произошло стремительно, типичный молниеносный роман, но этому я совершенно не удивляюсь. Мало того что Кирин невероятно милая, она еще и невероятно красивая, у нее густые гладкие темные волосы и великолепная оливковая кожа, то и другое – наследие индийских предков.
Мне кажется, Адам почувствовал облегчение, когда Нельсон перестал быть холостяком. Все эти годы он наблюдал, как Нельсон укатывает на своем «харлее» вместе с приятелями по мотоклубу, а сам вел Джоша с Марни на плавание, в парк или просто куда-нибудь на природу. Даже когда Нельсон встретил Кирин, наша повседневная жизнь оставалась диаметрально противоположной, потому что они были свободны и могли делать что заблагорассудится, ездить куда угодно: им не приходилось думать о ком-то еще. Но потом у них появились близнецы, а вслед за ними – Лили. И теперь Нельсон никуда не ходит без них, разве что воскресным утром катается на своем мотоцикле к побережью: это он себе выбил.
– Роб спрашивает, не собирается ли Адам завтра проехаться на мотоцикле, – говорит Джесс, случайно угадав ход моих мыслей. – Ну, в смысле если вы с ним доберетесь до кровати только к утру…
– Даже если он поспит всего два часа, вряд ли это помешает ему заняться любимым делом, – сухо отвечаю я. И тут же мне хочется сердито пнуть себя: получается, будто я не хочу, чтобы Адам развеялся на своем мотоцикле, хотя это совсем не так.
Да, мотоциклы для нас с Адамом когда-то были болезненной темой, но только из-за того, что произошло года через два после нашей свадьбы. Джошу исполнилось всего несколько месяцев, когда мы перебрались из дома родителей Адама, где жили после женитьбы, на съемную квартиру. С деньгами было туго, все заработки Адама, казалось, шли на Джоша, так что я стала брать на дом глажку. Клиенты завозили мне корзины мятой одежды по пути на работу и забирали ее на обратном пути аккуратно выглаженной. Я брала лишь по две корзины в день. Десять таких корзин в неделю едва-едва помогали нам сводить концы с концами: чтобы заставить Адама работать на постоянной основе, мистер Уэнтуорт оплачивал ему лишь реально отработанное время. Поэтому в разные месяцы он зарабатывал по-разному, и иногда нам не удавалось даже заплатить за квартиру.
Месяца через два я стала, ничего не говоря Адаму, откладывать по десять фунтов из той сотни, которую зарабатывала каждую неделю, в коробку из-под обуви. Я хранила ее в самом низу гардероба. Мне очень не хватало поездок на отдых с родителями, и я хотела снять домик в Корнуолле, чтобы сделать сюрприз Адаму и Джошу.