– Какого черта это сейчас было?! – закричал я выставив перед собой руки, но они уже были в норме, только покраснели от холода. – Кто это вообще был? Как он проник в мою каморку, ему же втиснуться в нее надо было! Чего он хотел? Явно не спинку почесать! Как это возможно? Это что, розыгрыш? Я же, мать его, телепортировался по комнате, перемещаясь из угла в угол, а моя рука светилась как ночник! И теперь я оказался тут? Только вот где «тут»?

Поднявшись на ноги, я осмотрелся по сторонам, а вокруг ничего, лишь высокие, вековые сосны. На улице царит ночь, над лесом, словно большое блюдце, висит полная луна, и царит мертвая тишина, лишь слышен звук моих стучащих зубов, и, наверное, стоит сделать шаг, как вдобавок зазвенят мои бубенчики.

– Холодно, сука! Как же холодно! Костер, точно! Мне нужен огонь, или я тут весь окоченею! – начал вслух размышлять я, растирая свое тело ладонями, правда, теплее от этого не становилось.

– Так, ветки, их тут много, сейчас соберу иииии! – завис я на полуслове.

– И что? Что дальше-то? Спичек нет, ничего нет! – ответил я сам себе, переминаясь с ноги на ногу, дрожа как осиновый лист.

– Соберись, Ваня! Старый сто раз говорил, что вариантов нет только когда над твоим бездыханным телом закрылась крышка гроба. Все остальное решаемо! – пытался бодрить я сам себя.

В это мгновение меня кинуло в жар от осознания. А если это чудище сейчас вернется? Тут же лес, а не крохотная каморка, прихлопнет как пить дать! Я сразу начал вертеться на месте и смотреть на снег, если он будет тут, то как минимум появятся следы, но нет, только ровная поверхность лесного наста, усыпанного засохшими сосновыми шишками и зелеными иголками.

– А ну верни меня обратно! Дерись как мужчина! – прокричал я, задрав голову вверх, но, увы, ничего не произошло.

Итак, нужно срочно что-то решать, что-то делать, куда-то двигаться, иначе я скоро тут покроюсь коркой льда! Для начала нужно взобраться на дерево и осмотреться, вдруг рядом есть деревня или город, это будет моим спасением, а если нет, то, боюсь, это будет конец.

Быстро зашагав вперед, я подошел к ближайшей высокой сосне и, хватаясь за сухие сучки, начал карабкаться на нее. Сделать это было непросто, кисти рук сжимались с трудом и почти не слушались меня, мышцы стали словно из тугой резины, а пальцы ног я вообще перестал чувствовать. Холодно, как же мне было холодно!

С горем пополам я взобрался почти на самую макушку. А тут было красиво, ровненькие, как на подбор, растущие сплошной стеной деревья, на их ветвях лежали снежные шапки, что блестели серебром, отражая лунный свет. Звезды были необычайно яркими, а небо выглядело совсем иначе.

– Куда ты смотришь, валенок! – выругался я сам на себя и начал пристально смотреть вдаль и вниз в поисках хоть чего-то.

Так-так-так, ничего, ничего, совсем ничего. Деревья росли сплошной стеной, только в одном месте просматривалась прогалина метра три шириной, она явно была рукотворной, уж больно ровно выглядела. А вдалеке просматривался холмик, по очертаниям напоминающий небольшую избушку. Охотничья сторожка? Вполне, ведь в тайге их полным-полно, кто их там только не делает. Лесники, охотники, браконьеры, золотоискатели, рыбаки, отшельники и даже беглецы. Откуда я это знаю? Понятия не имею, как-то само всплыло в голове.

Слезать с дерева оказалось куда сложнее, но холод меня уже сильно одолел, так что я метров с трех просто спрыгнул вниз. Это было ошибочным решением, вроде прыгал в снег, но когда ноги провалились под наст и ударились о мерзлую землю, я почувствовал, что встал на сосновые шишки, это, мягко говоря, было неприятно, но зато убедился, что стопы еще не отморозил, ведь я их чувствовал.

Шаг за шагом я двигался к цели, мне уже не было холодно, мне было больно, мучительно больно делать каждый новый шаг. Тело почти отказывалось меня слушаться, почему-то возникло огромное желание просто присесть и отдохнуть немного, а еще очень сильно захотелось спать. Но я понимал, что если остановлюсь хоть ненадолго, то, скорее всего, тут и останусь.

До домика по факту было метров триста, не больше, но мне это расстояние показалось просто марафонским забегом. Избушка была совсем рядом, я перевалился за ее забор, сколоченный из жердей, снег, попавший на меня, уже даже и не таял, видимо, я совсем остыл. Весь домик был сильно завален снегом, похоже, он съехал с крыши и засыпал его стены. С виду дом добротный, крепкий, главное, чтобы внутри была целая печка и спички.

Входная дверь была заперта на обычный шпингалет и открывалась наружу, но она почти до половины засыпана снегом. Я голыми руками отгребал, откапывал ее, чтобы открыть. Когда дверь все же поддалась, я вошел внутрь, где царила кромешная тьма, все из-за того, что все окна были завалены снегом. Дверь я закрывать не стал, ведь она мой единственный источник света. Окинув помещение взглядом, по большому слою пыли стало понятно, что нога человека тут не ступала очень давно. Тут была одна большая комната с добротной кирпичной печкой посередине, около которой были сложены сухие поленья и наколотые щепки для розжига. По двум углам стояли два деревянных топчана, а между ними стоял пустой дощатый стол. На стене, подвешенные за веревки, висели три брезентовых мешка, а за печкой стоял комод с выдвижными ящиками.

Первым делом я подошел к комоду и начал открывать его ящики. И вот удача, в верхнем ящике в запаянном полиэтиленовом пакетике лежали три больших пачки со спичками. Я тут же их схватил почти негнущимися пальцами и на радостях отправился к печи. Открыв дверцу, я выгреб из нее снег, который нападал в нее через дымоход, и наложил в нее сухих поленьев. Мелкие щепочки я наложил между поленьями и осторожно зажег одну спичку, задержав при этом дыхание, боясь ее затушить. Спичка вспыхнула ярким огоньком и начала разгораться, и я осторожно поднес ее к топке и начал разжигать ей тоненькие лучинки. Пламя медленно, но верно начало расходиться, дрова были очень сухими и разгорелись достаточно быстро. Печка, словно самолет, начала гудеть, и я, прикрыв поддувало, уменьшил тягу, а то все тепло в трубу будет вылетать. Сосновые поленья, потрескивая своими сучками, раскаляли печку, и по домику постепенно начало расходиться тепло. Я плотно захлопнул дверь и закрыл ее на шпингалет, точно такой же, как установлен снаружи. В домике стало немного светлее, языки пламени освещали его через щелки в дверце печи в верхней плите. Я же стоял рядом с печью и держал над ней окоченевшие руки.

Тепло быстро начало наполнять комнату, и я начал отогреваться, вот только это было не совсем приятно, вся кожа была в ожогах от мороза, каждый замерзший сустав начал очень сильно болеть, все тело кололо, кожа горела. Но мне было все равно, ведь я выжил, не замерз, а раз все колит и болит, значит, ничего серьезного со мной не успело произойти, по крайней мере, я на это надеюсь.

В момент, когда я стоял и отогревался у печи меня все же посетили плохие мысли, тепло-то я нашел, вот только что будет, если я заболею? От такого переохлаждения простыть можно, а то и воспаление легких подхватить, пневмонию, ангину или еще что-то подобное. Тогда мне тут одному без лекарств долго не протянуть. Ситуация хоть улучшилась, но все равно плачевная. Я один зимой в лесу, непонятно где, без связи, еды и одежды, разве может быть хуже?

Спустя пару часов нахождения у печи и отогревшись, я поднялся на ноги, направив свой взор на висящие мешки. Мне было интересно, чего в них может быть. Развязав первый, я вывалил его содержимое на стол. Удача явно улыбается мне, тут было две пачки чая, два блока папирос «Беломорканал», пачка сахара-рафинада, все это было упаковано в плотные и запаянные полиэтиленовые пакеты, чтобы не попала сырость. Еще тут были две алюминиевые кружки, две глубоких железных, покрытых эмалью тарелки и пара ложек с вилками.

– Уже что-то! – обрадовался я.

Второй мешок порадовал меня старым овечьим тулупом и парой валенок. В третьем мешке лежало старое одеяло и подушка. А в четвертом, завернутое в старый вязаный свитер, радио на батарейках и завернутые в армейские камуфлированные штаны две пачки батареек.

Радио и батарейки мне не нужны, тем более электроника, как я понял, больше не работает. А вот штаны и свитер в самый раз. Штаны, правда, мне были сильно велики, как по длине, так и в поясе. Но это не проблема. Веревку, снятую с мешков, я продел через петельки штанов, в которые нормальные люди продевают ремень, и завязал ее бантиком на животе. И вуаля, штаны теперь не спадут. Свитер также оказался мне велик, но тут все проще: рукава закатал и готово. Валенки я обул на босую ногу, но в них и так хорошо.

Теперь пришла очередь комода, я проверил каждый ящик, только ничего полезного там не нашел. Разве что десяток свечек, стопку газет пятнадцатилетней давности, пару ножей в очень плохом состоянии и все на этом. Еды в доме нет, но хотя бы у меня есть чай и сигареты, а это уже не мало!

Взяв глубокую тарелку, я вышел из дома и, разбив ей наст, я зачерпнул в нее пушистого снега с горкой. Затем поставил на плиту и начал ждать, пока снег не растает, а вода не закипит. Потом, ополоснув кружку, наполнил ее кипятком и насыпал туда щедрую щепотку черного чая. В нос ударил приятный запах чая с чабрецом, затем, добавив в него три кубика сахара, я с удовольствием сделал пару жадных глотков, чувствуя, как теплая влага попадает в желудок, согревая меня изнутри. Следом в ход пошли и папиросы, вынув из пачки одну штуку, я сжал ее пальцами в двух местах, как положено, и подошел к печке. Открыв дверцу, поджег щепочку, не буду же я тратить драгоценные спички. Прикурив папиросу, я сделал глубокую затяжку и аж закашлялся, все же «Беломор» куда крепче сигарет, которые я раньше курил.

Табачный дым поплыл по комнате, наполняя ее своим ароматом, а я расстелил перед печкой свой тулуп и сел на него, попивая чай и смоля папироску.

Выпив две кружки чая и выкурив две папиросы, я взял одеяло с подушкой и, улегшись прямо на тулупе, положил себе под голову подушку и, накрывшись одеялом, задремал.

Не знаю, сколько времени я проспал, но когда я открыл глаза, за окном уже был день. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь снежную корку, застилавшую окна, но все же слегка освещали дом, создавая в нем полумрак. Несмотря на потухшую печь, было еще довольно тепло, это, скорее всего, опять же из-за снега, он со всех сторон облепил дом и превратил его в этакое подобие термоса, не давая теплу покидать его.

Перевернувшись на спину, я потянулся, словно котик, и сладко зевнул, а после сразу поднялся на ноги. Для начала я сосредоточился на своих ощущениях: насморка нет, в горле не першит, кашля тоже нет, чувствую себя вполне нормально. Разве что зверски хочу есть и в туалет.

Надев валенки, я вышел из дома на улицу, а там была красота: яркое солнце висело в небе, заставляя блестеть и переливаться снежный покров, словно он сделан из драгоценных камней. Деревья плавно покачивались от легкого ветерка, но в остальном царила полная тишина и гармония природы. Не знаю, или на меня так подействовала вчерашняя закалка морозом, или на улице вполне комфортная погода. По крайней мере в свитере и штанах я чувствую себя достаточно комфортно. Забежав за угол дома, я принялся справлять малую нужду, так сказать, плавить снег и при этом осматриваться по сторонам.

– Вот те раз! – сказал я, обнаружив за домом приличных размеров сарай и деревянный туалет. А вдоль дома из-под снега выглядывала большая поленница дров. Следов на снегу, кроме моих, видно не было, что не могло не радовать, а то жутковато тут немного, особенно после событий минувшего дня.

Вернувшись в дом, первым делом я растопил печь, а после набрал снега для чая. Пока снег топился, я очистил окна от снега и отправился на разведку в сарай, в надежде найти там чего-нибудь полезного, желательно еды. Но увы, растолкав снег валенками, я протиснулся в приоткрытую створку ворот и начал осматривать содержимое. Пара лопат, парочка топоров, три удочки, вязанные веники для бани, метла, сложенные в кучу доски, банка с гвоздями и пила-ножовка.