Хайдарали Усманов: Шутки Богов. Следующий шаг

Шёпот в павильонах

Весть о потенциальной свадьбе двух влиятельных кланов – событии, которое само по себе уже потрясло политический ландшафт столицы, быстро разлетелась по Верхнему городу быстрее, чем весенний ветер по улицам. Формально всё выглядело как очередной брачный союз, скрепляющий старые договорённости. Но для тех, кто умел читать между строк, это было предупреждение о том, что баланс сил в Поднебесной Империи вновь меняется.

Утром в павильонах и чайных домах слышался особый гул – не шум простого любопытства, а ровный, низкий перезвон сдержанных голосов, где каждый вопрос задавался не вслух, а в тени занавесок. Особенно быстро отреагировали те, кому терять было нечего, кроме своего влияния. Семьи средней руки начали сбиваться в группы, обмениваться догадками, а представители семи оставшихся Великих сект уже отправили своих наблюдателей, желая узнать, что скрыто за этим союзом. Но сильнее всех в тот день забеспокоилась семья Соль.

Резиденция Соль, с её белыми стенами, расписанными сюжетами древних побед, встретила утренних гостей запахом кедра и тихим шорохом шелковых одежд. Совет старших собрался в главном зале ещё до восхода солнца. Никто не хотел терять времени. В центре разговора была Соль Хва – их ставленница, гордость и инструмент влияния в делах столицы.

– Свадьба этих двух родов… – Начал седовласый старейшина Соль Чжун, проведя пальцем по карте влияния, нарисованной на шёлке. – Уже меняет расстановку сил. Но мы имеем куда более тонкий узел в этой истории

– Вы про этого странного парня? Андрея? – Тихо уточнил один из младших советников, не поднимая взгляда.

– Про Андрея. – Подтвердил старейшина, и в зале будто стало теснее. – Он знаком с нашей Хва. Не просто знаком – между ними есть определённое… Доверие. И мы уже не можем оценить пределов его силы.

Эти слова повисли в воздухе, словно налитые свинцом. Когда-то род Соль держал в уме чёткие расчёты. Ценность союзника измерялась его местом в иерархии сект и силой, которую он мог предложить. Но этот странный парень Андрей оказался аномалией. Даже маги, опытные в чтении аур и потоков Ци, говорили, что за его пределами – пустота, в которой слышно только гул невидимого водопада. Слишком глубоко, чтобы оценить.

– Если эти два рода заключают союз, а он окажется связан с ними через Хва, – осторожно сказала Соль Мин, одна из женщин-советниц, – мы окажемся в числе тех, кто держит ключ к новому центру силы. Но… – она чуть наклонилась вперёд, – если он решит, что мы для него лишь пешки, всё обернётся иначе.

– Потому-то и нужно действовать сейчас. – Сухо отрезал старейшина Чжун. – Узнать, зачем этот союз вообще может быть нужен, и какова в нём роль самого этого Андрея.

Кто-то из младших попытался заметить, что вмешательство в брачные договорённости двух таких кланов может стоить семье Соль не только влияния, но и жизни. Однако старшие переглянулись – страх был уже привычным фоном их жизни.

В течение дня слуги семьи Соль, переодетые торговцами, учениками мастерских и даже случайными уличными музыкантами, заполнили кварталы, где располагались резиденции обоих родов, чьи имена теперь гудели в каждом доме. Информацию собирали обрывками – через разговоры на рынках, перешёптываниях на задворках храмов, даже через перо подкупленных переписчиков в канцеляриях.

В глубине души все понимали, что эта свадьба – не про любовь и не про честь. Это была партия в игру, где каждый ход стоил целых земель, школ и жизней. И в этой партии фигура Андрея уже перестала быть пешкой.

День клонился к вечеру, и в столичной резиденции семьи Соль царила особая тишина, какая бывает лишь тогда, когда собираются люди, привыкшие взвешивать каждое слово. В просторной комнате, обитой светлым деревом и украшенной свитками с каллиграфией предков, старейшины и доверенные советники расселись полукругом, не прикасаясь к чаю, который слуги расставили на низком столике.

В центре, чуть поодаль, сидел старший брат Соль Хва – Соль Ёнван. Его взгляд был холоден, но под этой сдержанностью ощущалось напряжение. В доме Соль уже знали, что слишком резкое движение в отношении Андрея могло обернуться не только потерей контакта, но и непредсказуемыми последствиями.

– Прямого давления оказывать нельзя. – Тихо произнёс Ёнван, слегка поглаживая край своей чаши. – Он чужак. Он привык сам решать, с кем и как говорить. Если почувствует попытку подчинить его волю – закроется. И Хва тоже от нас отстраним.

– Но ждать, пока другие семьи выстроят с ним связь, мы тоже не можем. – Тут же вмешался седой советник, наклонившись вперёд. – Особенно теперь, когда весь город шепчется о его прорыве и о… – он сделал едва заметную паузу. – Небесном драконе.

Взгляды собравшихся тут же заметались между друг другом. Тема была слишком громкая, чтобы обсуждать её вслух, но слишком важная, чтобы замалчивать.

– Мы пойдём мягко. – Подытожил Ёнван. – Через Хва. Но так, чтобы она сама поверила в том, что это её инициатива. Ни намёков, ни прямых вопросов.

План был прост, но тонок. Сначала – нейтральные беседы о её здоровье и делах в долине, о том, как идут восстановление освобождённых ею пленников. Потом – осторожные упоминания, что род интересуется положением дел в регионе, опасается усиления фанатиков и всплеска активности древних зверей. Дальше – всего лишь лёгкая, почти случайная фраза: “Андрей ведь тоже заметил странные явления?”. Никакого вопроса, лишь констатация, чтобы Хва сама заговорила о нём, если сочтёт нужным.

– Но слова – лишь часть. – Тут же добавил Ёнван, поднимаясь. – Подарки – осторожно, через людей, которым она доверяет. Ничего ценного – чтобы он не заподозрил подкупа, но достаточно редкого, чтобы Хва сочла это проявлением внимания семьи.

Он бросил взгляд на придвинутый к стене ларец с тканями и шёлками, привезёнными из отдалённых северных провинций. Там же лежал тонкий слиток обработанного “лунного серебра”. Это был очень редкий металл, используемый в духовных печатях. Такие дары не обязывали, но создавали ощущение мягкой, ненавязчивой заботы.

– Главное – никакой спешки. – Заключил Ёнван. – Пусть Хва сама захочет поговорить о нём. Тогда он услышит её, а не нас.

Через два дня первый посланец уже отправился в долину, неся запечатанное письмо с аккуратным, почти будничным содержанием. Всё выглядело так, будто семья просто интересуется успехами своей дочери… Но между строк скрывался первый, едва заметный зондирующий импульс…

……….

Соль Хва сидела в своём кабинете, заваленном свитками, письмами и тонкими стопками докладов. В полумраке, который давал лишь мягкий свет масляной лампы, лежал свежий конверт с печатью семьи Соль. Красный воск ещё чуть блестел, будто его поставили всего час назад.

Она осторожно поддела край ножом для бумаги, стараясь не повредить хрупкие, чуть желтоватые листы.

“Дорогая Хва,

Мы искренне надеемся, что эти строки застанут тебя в добром здравии и в спокойном расположении духа, несмотря на непростые времена. Нам известно, что ты по-прежнему находишься вблизи того человека, чьё имя в последнее время всё чаще и чаще шёпотом произносится в залах советов и в уединённых беседах. Мы не станем скрывать – известия о его силе и о том, каким образом он её обрёл, достигли и нас. Эти вести, как весенний ветер, одновременно приносят и аромат цветов, и холод оттаявших рек. Они несут и восхищение, и тревогу.

Сестра, мы понимаем, что твоя преданность и верность – это твой собственный выбор, и мы ни в коем случае не хотим вмешиваться в дела, что ты считаешь личными. Но всё же нам важно знать, на кого он сам смотрит с доверием, кого готов впустить ближе, чем остальных. Ты ведь знаешь, мир меняется стремительно, и даже в сердце Поднебесной Империи ныне тени ложатся глубже. Мы желаем быть уверены, что ты в безопасности рядом с ним… И, если позволишь, чтобы и он был в безопасности рядом с нами.

Возможно, он не готов к тому, чтобы мы заговорили напрямую. Тогда, может быть, твои слова станут тем мостом, что соединит наши берега. Мы не просим тебя настаивать или убеждать, но… Если ты почувствуешь, что момент пришёл – нам достаточно будет намёка, и мы найдём путь, чтобы он не ощутил давления.

Береги себя, Хва. Ты для нас – не просто часть семьи, но нить, связывающая нас с новыми судьбами, которые ещё только сплетаются.

С уважением и теплом,

Твои старшие,

Дом Соль”

Надо сказать, что Соль Хва, только получив этот свиток, уже чувствовала какой-то подвох. Когда она медленно разворачивала свиток, её пальцы чуть дрожали – не от страха, а от предчувствия, что за мягкими словами будет что-то большее. Чернила на тонкой бумаге были выведены аккуратно, с тем безупречным почерком, которым всегда пользовались старшие, когда хотели придать словам особый вес.

Первые строки согрели сердце – словно она снова ребёнком вернулась в дом, где тихо скрипят деревянные ставни и в утреннем свете парит чайник на углях. Но чем дальше она читала, тем явственнее ощущалась в этих мягких фразах цепкая осторожность, притаившаяся за улыбкой. Каждое слово было как вытянутая ладонь – тёплая на вид, но с едва заметным требованием вложить в неё ответ.

В груди нарастало смешанное чувство. Нежная тоска по дому… Гордость за то, что они видят в ней мост между такими силами… И… Определённая настороженность. Она понимала, что за этим письмом стоит не просто забота. Это был первый лёгкий шаг на зыбкую почву, где один неверный ответ может изменить всё.

Но, как оказалось, письма было мало. И следом за письмо прибыли и сами старейшины, чтобы переговорить с ней. Соль Хва слушала вопросы старейшин, не поднимая взгляда, будто бы обдумывая, а на самом деле – чтобы скрыть вспыхнувший в глазах блеск. Она слишком хорошо знала, что любое неверно сказанное слово здесь обернётся против Андрея. Даже намёк на его нынешнее местоположение или силу станет поводом для мягкого, но цепкого давления со стороны семьи Соль. А ещё хуже – это вызовет цепную реакцию слухов, и тогда он окажется втянут в политические игры, в которых выживают не те, кто силён, а те, кто умело прячется. Хотя… Говорить сейчас про его местоположение было бы просто глупо. Так как уже все знали, что он отправился в старую столицу в резиденцию семьи Хваджон, для решения некоторых вопросов.

В груди тянуло от странного, едва понятного чувства – раздражения, смешанного с уколом ревности. Она сама не могла сказать, что именно её задело. То ли интерес старших к нему, то ли собственная невозможность назвать его своим открыто, то ли воспоминания о том, как он, ещё недавно раненый и упрямо молчаливый, смотрел на неё тем холодным, но живым взглядом.

"Спокойно. Не выдавай. Не дай им зацепку." – Мысленно приказала себе Соль Хва. Потом она медленно вздохнула, чуть приподняла подбородок и, наконец, заговорила, подбирая каждое слово так, будто расставляла острые ножи лезвием вниз.

– Я встретила его… В обстоятельствах, которые едва не стоили ему жизни. – Её голос был ровным, мягким, но в нём слышался оттенок, который старшие могли принять за уважение и сдержанное сочувствие. – Он не искал нашей помощи и не рассчитывал на неё. Всё, что он имеет – его собственная заслуга.

Она на мгновение замолчала, давая им возможность переварить это, а сама уже готовила следующую фразу – ту, что не даст им подумать, что он обязан семье Соль или что она стала для него чем-то вроде поручителя.

– Сейчас он… идёт своим путём. Это путь, который вряд ли можно прервать, не разрушив его самого. Я не думаю, что стоит мешать ему.

Внутри неё всё сжалось – она понимала, что говорит почти как чужая, хотя на самом деле каждое слово было защитой. Соль Хва чуть склонила голову, отдавая дань уважения старшим, и добавила:

– Если он захочет, он сам придёт к тем, кому доверяет.