Думай о копилке, а не размазывай сопли.

Ведьмы из тебя не вышло, зато получился первоклассный репортер. Сейчас ты нарушишь тишину благообразной академии, заставишь Леонтия Гвира ужом вертеться на сковородке. Ему не привыкать – ректором здесь дракон. Женат на темной ведьме, как и декан когда-то. О ней-то я и собиралась поговорить. Не об учебном плане же!

Легкий аромат ирисов плыл впереди меня. Давно следовало сменить духи, выбрать что-нибудь кричащее под стать моему броскому макияжу. Увы, я могла носить чужую одежду, но не чужой аромат.

«Слишком мягкая, женственная, – морщась, порой отчитывала меня старшая коллега, проработавшая в Вестнике три тысячи лет. – С нашей профессией так нельзя. Ты либо шлюха, либо крыса, иного не дано». А я… Я застряла где-то посередине.

Не скажу, что журналистика была моим призванием. Просто, когда очень хочется есть и где-то спать, учишься по-новому применять свои таланты. Я могла бы устроиться официанткой, продавщицей, но посчитала: это слишком мелко. Журналистика точно лучше, чем вернуться домой, помогать отцу в лавке. У меня был ум, бойкий язык и богатое воображение – неплохой капитал для начала. В итоге несколько лет назад «Меробейтский вестник» переманил меня из другого, более мелкого издания. А вот платить могли бы побольше: с некоторых пор я откладывала на квартиру. Надоело ютиться в съемной халупе под потолком! Я даже присмотрела подходящую, предварительно договорилась о первом взносе. Словом, выбора «идти или не идти» передо мной сегодня не стояло.

А ведь я могла бы здесь учиться…

Запрокинув голову, рассматривала каменные стены и причудливые водостоки в виде различных чудовищ.

На какой бы факультет меня определи, если?..

– Ба-а-ася! – укоризненно, нараспев вернула себя к реальности и, сверившись с указателем, свернула в нужном направлении.

Каждый шаг по лестнице давался с трудом. Здесь, в административной части темного факультета, было относительно тихо, но в голове у меня шумело, ноги подгибались.

Бездна, да что происходит-то?! Все проклятые воспоминания! Не держись за них, Бася, смело смотри только вперед.

Сделала пару глубоких вдохов и выдохов, после чего решительно вошла в приемную. Секретаря нет, остальные, наверное, тоже на обеде. Что же наш декан на боевом посту? Вот тебе еще один каверзный вопрос в копилку.

Ну, с Триединой!

Нацепила на лицо широкую фальшивую улыбку и постучала.

– Войдите!

И я вошла.

Глаза быстро обежали помещение, привычно выискивая чужие тайны. Люди порой неосторожны, то трусики любовницы торчат из ящика стола, то кокетливо блестит пустая бутылка в углу. Увы, ничего, все правильно и уныло: книги, папки с документами. Хоть бы грамоту какую повесил!

– Вы из газеты, кажется, некая Диана.

Сидевший за столом Леонтий с первой же фразы окатил меня презрением. Он не соизволил встать при моем появлении, не подал руки, а ведь я женщина. Сидел и пристально изучал, словно муху в банке. Правый уголок рта чуть приподнят, пальцы терзают карандаш. О, это что-то новенькое – «объект» нервничает, хотя тщательно пытается скрыть свои чувства. Вон какая линия челюсти, напряженная до предела.

– Здравствуйте! Совершенно верно, это я.

А он ничего, гораздо лучше, нежели я полагала. Но что такое чуть за пятьдесят для сильного, одаренного мага, сущие пустяки! Такой, как Леонтий, состарится гораздо позже меня. И проживет дольше. Все из-за магии. Во мне ее гулькин нос, а в нем… Вдобавок некромант, не какой-то ведьмак, да простят меня коллеги по дару. Я тут трясусь, как бы морщины не появились, а у Леонтия лицо гладкое, аж завидно.

Без тени смущения изучала свою жертву – в юности я была зациклена на собственной неудаче, вместо облика Леонтия в голове осталось мутное пятно.

Пятьдесят два года. В прошлом – короткий брак и непродолжительные отношения со студенткой. Подозрительно мало для такого мужчины!

Рост чуть выше среднего. Человек. Темные волосы без признаков седины зачесаны назад. Не отращивает – стрижет. Низко посаженные брови, прямой нос. Подбородок округлый, но это его не портит, с такими чертами лица тяжелый, квадратный противопоказан. Глаза серые, умные, настороженные. Чует, милой беседы не выйдет.

– Какой интересный кулон!

Указала на зеленый камушек у него на шее. Обычно мужчины чокеров не носят.

– Артефакт, – поправил Леонтий и спрятал камень под воротником рубашки.

Ну вот, а как же похвастаться, просветить магически необразованное население?

– Можно?

Леонтий не предложил сесть, поэтому самовольно опустилась на стул, достала блокнот.

– Итак…

– Итак, что вам здесь нужно? – грубо оборвал он меня. – Выискиваете новые сплетни?

– Я в курсе, пару лет назад мои коллеги немного попортили вам настроение…

Леонтий издал короткий смешок.

– Боюсь, вы выбрали неверное слово. После устроенной вашим изданием травли радуйтесь, что я вас на порог пустил.

– Радуюсь, я очень радуюсь, господин Грир.

И месть моя будет страшна. Осторожнее надо себя вести, следить за языком.

– Ну, какое у вас ко мне дело?

Леонтий демонстративно обратил взгляд на часы. Мол, я очень занят.

– Вы опоздали…

Беззаботно прощебетала:

– Женщинам свойственно опаздывать, это не порок.

Его губы тронуло подобие улыбки.

– Так вы женщина или профессионал?

– Разве одно исключает другое? Можно быть профессионалом своего дела, но при этом оставаться женщиной.

– И все же я советовал бы вам определиться.

Леонтий откинулся на спинку кресла. Верхняя губа скептически приподнята. Руки на груди не сложил – готов к диалогу.

Прекрасно, начнем!

– Признаться, я представляла ваш кабинет совсем другим.

Обвела рукой комнату.

– Где же дипломы, где почетные грамоты, медали? Уверена, у вас их множество. Не поделитесь своими успехами?

– Вот мои успехи.

Леонтий обернулся, указал на окно.

– Мои студенты. Их успехи – мои успехи.

– И все же…

– «Все же» можно почитать в справочнике. Ничего интересного юным леди.

И вновь эта странная, едва уловимая улыбка… Никак не могла ухватить за хвост эмоцию, которая за ней стояла. Не усмешка – одновременно сомнение, понимание, легкая горечь и скептицизм.

– Ух ты! – Воодушевленно потерла ладони. – Вы читаете «Меробейтский вестник», знакомы с моей колонкой?

– Приходится.

А вот и презрение вернулось.

– Правда, с конкретно вашими работами пока, увы, ознакомился поверхностно, хотя польщен, что меня считают завидным женихом.

– Кстати, о браке. Почему вы до сих пор не женаты, господин Грир? Согласитесь, в вашем положении, при вашей должности…

– Вы ведь, насколько я понимаю, тоже не замужем. – Он покосился на мою правую руку. – Так что сначала обратите свой вопрос к себе.

– Обязательно, но, боюсь, никакой ценности на брачном рынке я не представляю. То ли дело вы!

Подавшись ближе, доверительным шепотом поинтересовалась:

– Признайтесь, господин Грир, вы до сих пор тоскуете по супруге? По какой причине она вас бросила? Всего два года – слишком мало для страстной любви!

– Это вас не касается.

Я ожидала вывести его из себя, но Леонтий ограничился мимолетной гримасой.

Ничего, ледышка, сейчас мы тебя расшевелим!

Былая неуверенность испарилась. Азарт бурлил в моей крови, толкал в бой.

Несбывшиеся планы, горькие воспоминания подернулись пеленой, притупились.

Он не помнил меня. Да и с чего бы? По той же причине и Леонтий для меня пустое место, просто работа.

– Отчего же? Я несу ответственность перед своими читателями и не могу рекомендовать им бракованный товар. Причиной всему работа? Вы уделяли жене слишком мало времени? Или дело в постели? Именно поэтому у вас нет любовницы.

– Вон!

И не подумаю. Начинается самое интересное.

– Давайте проверим, маленький тест. Просто действительно, столько лет!.. И даже про студенток – только слухи. Неужели ни с одной не хотелось провести часок-другой ради здоровья?

Не сводя взгляда с медленно багровеющего Леонтия, расстегнула одну пуговку, другую. На мне сегодня черное кружевное белье, ни один мужчина не устоит.

Разумеется, спать с Леонтием я не собиралась, устроила банальную провокацию. Многие репортеры пользовались подобным способом ради последующих громких заголовков. К примеру: «Декан с темным прошлым пытался изнасиловать журналистку во время интервью». Такой материал уже не для колонки – для передовицы, оплачивается вдвойне. Спровоцируй я Леонтия, прямо завтра могла…

– Не хотелось бы чего? Выражайтесь яснее, госпожа без фамилии. И прикройтесь: все же не лето, рискуете заболеть.

Униженная и оскорбленная, зашипела.

Он… Он едва ли мазнул по мне взглядом и углубился в чтение какого-то документа!

Не стерпела:

– Да вы вообще мужчина?

– Ханжа, дурак, импотент – мне абсолютно все равно, что вы напишете в вашей газетенке. Ожидать от репортера «Меробейтского вестника» серьезного разговора!..

Леонтий с неслышным вздохом покачал головой.

– Вас ведь кроме чужого нижнего белья ничего не волнует. Полезете мне в брюки или ограничитесь собственным раздеванием?

Пунцовая словно свекла, торопливо застегнулась.

Он не кричал, говорил спокойно – в этом-то и проблема! Равнодушие Леонтия хлестало по щекам. Интересно, он вообще меня видит или стул для него пуст?

Никогда прежде так со мной не поступали. Вышвыривали вон, звали охрану, оскорбляли, грозились подать в суд, распускали руки, но чтобы вовсе не замечать!..

– Боюсь, вы неправильно меня поняли, – отчаянно пыталась спасти провальное интервью.

– И что же я должен был понять, госпожа репортер? – не отрываясь от исписанных ровным почерком бумаг, меланхолично уточнил Леонтий. – Допустим, это была не попытка снова обвинять меня в изнасиловании…

– Почему – снова? Я еще не…

– До вас сподобились. Анонимно. Вы точно читали, так как работаете в той же газете. Странно, что не принеслись сюда ради «горячего» материала. Итак, – он наконец поднял на меня глаза, задумчиво подпер подбородок ладонью, – чего вы хотели? Похвастаться фасоном белья? Или выяснить, какой предпочитала моя супруга? Про меня мы уже все поняли: мертвец с полным отсутствием интимной жизни. Такого никакое белье не возбуждает.

– Мне так и написать? – громко засопела в ответ.

– Разве вам нужно мое согласие? – изумился Леонтий. – Вы все равно напишете. Только заранее предупредите, скольких женщин я убил на почве собственной несостоятельности.

– Уверена, ваша супруга еще жива.

– Рад за нее.

Губы Леонтия плотно сжались, глаза потемнели. Отодвинув в сторону бумаги, он пристально уставился на меня. Пальцы постукивали по столу – будто и без того в кабинете не повисла вязкая, тяжелая атмосфера.

– Если вы надеялись навести справки о моей жене, сожалею. Минуло двенадцать лет с тех пор, как мы виделись в последний раз. При каких обстоятельствах? Я ушел на службу, она спала. Дальше все. Никакой записки, Элжбета просто собрала вещи и ушла. Развели нас тоже заочно, по суду. Полагаю, она счастливо вступила в брак со своим любовником, имени которого я не знаю.

– То есть она вам изменяла?

Уже хоть что-то! Приободрившись, взялась за карандаш.

– Если у нее имеется новый муж, то наверняка имелся и любовник.

Леонтий говорил с показным спокойствием, но наметанный глаз видел в его теле отголоски былой боли. То дернется жилка на шее, то напряжется мышца на лице.

– Я и так сказал вам достаточно, поставим жирную точку. Если вас не интересует работа темного факультета, а она, полагаю, вас не интересует…

– Меня интересуете вы.

Впервые за несколько минут я сказала сущую правду.