– Он немного занят. Сегодня я за него, – сказал Люрор и сделал шаг навстречу очаровательной женщине.

Мария-Антуанетта славилась восхитительной кожей, тонкой талией и дивными высокими причёсками. Многие мужчины при дворе замечали, что их сердца бьются учащённо рядом с этой прелестницей, но Люрор отдавал предпочтение не ангельской внешности женщин, а харизме и интеллекту, поэтому его сердце в данном случае не учащало свой ритм. Дофина по-своему истолковала его высказывание «Я за него».

Её охватил цепенящий ужас, смешанный с неожиданно приятным волнением в крови, из-за чего она не могла произнести ни слова, не говоря уже о том, чтобы позвать стражу. Казалось, ноги вросли в землю, не желая слушаться, а по голове словно били кувалдой – так стучала кровь в висках! Заметив, что таинственный незнакомец приближается к ней, Мария-Антуанетта и вовсе упала без чувств.

– Поздравляю: ты сразил женщину наповал всего лишь за первые тридцать секунд общения! – с иронией констатировал Нуар Тун-Тун, материализуясь рядом. – Это рекорд!

– Её обморок очень кстати, – заметил Люрор де Куку. – Мне нужны все её воспоминания о Базиле. Сейчас их будет проще забрать и скорректировать всё остальное.

– Будет исполнено! – кивнул старьёвщик и снова проделал ритуал изъятия: сняв с нежной шеи дофины изящное колье, он на мгновение окунул его в тёмную глубину своей необъятной шляпы, а затем отдал напарнику.

Это было незаконно, ведь старьёвщики не имели права забирать воспоминания у живых. Но когда в стране назревают беспорядки, кому какое дело до законов? Одного прикосновения к ожерелью было достаточно, чтобы понять, для чего Базиль записался в маркизы и посещал тайные встречи знати, более того, этих сведений вполне хватило бы для того, чтобы оборотня навечно заточили в казематы Замка Консьержи, или, как его ещё называли, Дворца Правосудия, под которым находился вход в многоярусные темницы Потустороннего Парижа, где коротали дни и ночи узники Пыточного Следствия. Люрор де Куку вспомнил о Клодине де Нозиф и усмехнулся. Всё шло по плану, не считая досадного просчёта в виде украденного портрета.

Возвращаться пришлось дольше обычного: Женади Мертие, претерпев чары проклятия оборотня, с трудом управлял своим новым телом, то и дело шарахаясь из стороны в сторону: одно дело быть страшным и опасным, как крокодил, и совсем другое – стать им по-настоящему. Мозг отказывался верить в случившееся, инстинкты животного захлёстывали сознание дикими желаниями, а шею сжимал жёсткий ошейник – что может быть хуже?

– Я назвал его Геннадас – это перевод имени Женади на латынь, – сказал Люрор своему напарнику.

– Терпеть не могу пресмыкающихся! – проворчал старьёвщик, недовольно взглянув на оборотня.

– Надеюсь, Клодина тоже, – улыбнулся Люрор и замедлил ход.

Они остановились прямо под окнами «Отеля де Санс», и первый советник слегка приподнял шляпу, застыв на мгновение в лёгком галантном поклоне, адресованном прекрасной стервозно-инфернальной даме, грустившей у окна на втором этаже. Через мгновение прямо на голову Люрору обрушилось что-то квадратное, оказавшееся при ближайшем рассмотрении его камерным портретом, которым Клодина в приступе досады запустила в своего бывшего.

– По-моему, в вашей прежней пассии умер гениальный художник, – сказал Нуар Тун-Тун, пока Люрор как признанный ценитель прекрасного молча любовался холстом, на котором к его портрету были пририсованы алой помадой живописные клыки, усы и рога, а на месте глаз красовались проколы, сделанные ударом кинжала.

Провокация удалась. Теперь можно было переходить к самому главному.

– Забери мои воспоминания, – сказал Люрор, обращаясь к старьёвщику, когда они остановились в небольшом пустынном парке неподалеку от их временного пристанища в Мире Живых. – Но так, чтобы вернуть их мне в нужный момент.

– Что именно ты желаешь изъять? – спросил Нуар Тун-Тун.

– Всё, что касается Базиля и наших с тобой махинаций, – пояснил Люрор и, сняв с пальца массивный перстень, протянул старьёвщику.

– Хорошо, – одними губами улыбнулся Нуар Тун-Тун и бросил перстень в бездонность своей шляпы.

Люрор собирался войти в дом, когда к нему отовсюду стали стекаться тёмные длинные тени. Рядом с ним они сгущались, превращаясь в фигуры без лиц, одетые в чёрные фраки и высокие цилиндры. Это были посланники Хозяина Потустороннего Парижа.

– Ле Гран Фушюз призывает вас к себе, господин первый советник! – произнесли они, прикасаясь к его сознанию собственной пустотой. – Возвращайтесь немедленно!

Люрору де Куку оставалось только исполнить этот приказ.

***

Базиль, ставший невольным свидетелем сцены забрасывания предметами искусства надменного некроманта с крокодилом на поводке, наблюдал за этим, притаившись в подворотне. Перевоплотившись в кота, он караулил в засаде всю ночь, надеясь хоть одним глазком увидеть лицо дамы, взволновавшей его настолько, что он забыл о светских вечеринках, повстанцах и ужине. И вот его усилия увенчались успехом! Незнакомка выглянула в окно.

Сейчас она казалась принцессой, вдохновлявшей на подвиги своего верного рыцаря, и хотя Базиль не был рыцарем, его всегда тянуло на подвиги, а в этот раз особенно, и надо отметить, что в данном случае в этом определённо было что-то героическое, ведь обычно рыцари побеждали опасных и могущественных драконов и женились на кротких и нежных принцессах, но тут «принцесса» с лёгкостью могла дать фору любому дракону.

Затаив дыхание, Базиль скользил взглядам по точёному овалу её бледного совершенного лица, с которого можно было бы писать иконы, чтобы молиться только ей, вознося хвалу восхитительным чёрным глазам, чувственным алым губам, чёрным волосам, в живописном беспорядке рассыпавшимся по плечам… А что там такое на её платье со стороны сердца?! Неужели она прикрепила туда его букетик из васильков?!

Правда, васильки уже превратились в сухоцветы (так влияла на них магия Противоположности Жизни, проводником силы которой были все некроманты), но это не меняло сути: его подарок пришёлся этой даме по душе. Так кто же она? Базилю не приходилось бывать в изысканном и закрытом для чужих обществе некромантов, поэтому он плохо знал женщин из их круга. Оборотень уже собирался предпринять отчаянный вояж по отвесной стене с последующим проникновением в будуар, а если повезёт, то и в альков, но его удержало знакомое приятное прикосновение.

– Базильчик, вот ты где! Я тебя ищу по всему Парижу, с ног сбилась! – сказала Мари Туше, являя свой светлый призрачный образ рядом с ним.

– Что у нас в списке неотложных дел? – спросил Базиль, взглянув на свою напарницу с плохо скрываемой досадой.

– Шарман созывает всех на сходку, – шепнула Мари ему в мохнатое ухо. – И нам пора переправить добытые ценности.

– Не сейчас! – проворчал оборотень. – Чуть позже! Я занят, у меня важное дело!

– Нет! Именно сейчас! – настаивала Мари. – Он прислал хомяка! Это знак!

Базиль вздохнул и послушно потрусил за призрачной девушкой. Все знали: если главарь повстанцев послал хомяка – это знак того, что адресата могут скоро «схомячить» некроманты, а в случае с Базилем это был ещё и намёк на добытые запасы. У поворота на другую улицу серый кот остановился, чтобы ещё раз бросить взгляд на «Отель де Санс» в надежде снова увидеть даму в окне, но вместо этого оборотень заметил множество тёмных и длинных теней, стекавшихся к входу. Похоже, он и Мари вовремя покинули это место, потому что встречи со слугами Хозяина Потустороннего мира, не входили в их планы. Судьба разлучала его с прекрасной дамой, но Базиль поклялся, что обязательно найдёт Её Тёмное Совершенство.

В аптеке было людно, а месье Гассикур занимался обслуживанием покупателей, поэтому, чтобы не попасть кому-нибудь под ноги, Базиль в зверском облике предпочёл проникнуть внутрь через кошачий лаз, а Мари следовала за ним. Оказавшись в тёмной кладовке, Базиль остановился, втянув носом воздух. Хомячий запах бередил в нём инстинкты охотника.

Толстый грызун притаился на полке и с завидной скоростью поедал зёрна пшеницы, которые месье Гассикур держал здесь для проращивания и изготовления целебных отваров. Серому коту оказалось достаточно одного грациозного прыжка, чтобы сграбастать серый меховой комок, у которого при более внимательном рассмотрении можно было заметить чёрные бусинки глаз, нервно дёргающийся носик и пухлые щёки, не вмещавшиеся в лапы серого кота.

– Я требую, чтобы меня оградили от грубых посягательств этого котообразного нахала! – мощным басом возопил хомяк, пытаясь вырваться. – Это произвол! Вот только дай мне обернуться, и тогда увидим, кто кого! Я даже не посмотрю на то, что ты маркиз и герой-любовник, что, кстати, является весьма сомнительным достинством!

– Базиль! – укоризненно покачала головой Мари Туше, едва сдерживая смех.

Оборотень нехотя выпустил из когтей хомяка и принял человеческий облик. В следующий миг рядом с ним вырос крупный упитанный мужчина ростом головы на две выше Базиля. Это он по издевательскому проклятию одного из некромантов уже много лет превращался в хомяка и по совместительству служил связным между повстанцами в силу высокой компактности и невероятной степени умилительности его звериного образа, отводивших подозрение властей по ту и по эту стороны.

– Ну что вы теперь мне скажете, маркиз де Монбельяр?! – грозно, но весело вопросил связной, с вызовом взглянув на Базиля, и сложил мощные руки на груди. – Сойдёмся в честном поединке?

– Я принимаю ваш вызов, месье ла Амстер! – с шутливым гонором в голосе отозвался Базиль, приподнимаясь на цыпочки, чтобы казаться выше. – Ля лют или простое рукоборье? (словом «ля лют» обозначали все виды борьбы во Франции – прим. автора)

– Ну какое рукоборье?! – всплеснула руками Мари Туше. – Нам же пора делать переход! Сюда некроманты могут нагрянуть в любую минуту! Вдруг это тайное пристанище уже раскрыто?

– В общем-то да… – растерянно пробормотал связной, виновато взглянув на призрачную девушку.

Несмотря на угрожающий внешний вид, связной был известным добряком, хотя в гневе мог и озвереть, что играло с ним злую шутку.

– Так и скажи, что испугался! – продолжал подначивать Базиль, продемонстрировав внушительный бицепс на правой руке.

– Я?! – гневно воскликнул в ответ ла Амстер. – Ничуть! И вообще, не буди во мне зверя!

После этой фразы мгновенно произошло обратное превращение.

– Вот чёрт! – под заливистый смех Базиля воскликнул связной уже в образе хомяка. – Опять проговорился! Чёртово проклятие!

После этого Мари уговорила мужчин не меряться силами до перехода в безопасное место. Они быстро собрали шкатулки, табакерки и золото, добытое за время их тайного пребывания в Париже, а потом, наспех попрощавшись с освободившимся от дел аптекарем, отправились к месту перехода.

Мир Живых и Потусторонний Мир имели несколько точек соприкосновения, в которых можно был легко создать портал. Наиболее энергетически мощная точка находилась невдалеке от Парижа на Шарронском холме, где ещё во времена Короля-Солнце орден иезуитов создал монашеский сад с фонтанами и кладбище, названное по имени одного из отцов-наставников Франсуа де ла Шеза. Там, среди потемневших от времени крестов и угрюмых склепов, и располагалась точка перехода.

– Прости, дорогая! – промурлыкал Базиль, нагружая Мари Туше тюками с награбленными ценностями, которые всё это время он и связной тащили на себе.

Тюков было шесть, некоторые из них обладали значительной тяжестью, поэтому можно было смело назвать затюканным, а вот хомяк в его человеческой ипостаси выглядел просто созданным для ношения тяжестей. Оборотни умели прекрасно оборачивать пространство, создавая порталы, но для этого они должны были освободиться от ручной клади. Базиль начал творить магию оборота, бормоча себе под нос:

Кот, сбежав от разной жути,

Вход в свой мир сейчас замутит.

С ним Мари и два тюка,

И гротеск на хомяка!