Тиша оказался не младенцем, как я думала, а щенком. Как сообщил авторитетно Егор, кавалер-кинг-чарльз-спаниель. Кажется, Егор был очень горд тем, что выучил название породы. Тиша немедленно всех радостно облаял, потом кинулся лизаться, написал прямо в прихожей и застыл, кажется, размышляя, что бы еще такого сделать. Подумав, зашел на второй круг с облизываниями. Я пошла за тряпкой. А когда вернулась в прихожую, поняла, что она, то есть прихожая, больше мне не принадлежит. Там расположилась лежанка Тиши размером с диван, на котором я и сама была бы не прочь прикорнуть, коробка с его игрушками и запас корма примерно на месяц. Даже моя собственная кухня была занята – Тиша, громко чавкая, ужинал кормом из мисок, аккуратно пристроенных в углу.

– Мама не любит, когда чавкают, – заметила дочь.

– Она его быстро перевоспитает, – хмыкнул все же проснувшийся сын. Видимо, собачий лай он счел достаточно интересным поводом для того, чтобы выползти на кухню. – Он еще и ножом и вилкой научится пользоваться. Будет разрезать сухой корм.

– Я думала, Тиша – ребенок, младенец, – заметила я, грозно глядя на Машу.

– Так он и есть ребенок, – удивилась она. – Давайте я буду приходить к вам убирать раз в неделю, пока Света не вернулась. Вы ничего мне не платите. Только заботьтесь о детях и Тише. Еда будет оплачена, не переживайте, это я беру на себя.

Дочь уже тащила Тише в лежанку игрушки и свой любимый плед, собираясь спать с псом. Сын, кажется, решил использовать Тишу в своих физических экспериментах, а Егор с Майей смотрели на меня щенячьими глазами, как в мультиках. Конечно, я кивнула. Только подумала, что чего-то или кого-то не хватает в этом дурдоме. Точно, я забыла посоветоваться с мужем. Как всегда. Он молчал. Ну а я, как всегда, приняла молчание как знак согласия. На том и порешили.

Маша приходила не раз в неделю, а когда хотела и когда могла: заявлялась, скажем, в полседьмого утра, чтобы приготовить всем завтрак и собрать в школу, а меня отправить на пробежку в парк, например. Она решила, что мне это будет полезно. Могла прийти вечером, помочь детям с домашкой. С русским и литературой я справлялась сама, а вот с математикой совсем нет. Маша же, как выяснилось, в школе училась в физико-математическом классе, но не стала поступать в институт.

– Почему? – удивился мой сын, которому Маша быстро объяснила, как решить физическую задачку.

– Влюбилась. Дурой была, – пожала плечами она.

Кажется, в тот момент мой сын решил не влюбляться никогда в жизни. Физику он любил больше. Конечно, на тот момент.

Вечером Маша умудрялась перегладить белье, загрузить стиральную машинку и сделать заготовки на обед – мне оставалось только засунуть все в духовку или пожарить.

Что думал мой муж, глядя на то, что в его квартире появились новые дети, я не уточняла. Но именно его Тиша выбрал хозяином. И именно с ним соглашался гулять. Точнее, будил в шесть утра, тыкая носом в лицо. К счастью, Тиша оказался очень умным псом и быстро разобрался, кому стоит тыкать носом в лицо, а кому нет. Меня он не будил. Знал, что я его запеленаю и уложу спать. А муж вставал и плелся в парк. Потом завтракал вместе с Тишей. Потом они уходили в кабинет – муж работал, а Тиша храпел, уснув после прогулки и еды. Муж тоже иногда засыпал прямо перед ноутбуком.

Когда Тиша вдруг отказался от еды и не захотел выходить на прогулку, я разволновалась. Когда он подошел ко мне и лег у ног, я поняла, что надо его везти в ветеринарку. Ну почему все повторяется? Когда случается что-то серьезное, дети идут ко мне. Тиша тоже как-то догадался, что нужно идти ко мне, хоть я с ним не гуляю. Да, кормлю, но вроде как не настоящая хозяйка. Я люблю животных, очень, но на расстоянии. Я уже накупила кучу щеток, чтобы снимать шерсть с одежды. Смирилась с тем, что в моем доме появилось существо, которое пукает, лает, храпит. Которому нужно без конца мыть лапы, как менять подгузник младенцу. Но представить себя в ветеринарке точно не могла. Видимо, в моей карме что-то пошло не так, раз я сидела между хомяком и лабрадором, а напротив своей очереди ожидали кот и попугай. Попугай кричал «сволочь», кот пытался выблевать собственную шерсть. Хомяк не подавал признаков жизни, лабрадор выпускал газы так, что даже хомяк очнулся от запаха, а попугай вышел на фальцет в своих криках. Кот, наконец, проблевался, но, кажется, после этого и умер. Лабрадор, выпустив последний вонючий залп, возможно, тоже. Оба затихли, только попугай продолжал кричать «сволочь», явно обращаясь ко мне. Хомяк пытался взломать клетку изнутри и устроить побег.

Я сидела и гадала, за что мне все это. Вроде бы не была сволочью, любила детей, старалась быть хорошей матерью и чем заслужила сидение в ветеринарке, даже не со своим питомцем, а с чужим, честно, не знала. Тиша мне нравился, но я себя одергивала – это не мой ребенок, то есть питомец. Я лишь за ним присматриваю. И рано или поздно его придется отдать законным хозяевам, как и детей. Хотя Егора с Майей я уже готова была удочерить и усыновить. Тут я вдруг расплакалась. Видимо, от накопившихся переживаний. Все-таки чужие дети и животные – это другая степень ответственности, а я перфекционистка. У меня все должно быть идеально: еда для детей, их занятия, одежда и так далее. А тут, получается, недоглядела, раз Тиша заболел. Я совсем расклеилась, оплакивая собственное несовершенство. А заодно чувства Светы, которая, скитаясь по монастырям, переживала предательство мужа. Рыдая, я решила, что, когда Света вернется из своего паломничества, помогу ей, если она захочет убить Дениса. Алиби точно обеспечу. Еще мне было бесконечно жалко Майю и Егора, таких чудесных, ласковых, послушных. Им у нас нравилось, но они очень скучали по маме и папе.

Егор хотел позвонить маме, но его телефон был отключен. Благо помог сын, выдав Егору свой походный кнопочный телефон. Тот самый, неубиваемый. Егор тыкал на кнопки и звонил всем, удивляясь, что телефон работает. Егор потащил его в школу и произвел там фурор. Я надеялась, что у сына остались в запасе и другие гаджеты, вроде коробка спичек, открывалки для консервной банки и прочих радостей, незнакомых современному ребенку. Пока Егор на них отвлекался, он мог хотя бы ненадолго забыть, что родители уехали и теперь они с Майей живут у незнакомой тети.

Пока я обо всем этом думала, слезы у меня текли ручьем. Даже Тиша попросился на колени и начал слизывать слезы с моих щек. Я не сопротивлялась. Тут все тоже расплакались и решили пропустить нас без очереди. Я пыталась сказать, что не надо, у нас не срочно и я просто переживаю за детей. Но все решили, что ребенок – это Тиша. Поэтому затолкали меня в кабинет без очереди. Только попугай был не согласен, крикнув мне вслед: «Сволочь!»

– Мамочка так переживает, так расстроилась, – начала сюсюкаться с Тишей девушка-ветеринар. Она годилась мне в дочери, если бы я решилась рожать на первом курсе института.

– Вообще-то я его приемная мамочка, если что. То есть няня, – я пыталась пошутить.

– Мамочка у нас беспокойная, сейчас мы все посмотрим и ее успокоим, – продолжала сюсюкать девушка.

Оказалось, у Тиши было просто плохое настроение, можно сказать, депрессия. Ничего серьезного. Нужно подавать витамины, перевести на другой корм. И обязательно показаться через две недели.

А может, у меня тоже депрессия! У меня вообще-то щитовидка, гормоны, аутоиммунное заболевание, официальный диагноз. Я тоже пью таблетки и витамины. Таблетки стоят сто восемьдесят рублей. А прием у врача-эндокринолога – в два раза дешевле, чем я заплатила ветеринару.

– Тиша, это вообще как? А если мне за тебя не заплатят? – спросила я у пса.

Девушка-ветеринар посоветовала порадовать «своего сыночка» – купить ему новую игрушку или лакомство.

– Тиша, у меня есть сыночек, человеческий детеныш, а ты – пес, и не мой! – закричала я и снова расплакалась. Уже от счастья. С Тишей все было хорошо. Я даже чмокнула его в нос. И не один раз.

– Расскажешь кому-нибудь, что я с тобой целовалась, не видать тебе лакомства, – предупредила я Тишу.

Все кончилось тем, что моя дочь, скооперировавшись с Майей, потратила деньги – подарки от зубных фей – на новые игрушки для Тиши. Сын из собственных сбережений добавил на лакомства, которые стоили дороже, чем хорошее вино. Господи, лучше бы он мне цветы на день рождения так выбирал и заказывал, как какие-то куриные палочки, говяжьи легкие и паштеты для чужого пса! Но мама – не собака, она простит и поймет. А Тиша оказался неблагодарным – после ветеринарки ко мне ни разу не подошел, хотя именно я держала его за лапу, когда у него брали кровь на анализ. Он облизывался с детьми, со всеми по очереди. И лежал, совершенно счастливый, на коленях у моего мужа, пока тот чесал его брюхо.

Все было хорошо. Даже муж был счастлив. Он явно вошел во вкус утренних прогулок и сбросил несколько килограммов, чем страшно гордился. Я вставала рано, чтобы приготовить завтрак, заплести Майю и отвести в детский сад. После этого муж утаскивал меня и Тишу в парк, заставляя пройти «хотя бы пять километров». Потом я варила суп в пятилитровой кастрюле, жарила котлеты и делала пюре. Сын с дочерью перестали требовать разной еды, видимо, почувствовав, что я могу огреть половником по голове, и стали всеядными. Маша приходила, помогала с хозяйством. Когда она появлялась утром, я была ей особенно благодарна – меня никто не гнал на прогулку в парк. Муж вытаскивал Тишу, который перестал подскакивать в шесть утра и вроде бы стал совой, а не жаворонком, сопротивлялся, но в конце концов сдавался. Супруг решил не останавливаться на пяти километрах и хотел довести утреннюю прогулку до десяти. Тиша был в шоке. Теперь он забирался в кровать и прятался под моим боком. У меня не было сил его прогонять. Да и желания тоже – я понимала его чувства.

– Как там Света? – спросила я в очередной из дней у Маши.

– Живет при монастыре. Определяется. Передавала вам благодарности, что присматриваете за детьми, – ответила она.

– А Денис, то есть отец? – уточнила я.

– Тоже, видимо, определяется. Но деньги на детей перечислил. Сейчас вам отправлю. – Маша перевела мне весьма внушительную сумму.

– Он же не станет забирать у Светы детей?

– Нет, конечно. Зачем они ему? – удивилась Маша. – Надо просто потерпеть. Сейчас Света разуверится в высшей силе и вернется к реальности.

– А если не разуверится?

– Точно разуверится. Она нормальная, в смысле – монастырь – точно не для нее. Просто не знала, куда еще сбежать, – пожала плечами домработница.

Так и произошло. Света вернулась, подала на развод. Денис не стал делить имущество и обещал обеспечивать детей всем необходимым. Мы иногда сталкивались в лифте, магазине или у подъезда. Я спрашивала про детей, Света отвечала, что все хорошо. Майю с Егором я тоже иногда видела. Они, казалось, спокойно пережили развод родителей. Тиша из щенка превратился в серьезного пса. Облаивал всех, кто приближался к хозяйке или детям. Правда на меня не лаял. И на моего мужа тоже. Даже вилял хвостом и смотрел вроде как с нежностью. Я решила, что это высшая собачья благодарность. Дети поначалу скучали по тому времени и Тише, но быстро отвлеклись – школа, тренировки, друзья. Муж по привычке продолжал ходить по парку, но уже не каждый день, как с Тишей. И не по десять километров, как собирался. Мы прожили вместе с чужими детьми и собакой всего две недели, а казалось, несколько лет. Мне не хватало шумного дома, в котором без конца что-то происходит. И ни за что бы никому не призналась, что скучаю по храпу Тиши, когда он заваливался в кровать мне под бок, и редким мгновениям, когда он позволял себя потискать.

Я позвонила Маше узнать, когда она сможет к нам прийти. Маша ответила, что уезжает. Навсегда. Здесь ее больше ничто не держит. Со Светой и детьми все хорошо. Сын Маши женился, и они переехали в другую страну. Маше больше не требовались съемная квартира в столице и стабильная работа. Тем более что ее друг – они познакомились на сайте знакомств – позвал ее в Мексику или на Кубу, она не очень поняла. Какая разница, в самом деле?