Беспрестанно разговаривая, он проводил нас в огромный цех с ваннами и чанами, наполненными молочной сывороткой и плавающими в ней сырными головками.

Он постоянно бубнил какую-то малопонятную информацию о технологическом процессе, периодически вставляя грубоватые комментарии о нехватке финансирования предприятия.

Вполуха слушая его, в какой-то момент я поскользнулась на скользком полу и полетела вперёд. Благо Максим успел подхватить меня, прежде чем я позорно растянулась на глянцевой плитке.

– Осторожнее, принцесса, – выдохнул он мне прямо в ухо, притянув вплотную к себе. – Признайся, своим падением ты специально привлекла моё внимание.

Его заявление выглядело смехотворным.

– Ха-ха-ха. Очень смешно. Теперь немедленно отпусти меня, – прошипела я, высвобождаясь из его объятий. – И не зови меня принцессой!

– Я подумаю над этим, – произнёс Макс, и в его голосе не было ни капли серьёзности.

Под тяжёлым взглядом нашего проводника мы продолжили инспекцию сыроварни.

На дегустации сыров отношения между мной и Воронцовым снова накалились. Подошла очередь пробовать новую линейку сыра с плесенью.

Максим бросил на меня вызывающий взгляд и заявил:

– Давай, Василиса, не упрямься, ты обязана его попробовать. Разве мы не за этим сюда приехали?

– Тебе надо, ты и пробуй.

– Я уже съел свой кусочек, очередь за тобой. Ты ведь не хочешь обидеть всех тех людей, которые трудились над созданием этого сыра?

Паршивец знал, на что давить.

С его подачи я почувствовала себя капризной… принцессой!

Сохранив каменное лицо, через силу проглотила кусочек мерзко пахнущего сыра, вставшего комом в горле.

– Ну как? Вам понравилось? – спросил наш провожатый.

– Очень. – Я едва не отрыгнула съеденный сыр.

Не в силах продолжать беседу, я закашлялась, еле сдерживая рвотный позыв.

Максим заботливо протянул мне стакан с кристально чистой водой.

– Попей, тебе полегчает.

– Я тебе это припомню, – процедила я, забирая у него стакан, и залпом осушила его.

Наш провожатый, как назло, ходил возле меня и цокал языком.

– Надо же, не справилась с простеньким деликатесом. Какая нежная молодёжь пошла.

– И не говорите, – поддакнул ему Воронцов.

Бросив на него полный негодования взгляд, я прошла к следующей стойке сыров.

Остаток визита я умышленно держала Воронцова на расстоянии. Мысленно ругала себя за то, что повелась на его провокацию.

Изначально не стоило пробовать сомнительное на вид угощение. Неудивительно, что едва мы покинули сыроварню, как я с облегчением вздохнула.

Воздух снаружи показался удивительно свежим после душного цеха, пропитанного запахами кислого молока и сыра. Избавившись от нелепого балахона и чепчика, я почувствовала себя сразу намного лучше.

Максим как ни в чём не бывало направился к машине.

Его невозмутимость после всего произошедшего меня просто поразила.

Извинился бы, что ли, за своё дурацкое мальчишеское поведение.

Куда ты там.

Ему всё было нипочём.

– Итак, принцесса, готова ехать обратно? – спросил он с явной иронией в голосе, открывая дверь автомобиля.

– Я, кажется, просила не называть меня так. – Задрав высоко голову, я прошла мимо него и забралась в салон.

– А я, кажется, говорил, что подумаю над этим, – ухмыльнулся Воронцов, садясь за руль.

Он завёл двигатель, и мы покинули территорию сыроварни.

Всю обратную дорогу я умышленно пялилась в окно, сосредоточившись на проносящихся за окном пейзажах.

В общем, старалась держаться от него как можно дальше, что в тесном салоне сделать было очень непросто.

Всякий раз, когда автомобиль преодолевал поворот и наезжал на неровность, меня слегка подбрасывало, и я невольно касалась его руки, лежащей на коробке передач.

Максим делал вид, что не замечает моих трудностей.

Он спокойно вёл машину, время от времени бросая на меня задумчивые взгляды. Тогда как я не могла найти себе места, то и дело ёрзая на сиденье, дабы придать себе независимый вид.

– С тобой всё в порядке, Василиса? – спросил он наконец, соизволив заговорить со мной.

– В полном, – отозвалась я и снова отвернулась к окну. – Просто не терпится избавиться от твоего общества.

– Неужели? Мне казалось, ты наслаждаешься моей компанией, – поддел он меня.

Я хмыкнула и промолчала.

Какой толк спорить с этим невыносимым человеком?

Когда мы подъехали к конторе, где заседал отец, я едва не выпрыгнула на ходу из машины.

Здание представляло собой старый двухэтажный кирпичный дом с потрескавшейся штукатуркой и облупившейся краской на окнах. Притом, несмотря на непрезентабельный вид, дом со своими ухоженными палисадниками и аккуратно подстриженным газоном излучал некий уют.

Перед зданием царила необычная суматоха.

Несколько тракторов с работающими двигателями стояли прямо на площадке перед конторой. Возле них толпились мужики в рабочей одежде, что-то оживлённо обсуждая.

Я нахмурилась, пытаясь понять, что происходит.

Из открытого окна конторы донёсся громкий мужской голос:

– Степаныч, как ты позволил дочери уехать с этим столичным прохвостом?!

Я вздрогнула, узнав голос Женька – местного ухажёра, который уже давно пытался добиться моего расположения. Он считал нашу свадьбу делом решённым, хотя я никогда ничего ему не обещала.

– О нет, – простонала я. – Только не это.

Максим вопросительно приподнял брови.

– Проблемы?

– Не то слово, – закусила нижнюю губу. – Нам лучше уйти.

Из распахнутого окна раздался новый крик недожениха:

– Хватит меня успокаивать, Степаныч! Увижу твоего городского хлыща – лично подпорчу его смазливую рожу и прослежу, чтобы он больше ни на шаг не приближался к Василисе!

Невольно вздрогнув от его грозного тона, я поняла, что ситуация накалилась до предела.

– Нам лучше поторопиться с отъездом. – Взяв Макса за руку, я потянула его к припаркованному внедорожнику.

Во взгляде Воронцова промелькнуло хищное любопытство.

Он и не подумал уходить.

Наоборот, лёгкой небрежной походкой пошёл к конторе.

Мне пришлось идти за ним.

Толкнув дверь, мы вошли в переполненный кабинет. Толпа мужиков как по команде расступилась, пропуская нас вперёд.

Женёк, увидев меня рядом с Максимом, чуть не заработал сердечный приступ от ярости.

Как только мы переступили порог конторы, он ураганом налетел на меня. Его лицо от гнева покрылось красными пятнами.

– Васька! Зачем ты с ним на машине разъезжаешь? Покататься захотелось? Сказала бы мне, я бы тебя на тракторе после работы покатал!

Он схватил меня за руку, пытаясь оттащить от Воронцова.

– Отпусти! Ты что себе позволяешь? – воскликнула я, безуспешно вырываясь из его цепких лап.

– Ты моя невеста и должна вести себя прилично!

– Ещё чего! Ты, случаем, ничего не перепутал? Какая я тебе невеста? Когда это я успела согласиться связать свою жизнь с непроходимым ревнивцем?

– Как это когда? – возмутился Женёк. – Я просил твоей руки у Степаныча, и он дал добро. Ты должна исполнять его волю, он как-никак твой отец!

– Чего?! – Я не могла поверить своим ушам. – Не спросив меня, отец согласился на нашу свадьбу? Не верю.

– Подтверди, Степаныч, – отпустив меня, повернулся к нему мой женишок.

Отец нервно кашлянул и сказал:

– Я хотел как лучше, дочка. Женёк отличный парень, трудолюбивый, на руках будет тебя носить.

– Коли он тебе настолько сильно нравится, усынови его. Я пас. Замуж за него не пойду!

Женёк сильнее побагровел.

– Как это не пойду? Такого уговора не было!

– Теперь есть, – сердито ответила я, потеряв последние крохи терпения.

– Всё понятно с тобой! В городского хлыща влюбилась? – Женишок кивнул в сторону Максима, который всё это время молча наблюдал за происходящим.

И тут меня осенило.

Возможно, это было глупо и импульсивно, но в тот момент мне показалось, что подвернулся отличный способ отвязаться от назойливого ухажёра и Воронцову отомстить.

– Этот хлыщ, как ты выразился, – мой новый жених, – выпалила я, хватая Максима под руку.

Надо отдать ему должное: он не отшатнулся и не сбежал. С невозмутимым выражением лица он остался стоять рядом.

В комнате повисла гробовая тишина.

Женёк переводил ошалелый взгляд с меня на Воронцова и обратно, не веря своим ушам.

Затем его лицо исказила гримаса дикой злости.

– Ах ты! – прорычал он, сжимая кулаки. – Я ему сейчас покажу, кто здесь настоящий жених!

Закатав рукава грязной рубахи, он рванулся к Максиму с явным намерением ударить его.

Я испуганно вскрикнула и спряталась за спину Воронцова.

Тот, к моему удивлению, остался совершенно спокойным.

– Послушай, Женёк, давай ты для начала успокоишься, и мы потом с тобой поговорим? – не повышая голоса, произнёс он.

Женёк не стал его слушать.

– Иди в баню со своими разговорами! Давай выйдем и поговорим по-мужски! – гневно выкрикнул он и бросился к выходу, чуть не сбив меня с ног по пути.

Отец попытался вмешаться:

– Жека, успокойся! – После того как ответа не последовало, он обратился к Воронцову: – Максим, останься здесь, я сам с ним погов…

Не слушая его, Воронцов неспешно вышел в коридор.

Его лицо было серьёзным и мрачным, но в то же время удивительно спокойным.

– Папа, что я наделала? – простонала я, выбегая на улицу.

Мужики, стоявшие у тракторов, подошли ближе, создавая полукруг возле парней.

Убедившись, что я всё вижу, Женёк, не теряя времени, с кулаками бросился на Максима, который, видимо, ожидая подвоха, ловко перехватил его руку. Искусно сделав ему подсечку, Максим опрокинул ревнивца навзничь в пыль.

– Каков гад! – взревел Женёк, пытаясь подняться.

Со всех сторон послышались возмущённые крики приятелей, готовых вступиться за него.

– Стойте, ребята! – крикнул он им. – Я сам! Не вмешивайтесь! У нас разборки один на один.

Женёк, конечно, горячий парень, и отваги ему не занимать. Плюс он, как любой деревенский мужик, старается не пятнать свою репутацию.

В деревне у людей память длинная, раз оступишься – и даже правнукам будут припоминать.

Поэтому неудивительно, что мужики не стали лезть в их с Воронцовым разборки.

Максим ослабил хватку и отпустил Женька. Он тотчас вскочил на ноги и, разъярённый, снова бросился в атаку.

Завязалась настоящая драка.

Я в ужасе наблюдала, как парни обменивались ударами, поднимая клубы пыли.

Катался по земле в основном мой недожених.

Вскоре всем стало очевидно, что Воронцов явно сильнее и опытнее своего соперника. Его движения были чёткими, выверенными, в то время как Женёк действовал импульсивно, хаотично размахивая кулаками.

В какой-то момент Макс провёл хитрый приём, и его противник оказался лежащим на земле. Тяжело дыша, Женёк схватился за руку.

– Хватит! – крикнул отец, стремительно приближаясь к дерущимся парням. – Прекратите немедленно!

Максим тут же отступил. Протеже отца с трудом поднялся на ноги. Его лицо покрывали мелкие ссадины, и он старался не двигать рукой.

Видимо, заработал вывих.

– Это ещё не конец, – прохрипел Женёк, глядя на Воронцова с ненавистью.

Максим ответил ему холодным взглядом.

– Хватит хорохориться! – прикрикнул на забияку отец. – Пошли в медпункт. Пусть медичка осмотрит тебя.

Поддерживая своего несостоявшегося зятя за спину, отец повёл его в сторону приземистого домика. Прежде чем уйти, отец обернулся и посмотрел на Максима.

– Тебе лучше не находиться здесь.

Не говоря ни слова, Воронцов направился к машине. Чувствуя за собой вину, я побежала за ним. Застала его уверенно заводящим машину.

Выглядел он мрачно, в глазах горел какой-то странный огонь.

Покинув салон, он взял меня за руку и усадил на соседнее, пассажирское, сиденье.