– По просьбе властей Цзиньланя мастера из монастыря Чжаохуа установили барьер, охватывающий всё пространство над городом, – пояснил Му Цинфан, – так что ни бессмертные на летающих мечах, ни иные создания, наделённые духовной или демонической силой, не способны проникнуть сквозь него, а кто попытается – лишь пролетит мимо.

Шэнь Цинцю уже убедился в мастерстве монастыря Чжаохуа во время собрания Союза бессмертных, где задачей монахов было создание и поддержание запирающего ущелье Цзюэди барьера. Если бы они заняли второе место в этой номинации, на первое уже никто не осмелился бы претендовать, так что больше Шэнь Цинцю ни о чём не спрашивал.

Однако, если в город нельзя проникнуть через главные ворота или по воздуху, стало быть, должен существовать другой путь. Подтверждая его догадку, Му Цинфан, которого на этот счёт подробно проинструктировал сам Юэ Цинъюань, повёл спутников прямиком в лес. Под сенью деревьев раздавалось журчание воды, исходящее из низкого входа в пещеру.

Му Цинфан жестом подозвал спутников:

– Здесь протекает подземная река, ведущая прямиком в город.

– По этому пути бежал тот торговец оружием? – догадался Шэнь Цинцю.

Му Цинфан кивнул:

– Некоторые торговцы, проворачивающие теневые сделки, использовали эту пещеру для подпольной переправки товаров и в качестве места встречи. Об этом пути мало кто знает, но тот оружейник, водя дружбу с монахами Чжаохуа, поведал им кое-какие свои тайны.

Сплошь заросший ползучими растениями вход в пещеру был мужчинам всего по грудь высотой, так что им пришлось согнуться в три погибели. Пройдя так какое-то время, они наконец почувствовали, что свод пещеры приподнимается. Слабое журчание превратилось в отчётливый шум воды, и вот их глазам предстала подземная река. У берега покачивалось несколько пришвартованных там утлых лодчонок.

Шэнь Цинцю выбрал ту, что сохранилась немного лучше прочих – по крайней мере, она не протекала, – и щелчком пальцев зажёг висящий на носу фонарь. Осмотрев лодку, они обнаружили там только шест. Шэнь Цинцю приглашающим жестом указал на него Лю Цингэ:

– Нам придётся идти против течения, так что, если мы хотим добраться до города, править непременно должен сильнейший из нас. Шиди соизволит?..

Лицо Лю Цингэ помрачнело, однако он без возражений взялся за тонкий шест и со всем усердием принялся за дело. С каждым его толчком лодка совершала мощный рывок вперёд, при этом фонарь на носу раскачивался и скрипел.

Шэнь Цинцю заботливо усадил Му Цинфана рядом с собой и скользнул взглядом по блестящей за бортом лодки воде. Ему на глаза даже попалось несколько весело резвящихся рыбок.

– До чего же чистая вода, – рассеянно заметил он.

Едва отзвучали эти слова, как вслед за рыбками проплыло кое-что покрупнее.

А именно плывущий лицом вниз труп.

Шэнь Цинцю в испуге вскинулся.

Труп, вашу ж, вашу ж, вашу ж мать!

«Стоило мне сказать “какая чистая вода”, и вот тебе болтающийся в ней мертвяк! Зачем же раз за разом отвешивать мне оплеухи?!»

Лю Цингэ подцепил труп шестом и перевернул его. Оказалось, что это скелет – из-за того, что он плыл лицом вниз и был с ног до головы завёрнут в чёрную ткань, они обнаружили это лишь сейчас.

– Шиди Му, – спросил у лекаря Шэнь Цинцю, – известны ли тебе такие разновидности чумы, которые способны мгновенно обратить тело человека в скелет?

– Никогда не слышал ни о чём подобном, – покачал головой Му Цинфан.

Поскольку они следовали против течения, стоило прекратить править лодкой, как их отнесло назад. Вновь подняв шест, Лю Цингэ сказал спутникам:

– Там впереди есть ещё.

И точно – вскоре мимо непрерывной чередой проплыло с полдюжины трупов. Как и первый, все они были закутаны в чёрное.

Уйдя в размышления, Шэнь Цинцю вернулся к реальности, лишь когда Лю Цингэ внезапно упёрся тонким бамбуковым шестом в стену пещеры, моментально остановив лодку. Решив, что что-то случилось, Шэнь Цинцю вскочил с места.

– Кто там?

Из темноты доносился звук учащённого дыхания. Свет от фонаря на носу лодки смутно обрисовал очертания человеческой фигуры, затем раздался звонкий мальчишеский голос:

– Кто вы такие? Почему тайком пробираетесь по подземной реке?

– Это мне следует задавать тебе подобные вопросы, – парировал Шэнь Цинцю.

Даже стоя на корме утлой лодчонки, он производил впечатление величия и утончённости. Его одеяния цвета цин, струящиеся чёрные волосы, висящий на поясе длинный меч, а также исполненные сдержанности и невозмутимости движения создавали безупречный образ бессмертного мастера. Что и говорить, Шэнь Цинцю в совершенстве отработал собственный метод пускания пыли в глаза. Не подозревая, что имеет дело с прожжённым притворщиком, подросток и впрямь остолбенел от удивления.

– Уходите! Город закрыт! – выкрикнул он, когда к нему вернулось самообладание.

– И кто же, по-твоему, нас остановит? – хмыкнул Лю Цингэ.

– В городе чума, – заявил паренёк. – Если не желаете умереть, проваливайте!

– Братец, мы приехали сюда именно по этому вопросу… – приветливо заговорил с ним Му Цинфан.

Видя, что они не собираются отступать, мальчик сердито бросил:

– Вы что, человеческого языка не понимаете? Живо убирайтесь! А иначе не вините меня потом в неучтивом обращении! – Едва отзвучали его слова, как из темноты прямо на них устремился наконечник копья, варварская свирепость его натиска могла устрашить кого угодно. Однако Лю Цингэ лишь холодно усмехнулся, отнимая шест от стены. Один взмах – и его противник полетел в воду. Глядя, как он барахтается в реке, изрыгая проклятия, Шэнь Цинцю поинтересовался:

– Как думаете, нам стоит его вытащить?

– Похоже, он полон сил и энергии, – отозвался Лю Цингэ. – Так что сам выберется, а нам пора в город. – Взявшись за шест, он возобновил движение.

Лодчонка контрабандистов без труда летела по тёмной глади реки в непроглядной тьме пещеры, пока наконец не вынырнула на свет в заросшем озерце. Вокруг не было ни души. Трое мужчин направились к центру города. Какое-то время спустя позади послышался топот.

Вымокший с ног до головы, будто ощипанный цыплёнок в супе, давешний мальчик из пещеры мчался за ними во весь опор, вне себя от ярости выкрикивая:

– Я же велел вам держаться отсюда подальше! Какой от вас тут прок? Уже многие заявлялись сюда, уверяя, что совладают с чумой, – буддисты, бычьи носы^[2], какие-то типы из дворца Хуа чего-то там, – и ни один не смог уйти! Вам что, жизнь не мила?!

Похоже, он и впрямь поджидал их в пещере с самыми добрыми намерениями.

– Но ведь мы уже вошли в город, не так ли? Так как нам теперь следует поступить? – обратился к нему Шэнь Цинцю.

– Что значит – как? – заявил мальчик. – Ступайте за мной вместо того, чтобы слоняться тут без толку! Я отведу вас к старшему монаху.

Возражений не последовало – в конце концов, никто из них не знал города, так что и впрямь лучше всего будет заручиться помощью кого-то из местных, чем попусту терять время, блуждая по округе. Склонив голову, Шэнь Цинцю поинтересовался:

– Как тебя зовут, братец?

– Моё имя – Ян Исюань, я – сын владельца оружейной лавки «Цзиньцзы», – ответил он, горделиво выпятив грудь.

Выходит, он был сыном того самого торговца, который не пожалел жизни, чтобы сообщить о беде в монастырь Чжаохуа и попросить о помощи.

Наблюдая, как Шэнь Цинцю меряет подростка оценивающим взглядом, Лю Цингэ не выдержал:

– Что ты на него уставился?

– Этот парень способен выдержать несколько твоих ударов, и у него добрый нрав, – ответил Шэнь Цинцю. – И то, и другое не так уж часто встретишь – возможно, из него выйдет толк.

– Выйдет или не выйдет – я не беру учеников, – отрубил Лю Цингэ. – Слишком хлопотно.

По мере того, как они приближались к центру Цзиньланя, количество встреченных ими прохожих постепенно увеличивалось, однако оживлённым этот город можно было назвать лишь в сравнении с совершенно пустынными улицами, по которым они только что прошли. На глаза им попались не более трёх-четырёх человек, да и те, с головы до ног закутанные в чёрное, зловещими тенями проносились мимо, словно птицы, вспугнутые звоном тетивы, или рыбы, едва избежавшие сети.

Ян Исюань привёл их к оружейной лавке «Цзиньцзы», которая располагалась на самой широкой улице, занимая целых четыре соединённых между собой торговых зала. Помимо этого, там имелись внутренние дворы, большой зал для приёмов и подвал.

Там и обнаружился великий мастер Учэнь – он лежал в кровати, до пояса накрытый одеялом. При виде подкрепления с хребта Цанцюн он тут же поприветствовал их: «Амита-фо^[3]!»

– Великий мастер, – начал Шэнь Цинцю, – ситуация столь безотлагательна, что мы не будем тратить время на формальности. Что за эпидемия свирепствует в Цзиньлане? Почему великий мастер не только не вернулся, но даже весточки не отправил? И почему здесь все как один кутаются в чёрное?

– На все вопросы бессмертного мастера Шэня существует один-единственный ответ, – выдавил горькую улыбку Учэнь.

С этими словами он откинул одеяло, и Шэнь Цинцю замер от ужаса.

Его глазам открылись лишь бёдра монаха – ниже колен ничего не было. Там, где должны находиться икры, зияла пустота.

– Кто сотворил такое? – ледяным голосом процедил Лю Цингэ.

– Никто, – покачал головой Учэнь.

– Раз так, – озадаченно переспросил Шэнь Цинцю, – то что же, выходит, ваши ноги испарились сами по себе?

К его пущему изумлению, Учэнь кивнул:

– Так и есть. Сами по себе.

Его бёдра до колен скрывала всё та же чёрная ткань. Протянув руку, Учэнь с трудом принялся её разматывать, и Му Цинфан тут же поспешил помочь ему.

– Вам может открыться слегка неприглядное зрелище, – предупредил их Учэнь.

Сняв ткань слой за слоем, они обнажили то, что осталось от ног мастера. При виде этого у Шэнь Цинцю перехватило дыхание.

И это вы именуете «слегка неприглядным», великий мастер?

Его бёдра нынче представляли собой сплошную язву, кожа разложилась, плоть обратилась в ком гниющего заживо мяса. Едва был снят последний слой ткани, как по воздуху разнеслись миазмы нестерпимого зловония.

– Это и есть чума Цзиньланя? – выдавил Шэнь Цинцю.

– Верно, – подтвердил Учэнь. – На начальной стадии болезни на коже появляется красная сыпь. Эта стадия длится от трёх до пяти дней, самое долгое – до полумесяца. Затем пятна распространяются по телу и начинают гноиться. Спустя месяц язвы доходят до кости. Чтобы замедлить этот процесс, необходимо оборачивать тело чёрной тканью и как можно меньше подвергаться воздействию света и открытого воздуха.

Неудивительно, что жители этого города напоминали флэшмоб чёрных мумий.

– Раз процесс развивается в течение месяца, – заметил Шэнь Цинцю, – то как вышло, что плоть господина Яна, который принёс известие о чуме в монастырь Чжаохуа, испарилась буквально за пару мгновений?

Лицо Учэня горестно исказилось:

– Этот старый монах вынужден признаться: он слишком поздно выяснил, что заразившиеся могут протянуть до месяца, лишь если не покидают пределов Цзиньланя, но, как только они удаляются от города на некоторое расстояние, течение болезни тут же стремительно ускоряется. Когда двое моих шиди безрассудно попытались покинуть город, чтобы вернуться в монастырь, они погибли, едва выйдя за стены.

Ничего удивительного, что никто не может ни войти, ни выйти из этого города!

– Откуда взялась эта болезнь? – вмешался Лю Цингэ. – И как она передаётся?

– Увы, проведя в Цзиньлане немало времени, этот старый монах так и не сумел ничего по существу разузнать об этой болезни, – вздохнул Учэнь. – Мы не ведаем ни как зарождается эта чума, ни каким образом она распространяется. Мы даже не знаем, заразна ли она.

– Что вы имеете в виду? – потрясённо воззрился на него Му Цинфан.

У Шэнь Цинцю зародилось одно подозрение, которое он не преминул высказать: