– Именно так! Вы совершенно правильно рассуждаете. Ваши опасения понятны и обоснованы. Чтобы избежать подобной участи, прежде чем ваше сознание отправят назад, с вами поработают наши лучшие психологи и историки. Они введут вас в состояние полного транса, в котором вашему сознанию имплантируют новую память. Вашу нынешнюю личность сотрут, дополнят воспоминаниями человека той эпохи. Вся информация будет предоставлена вашей памяти. Таким образом, вы станете другим человеком, новым существом, абсолютно естественным для того времени.

Затаив дыхание, Александр Петрович спросил:

– И кто же этот новый человек?

Президент поправил очки, глядя строго поверх оправы:

– Ваш прототип уже найден среди архивных документов. Двадцатипятилетний рабочий завода имени Лихачёва, талантливый инженер, честолюбивый молодой специалист, имеющий небольшие связи в верхушке власти. Он умер в результате несчастного случая от удара током, но он мог бы спастись, если бы не растерялся. Ваше сознание перейдёт в разум этого инженера через несколько секунд после смерти мозга. Тело ещё будет функционировать, и вы сможете реанимировать себя. А дальше вы уже сами…

– Инженер, говорите? Отличная профессия, да и завод славный. Таких рабочих уважали. Правда, партийцем он не был?

– Был кандидатом в члены партии, но звание получил буквально накануне вашей отправки, – пояснил Путин. – Партийный билет был утерян вскоре после смерти владельца, поэтому официальных следов его членства почти не осталось. Удобно, не правда ли?

Старик нервно потер подбородок:

– Меня переселят в какого-то молодого паренька? Скажу честно, товарищ президент, мысль неприятная. Мои мозги помнят вот это вот тело, привыкли к нему, к радикулиту и прочим подаркам возраста. Вдруг новая оболочка не подойдёт?

– Риски есть, безусловно, – признал Путин. – Психологические нагрузки колоссальны. Но зато представляете, какую свободу действий обретёте? Вы сможете свободно передвигаться по стране, общаться с нужными людьми, влиять на принятие решений высокого уровня.

Скворцов вмешался впервые с момента начала беседы:

– Товарищ президент, полагаю, надо напомнить нашему герою основную цель миссии.

Владимир Владимирович тяжело вздохнул:

– Основная цель, Александр Петрович, заключается в следующем: нам необходимо вернуть Советскому Союзу мощь и влияние. Необходимо остановить катастрофический распад экономики, восстановить промышленность, поднять уровень жизни населения, спасти страну от распада и внутренних конфликтов. Вам предстоит внести ряд изменений в ключевые исторические моменты, используя ваши знания и опыт. Время не ждёт, действовать придётся быстро и эффективно.

Старик удивлённо округлил глаза:

– Столько ответственности переложить на плечи одного старикашки? Может, отправить туда целый отряд?

– Нет, Александр Петрович, – серьёзно произнес президент. – Отправлять кого-то ещё опасно и бессмысленно. Один агент гораздо легче пройдёт незамеченным сквозь сеть проверки КГБ и попадёт в нужное окружение. Группа агентов привлечёт ненужное внимание, начнётся паника, подозрение, итогом станет провал всей операции.

– Владимир Владимирович, вы красиво говорили о том, что мне предстоит… Но по факту – какая моя главная задача?

– Вашей главной задачей станет не дать капитализму победить! – поджал губы президент.

– А это значит…

– Это значит, что капитализм не должен одержать верх над социализмом!

Снова минутная дуэль взглядов. Причём ни одна сторона не хотела сдаваться и признавать себя побеждённой. Генерал-майору на какой-то миг даже показалось, что президент и заключённый сейчас обмениваются мыслями и ведут какой-то неслышимый для его ушей диалог.

Старик глубоко вдохнул воздух, закашлялся, потом аккуратно выпрямился в кресле:

– Позвольте спросить напоследок, товарищ президент. Кто поручился за мою безопасность? Кто гарантирует, что я смогу вернуться домой целым и невредимым?

Владимир Владимирович нахмурился:

– Науке пока неизвестны точные механизмы обратного перемещения сознания. Вероятно, вы останетесь там навсегда. Но ваше участие настолько важно, что никакие личные интересы не имеют значения. Родина нуждается в вашем героизме и мужестве.

Опять наступило тяжёлое молчание. Оно тянулось бесконечно долго, пока старик наконец не спросил:

– Сколько времени займёт подготовка?

– Неделя интенсивных тренировок, затем процедура переноса сознания. Все процессы будут контролироваться лучшими специалистами страны.

– А мне поставят памятник?

– Нет, – откровенно признался Путин. – Но, если вы справитесь с заданием, ваши усилия войдут в учебники истории как подвиг величайшего масштаба. Правда, об этом подвиге будете знать только вы один… Никто другой не сможет этого засвидетельствовать.

Несколько долгих мгновений оба мужчины смотрели друг другу прямо в глаза, пытаясь заглянуть в душу и увидеть необходимое в данную секунду. Наконец, Александр Петрович решился:

– Ладно, попробуем. Но учтите одну вещь: я согласился добровольно, а не под давлением обстоятельств. Моя совесть чиста… До определённого предела! И я готов нести ответственность за каждое своё решение. Я слишком долго пожил, но немного сделал. Те упыри, которых я ограбил и развёл – всего лишь песчинка в море. А если у меня появится шанс потрепать нервы целому континенту, да ещё и не одному, то… почему бы нет?

Владимир Владимирович тепло улыбнулся, протягивая руку для рукопожатия.

– Верю вам, Александр Петрович. Знайте, вся страна надеется на вас. Начинаем подготовку завтра утром ровно в восемь ноль-ноль. Желаю удачи и терпения. О нашем проекте никому ни слова, надеюсь, об этом не нужно напоминать?

Сквозняк пролетел по кабинету, стирая остатки сомнений с лица Александра Петровича. Решение было принято окончательно и бесповоротно. Теперь оставалось лишь дождаться результатов…

Он пожал крепкую руку в ответ. Пальцы привычно скользнули по запястью, но президент носил часы на левой руке, поэтому сувенир на память получить не удалось.

Глава 2

Федеральное казённое учреждение «Исправительная колония № 2 с особыми условиями хозяйственной деятельности Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний по Пермскому краю» (Белый Лебедь)

Камера заключённого Матвеева

Когда меня привели обратно в камеру, то я плюхнулся на койку и уставился в потолок. Да, в дневное время на шконарях валяться нельзя, но я сейчас не простой зека, а тот, кому пожал руку сам Главнокомандующий. И пусть кто только против слово скажет!

Вот только на хрен мне всё это упёрлось?

Путешествие в прошлое. Что-то из области фантастики, чесслово!

Я горько вздохнул. Получилось неубедительно. Вздохнул ещё раз – на этот раз вышло лучше.

Вот вроде бы прожил жизнь и пора бы её заканчивать. Пора её хоронить. Ан нет, хренушки. Выдернули за белы ушки, встряхнули, да ещё и подопнули, мол, давай, Петрович! Жги дальше! Рано тебе ещё концы на нарах отдавать. Можешь ещё послужить Отчизне!

А мне чего остаётся? Правильно, ссать кипятком и строить из себя восторженного лоха! Мол, так и будет исполнено, Ваше Президентейшество! Ваше Кумовейшество, рад стараться!

Вы хотите меня отправить назад? В СССР? В страну, которая дала так много и печально ушла в сторону, когда её обманутые дети захотели лучшей жизни?

А я-то думал, что никогда этого больше не увижу… Не переживу…

Но чёрт возьми, я же знаю, чем всё кончится!

Прекрасно помню пустые полки и пьяных мужиков у пивного ларька. Не от хорошей жизни пьяных, а ради заливания шаров, чтобы сквозь них можно было смотреть на всю ту мерзость, что творилась при гибели СССР. Помню про партбилеты в мусорных баках и красные флаги, которые пошли на тряпки. Про то, как мои же дети будут учить английский, чтобы ехать и убирать параши за богатенькими уродами.

И вот теперь – второй шанс.

Не знаю, Бог ли, Дьявол ли или просто глюк умирающего мозга в этой вонючей камере – но меня снова кидают в 70-е.

Только теперь я не буду играть в скромного советского инженера, как планирует президент.

Я приду как чума! Да-а-а-а! Слишком много злости у меня скопилось при гибели Страны Советов. Слишком много ненависти к тем гадам, которые жадно напали на мою чудесную страну и за несколько лет из процветающей империи сделали гниющую помойку, которую можно было доить и дербанить всем, кому не лень.

Научу Брежнева, как правильно давить диссидентов. Объясню Андропову, куда вкладывать нефтяные деньги. Напомню Громыко, где находятся слабые места у американской империи.

А потом – потом я найду того долбо..а Горбачёва…

И задушу его на хрен!

А Ельцину насую в носопырку и закодирую навечно!

Всех раком поставлю, чесслово!

Или меня сразу же поставят…

Наденут смирительную рубашку, засунут к дурикам и будут пичкать такой хренью, от которой мозги закипят. И стану я спасать СССР и уничтожать Америку в отдельно взятой палате, между обоссанным Наполеоном и пускающим слюни Чингизханом…

Нет, хрень какая-то! Вписался сам не знаю во что, а теперь гоняю. Ладно, будь что будет, всё одно для меня лучше уже не станет. Надо заварить чифир, похлебать немного для прояснения мозгов, подумать, да и спать лечь.

Я встал и направился в сторону столика с чайными принадлежностями. Вздохнул, глядя на стену.

В камере ещё висела олимпийка Ключа, заключённого Грушко. Похоже, забыли забрать. Ладно хоть пол вымыли после уборки трупа. Говно-человек был. Даже гордился своими убийствами. Думал, что я его испугаюсь, а я… Мне сразу стало понятно, зачем кум отправил этого придурка ко мне в камеру.

И ведь даже чая не попили!

Слишком уж Ключ торопился на тот свет…

Да уж, от моего проклятия уже не один утырок отправился оправдываться на тот свет перед Богом. А я чего? Я даже специально в тюрьму ушёл, чтобы лишних кого не забрать, а вот поди же ты… Вытаскивают на волюшку…

Кипятильничек из двух лезвий от одноразовых бритвенных станков согрел воду как для родного. Лезвия стырил из станков, заменив их фольгой от пакета чипсов. Проложил спичками и закрепил изолентой. Провод от радиоприёмничка нормально подходил для временного использования. Главное – не совать пальцы в воду, пока не закончен процесс. Шибануть может.

То, что у меня пока ещё не отобрали этот кипятильник, говорило о многом. Вон, камера в углу поблёскивает, фиксируя все мои действия. Почему-то захотелось согнуть руку в локте и пропеть: «Уплыву, волки, и вот вам… Чтобы навсегда меня запомнили!»

Да только не запомнят. Если будущее изменится, то никто из вертухаев меня даже не узнает при встрече. А может и не будут они вертухаями? Станут профессорами, кандидатами наук, космонавтами… А может, так и останутся отбывать свой срок сутки через трое?

Вода закипела. Пришла пора засыпать чай. Двадцать пять граммов привычно легли в ладонь, а потом отправились в кружку, откуда заботливо вынут кипятильничек. Теперь накрыть крышкой и дать настояться.

Кружку из авиационного металла мог придумать только утонченный садист. Алюминий имеет замечательную теплопроводность. Пока внутри кипяток, точно такая же температура будет и у самой кружки. Когда пьёшь из неё, металл обжигает губы больше, чем само содержимое.

Чай заваривался крепкий, почти как судьба – горький, но бодрящий. Если подождать ещё несколько минут, то можно будет ощутить, как он пробирается в жилы, разгоняя тюремную апатию. А если подождать дольше – станет только горче.

Из угла камеры по-прежнему поблёскивал холодный глазок. Может, там сидел какой-нибудь новичок-охранник, ещё не привыкший к тому, что люди здесь варят кипяток из бритв и спичек. Или, может, там никого не было, и камера записывала мою суету просто так – для отчётности.

Я прикрыл кружку ладонью, чувствуя, как жар проникает в кожу. Где-то за стеной кто-то кричал, кто-то смеялся, а кто-то просто молча считал дни. Мир за решёткой – он ведь тоже кипит, только без пузырей.

И вот первый глоток. Губы обожгло, но это отчасти даже приятно. Хоть какое-то разнообразие. Потом – второй. Чай, как всегда, напомнил мне дом. Точнее, то, что я когда-то считал домом. Когда был отцом и мужем…