– Хм, – Иванов отводит взгляд и принимает оскорбленный вид, – не знал, что ты такая. Но посыл мне ясен, на брак не претендуешь, хорошо. Кольцо ты, конечно, зря выкинула, я старался, выбирал, деньги тратил, а ты, – Андрей сокрушенно качает головой. – Несмотря на то, что ты сейчас обижена, я бы посоветовал тебе быть более сдержанной. Все же я по–прежнему твой начальник, а новые специалисты сначала отрабатывают испытательный срок, лишь потом с ними заключают бессрочный договор. Начальник отдела подает списки мне, обычно я всех одобряю, но сама понимаешь, грубиянов с работы предпочитают увольнять.

У меня глаза на лоб лезут после такой отповеди. Тут же хочется схватить швабру, которая стоит рядом, в углу, и ударить ею Иванова, а потом–таки вытолкать его за порог, при этом громко возмущаясь и награждая того нелицеприятными эпитетами. Собственно, выполнить все, что он на самом деле заслуживает. Вот только явный намек на то, что в этом случае я лишусь работы, меня стопорит.

Что я сейчас найду с такой же заработной платой? Да и опыт. Снова идти в помощники к очередному надменному козлу? Нет уж, обойдусь.

– Я вас услышала Андрей Дмитриевич, – начинаю приторным голосом, а потом перехожу на разъяренное шипение, – тогда вы, наверное, в курсе, что ваше присутствие у меня в квартире и нежелание ее покидать могут быть расценены как домогательство? Может быть, вынесем оба наших вопросах на всеобщее рассмотрение? Вы–то себя оправдаете, я понимаю, но осадочек останется.

– Ненормальная, – отвечает на мою тираду Иванов, – точно беременная. Делай аборт, причем чем раньше, тем лучше. А то еще ляпнешь что–нибудь в новом отделе под действием эмоций, а мне разгребать. И да, я ухожу. В понедельник, не потеряешься, я думаю, – договаривает и выходит из квартиры.

Глава 9

А я еще несколько минут стою и смотрю на открытую дверь, не в силах взять себя в руки и закрыть ее. С лестничной клетки дует, тянет морозом, доносятся звуки громко работающего у соседей телевизора, а я все стою и стою. И лишь появившийся у своей двери сосед заставляет меня наконец–то закрыть свою.

Упираюсь лбом в металлопластиковую конструкцию и стою так еще несколько минут, стараясь глубоко дышать.

«Что это было? С кем я была почти год в отношениях?» – молчаливо вопрошаю у самой себя.

«Делай аборт, а то ляпнешь что–нибудь», – слова Андрея отдаются болезненным эхом в моей груди.

Как можно было жить целый год и не замечать его гнильцу? Даже не гнильцу, а Гниль с большой буквы «Г»! Как можно было позволять себе смотреть на мир через розовое стекло? Как? Я ведь не настолько неразумная и наивная, какой меня сегодня упорно все выставляют. Я с восемнадцати лет живу одна в чужом городе, я не дурочка!

«Ох, – прижимаю руку к груди, – как же больно, однако».

Проходит еще минут пять, мне становится жарко в теплой куртке в квартире, а ноги, наоборот, мерзнут еще больше, да и тяжело в туфлях в неудобной позе. Заставляю себя отлипнуть от двери, раздеться и разуться.

Мой взгляд падает на занесенные Ивановым коробки с моими вещами, надо бы разобрать их, подумать, что я возьму с собой в понедельник на новое место. И да, на предложенную работу я пойду, никуда не денусь. Проявлять гордость – это не то, что я могу себе позволить в моем положении.

Точно, положение…

Почему–то за всем за этим я забыла о том, что беремена. Как ни парадоксально это звучит.

Да, я только что пребывала в шоке от того, с какой легкостью и цинизмом Андрей отправил меня на аборт, но почему–то до конца не осознавала, что беременная–то я. Что внутри меня находится маленькая жизнь. Она совсем–совсем крошечная, наверняка почти не видна на мониторе, если пойти на УЗИ, и уж точно никак не чувствуется. Но она есть.

Если тест на беременность не обманул.

Сколько версий я прочитала в ночи в интернете по поводу ненадежности аптечных изделий, не счесть! И тем не менее я радовалась, была в предвкушении и волнении разговора с любимым, подарившим мне кольцо!

Пусть оно навсегда потеряется на городских улицах, я не желаю кому бы то ни было его найти, и не потому что я жадная, просто я не верю, что подарок от эгоистичного козла может принести кому–то счастье. Так и не выплакав свою боль, не разобрав вещи и не сделав ровным счетом ничего, я засыпаю, свернувшись калачиком на диване, в глубине души надеясь на то, что, когда я проснусь, все наладится. Андрей вновь станет привычным Андреем, никакая жена не существует, и я получу свой кусочек счастья.

Естественно, мое желание не сбывается, а как было бы здорово, если бы проблемы рассасывались сами собой, пока человек спит. Но, мечты–мечты, а реальность давит.

– Алло, – отвечаю на звонок, резко просыпаясь. – Ольга Анатольевна, здравствуйте. Хотите сегодня прийти снять показания счетчиков? Хорошо.

Отключаюсь и в неверии гляжу на экран телефона, я проспала почти до обеда. И хозяйка квартиры, что я снимаю, жаждет прийти в течение часа записать показания счетчиков. Надо вставать. На самом деле Ольга Анатольевна каждый месяц приходит смотреть квартиру, то ли я персонально не вызываю у нее доверия, то ли она так со всеми предпочитает держать руку на пульсе.

Подрываюсь на ноги и чуть не падаю, спотыкаясь о коробки в прихожей. Я их так и не разобрала. Сколько у меня вещей скопилось за год, оказывается. И, главное, зачем?

Присаживаюсь на корточки и открываю первую коробку, Андрей вместе с моими безделушками сложил и рабочую канцелярию, вот и ответ на вопрос, почему всего так много. Я бы порадовалась, кабы не было настолько тошно.

Быстро распихиваю содержимое коробок по полкам, я справилась, можно спокойно ждать Ольгу Анатольевну. Одеться бы нормально, но я не успеваю, в дверь настойчиво звонят и сопровождают все это не менее настойчивым стуком, а далее еще и криком.

– Открывай! Живо! Я знаю, ты там, – произносит совсем не Ольга Анатольевна…

Глава 10

Интересно, как реагируют на подобное люди, которым нечего скрывать, объективно нечего бояться? Думаю, инстинкт самосохранения все равно срабатывает, как на неизвестную угрозу. У меня же в голове уже торопятся выстроиться конкретные версии одна хуже другой.

«Неужели это Евгения? Но как? Вчера вечером обо мне узнал ее отец, а на следующий день она здесь, у меня. Она вообще точно уже прилетела? И зачем ее родителю расстраивать дочурку? Женские разборки решил посмотреть?» – мелькают у меня в голове мысли одна краше другой.

Ничего конкретного, ничего адекватного, ничего логичного. Уж версия по поводу желания посмотреть женские разборки однозначно фантастическая.

– Открывай! Я слышу, как ты дышишь! – тем временем повторяется крик и штурм моей квартиры.

«Что за черт? Это ненормально даже для жены, пришедшей к любовнице мужа, – думаю обеспокоенно. – Может, мне стоит вызвать полицию? Становится по-настоящему страшно».

Пока я стою, кутаюсь в длинный махровый халат, переодеться в домашнюю одежду, пока на лестничной клетке происходит такое, я не рискнула, за входной дверью прибавляется количество действующих лиц.

– Что здесь происходит? Почему вы тарабаните в дверь квартиры? Кто вы такая?! – раздается возмущенный хорошо поставленный голос Ольги Анатольевны.

Она долго работала в школе, умеет заставить других себя слушать.

В первую секунду я радуюсь, что больше не один на один с неадекватной, а в другую осознаю, что Евгения меня сейчас ославит так, что вовек не отмоюсь. Всем будет все равно до того, что на самом деле виноват Андрей, не я. Логика простая – раз была с ним, значит, виновата.

Буквально заставляю себя быстро подойти к двери и открыть ее. С трудностями надо встречаться лицом к лицу. Ох, скорее бы они уже закончились, эти трудности, и вновь началось относительно спокойное существование.

– Здравствуйте! – громко приветствую двух женщин и одного мужчину, мой сосед тоже вышел из квартиры, потревоженный шумом.

Не успеваю поинтересоваться, что здесь происходит, как, предположительно, Евгения восклицает:

– Ты не Катька! А где Катька? – спрашивает девушка. – Куда ты дела Катьку? Признавайся!

И тут до меня доходит, что никакая это не Евгения, я зря переживала. Супруга Андрея с папочкой вроде Игната Борисовича, не может выглядеть так, словно все ночь протирала своей одеждой и волосами полы.

– Нет здесь никакой Катьки, может быть, вы ошиблись квартирой? – вежливо интересуюсь.

Мелькнувшее на секунду подозрение в глазах Ольги Анатольевны мне не нравится. Она привыкла везде видеть подвох, видимо, работа в школе не добавляет доверия ко всем, кто младше нее.

– Нет, – активно качает головой девица, – это точно Катькина квартира, я визуально запомнила дверь, и этаж шестой, это точно, я считала. Два раза между прочим! – девушка тычет пальцем куда-то в потолок.

– Плохо считала, это четвертый этаж, красавица, – усмехается мой сосед.

Ольга Анатольевна наконец–то расслабляется и смотрит на меня без подозрений. А девица переключает свое внимание на соседа.

– О, какой ты хорошенький! Свободен? – спрашивает она, совершенно не стесняясь присутствия посторонних.

– Простите, я пройду, – произносит Ольга Анатольевна, ее высокоорганизованная душа не может вытерпеть разыгрывающееся представление.

– Да идите, женщина, кто вам мешает, – восклицает девица и вновь переключает свое внимание на моего соседа. – Тем более, что у нас тут свой личный разговор, да? – подмигивает ему.

А я едва сдерживаюсь от того, чтобы не засмеяться в голос. Но ради порядка прежде, чем закрыть дверь, все же интересуюсь:

– Вы тут сами справитесь? – глазами показываю на девицу.

– Да, идите, не беспокойтесь, – отвечает уверенно сосед.

И я, успокоенная, запираю дверь. Забавная все–таки ситуация, и хорошо, что это не Евгения. Не по чину таким, как она и ее отец, ходить по съемным квартирам таких, как я. Я зря переживала.

– Хорошо, что ты, Машенька, не такая, – произносит позади меня Ольга Анатольевна. – А почему ты до сих пор в халате? Поздно встала?

– Приболела, – коротко отвечаю и два раза кашляю для порядка.

Не хватало еще, чтобы хозяйка квартиры решила, что я недалеко ушла от пришлой девицы, оставшейся за дверью.

– Вирус сейчас ходит, лечись, – понятливо кивает Ольга Анатольевна и наконец–то приступает к осмотру квартиры.

И этот день мог бы закончиться неплохо, если бы не пришедшее на телефон сообщение от Андрея…

Глава 11

К счастью, после разговора с Ольгой Анатольевной я случайно выключила звук на телефоне и узнаю о содержании послания Иванова лишь на следующее утро.

«Не разочаровывай меня, молчание выгодно нам всем. И не затягивай с походом к врачу», – гласит послание, пропитанное скрытой угрозой. Или у меня разыгралось воображение? Я теперь ставлю Андрея на один уровень с Игнатом Борисовичем?

Вот уж кто точно производит сильное впечатление, и угрожать для этого почти не надо.

– Зачем ты со мной общался целый год, если сейчас настолько переживаешь, что все об этом узнают? – раздраженно вопрошаю, набирая гневный ответ Андрею, но останавливаюсь на половине.

Нельзя. Мне нельзя выражать эмоции, нельзя огрызаться, нельзя справедливо возмущаться.

Я не на том месте и обладаю не тем положением.

Черт. Хочется грязно выругаться, но что за зря потрясать воздух. Я все равно ничего не добьюсь.

Могу уволиться, проявить гордость, сказать, что мне не нужны их подачки в виде новой должности. Это я могу, да. Для этого я обладаю всем имеющимся, никто не может отобрать у меня право проявить гордость и молчаливо послать всех и вся. Но!

Именно что молчаливо. Громогласные заявления мне не по плечу, я не потяну, меня раздавят, как мелкую неразумную букашку, полезшую в песочницу к большим матерым жукам.