«Внимание. Фиксируется приближение субъекта „лэн директор“», – прошептала Эмма, в который уже раз умудрившись засечь наставника быстрее меня.

Я быстро обернулся и, наконец-то увидев вывернувшуюся из-за колонны крепкую мужскую фигуру, не сдержал улыбки – лэн Даорн, как и всегда, не изменял своим привычкам: строгий военный мундир, отдраенные до блеска сапоги и подчеркнуто спокойное лицо, на котором крайне редко можно было увидеть волнение или другие признаки эмоций.

– Молодой человек, вы меня слышите? – напомнил о себе портье.

– Он со мной, – бросил подошедший наставник. – Номер триста семь. Ноэм Даорн.

– Прошу прощения, лэн, – коротко поклонился ему мужчина за стойкой. – Я должен попросить вашего гостя подтвердить свою личность.

Я молча протянул к считывающему устройству браслет.

Все правильно. Охрана жизни и здоровья детей в Норлаэне являлась вовсе не пустым звуком, поэтому даже странно, что у меня не запросили документы еще при входе. Появление на улице несовершеннолетнего после шести вечера было поводом предъявить серьезные претензии его родителям или опекуну. И даже если в такое время рядом с подростком будет находиться взрослый, то у него вполне могли запросить соответствующие полномочия. А если окажется, что таких полномочий нет, то сопровождающему светили нешуточные разбирательства в службе общественного правопорядка.

К сожалению, несмотря на все усилия, и нетрадиционные сексуальные отношения, и детская проституция, и педофилия в тэрнии все равно присутствовали. Ублюдок Моринэ – живой тому пример. Правда, ему, насколько я знал, дали пожизненное, причем без права на апелляцию. Но с учетом всего вышесказанного у меня совершенно правомочно запросили идентификацию личности. Да и лэна Даорна заодно проверили.

– Благодарю вас, лэн Гурто, – снова поклонился бдительный портье. – У меня больше нет вопросов ни к вам, ни к вашему опекуну.

Обменявшись крепким рукопожатием с наставником, я вместе с ним направился к лифтам. По пути сидевший у меня за пазухой йорк все-таки не выдержал – выбрался наружу и с радостным урчанием перепрыгнул на лэна Даорна. Обнял лапками за шею, запищал, потерся, показывая, что рад его видеть. Наставник, в свою очередь, с улыбкой потрепал его по пушистым ушам, Ши в ответ запрыгал по нему, как на подушке, то и дело оглашая лифт восторженным писком. Так что до номера мы добрались довольно весело, и только там обрадованный встречей йорк наконец-то угомонился.

Само собой, меня все это время терзало любопытство. После того, как я выбрался из временной петли, от наставника не поступило ни малейшей информации по поводу съемного носителя, который я нашел в убежище Даруса Лимо. Получилось у него найти специалиста и аппаратуру, чтобы прочитать древнюю флешку? Сумел ли он добыть оттуда хоть какую-то информацию, раз уж даже Эмме с ее нехилыми возможностями она не далась?

В общем, я терялся в догадках.

И вот сегодня мы наконец-то встретились. Лэн Даорн дал понять, что кое-что для меня у него есть. Но ни он, ни я ни слова не проронили, пока не оказались в номере и пока за нами не закрылась дверь.

«В пределах действия найниитового поля следящих маготехнических устройств не обнаружено, – сообщила Эмма, едва мы вошли. – Внимание. Фиксируется два посторонних маготехнических устройства. Фиксируется присутствие постороннего субъекта».

«Что еще за субъект?» – удивился я, но тут из ближайшей двери вышел прекрасно знакомый мне человек и широко улыбнулся.

– Ну здравствуй, Гурто. Забавно, да? Вот вроде ты уже больше трех месяцев не школьник, а жизнь все равно упорно сталкивает нас с тобой нос к носу.

– Ур! – приветственно вскинул лапки Ши.

– Да-да, и тебе тоже здрасти, – махнул ему тот, а потом ловко подхватил перепрыгнувшего на него йорка и немного придержал, чтобы тот не пытался взобраться ему на голову.

– Лэн Нортэн, – хмыкнул я, кивнув человеку, которого без преувеличения мог бы назвать своим первым другом в новом мире. – Добрый вечер. Вас-то сюда каким ветром занесло?

– Да вот, представляешь, сижу я себе как-то в лаборатории, а тут вдруг приходит твой опекун и предлагает заняться насквозь незаконным делом!

Я вопросительно обернулся к лэну Даорну.

Что, правда? Значит, это и есть тот человек, которого наставник собирался подключить к расшифровке информации с флешки?

– Почему именно он? – только и спросил я.

– Да потому, что я и так уже замарался перед законом, – негромко фыркнул доктор, почесывая урчащего йорка за ушком. – Так что предлагать мне добыть заведомо секретную информацию на самом деле не так опасно, чем искать кого-то на стороне.

Та-ак. То есть лэн Даорн прекрасно знает про грешки нашего славного доктора?

– Да, – спокойно подтвердил наставник, когда я вопросительно приподнял брови.

– И давно вы в курсе?

– Лэн Нортэн пришел ко мне незадолго до того, как я предложил тебе ученичество. От него я узнал, как ты проходил обучение в модуле, кто именно испортил твой первый браслет и почему это вообще произошло. Собственно, его рассказ стал решающим аргументом в пользу того, что я выбрал именно тебя.

Я окинул скалящегося целителя задумчивым взором.

Это что же получается, лэн директор прекрасно знал, что Моринэ шантажировал Нортэна за кражу медицинских препаратов, а доктор, в свою очередь, помог мне не скопытиться во время аппаратного обучения? Знал, что лэн Нортэн на протяжении нескольких месяцев незаконно использовал на мне списанные стимуляторы, да еще и покрывал, пока я так же незаконно использовал модуль «ЭДО–25»? Причем знал он об этом уже не первый год, но при этом раньше мы на эту тему не говорили?

– Да, – снова подтвердил лэн Даорн, когда я повернулся к нему. – Ваши договоренности мне тоже известны. С одной стороны, я предпочел бы, чтобы ты от меня ничего не скрывал, но, с другой, я все же рад, что ты верен своим обещаниям и, несмотря ни на что, придерживаешься твердых принципов.

Ну да. Доктора я обещал не выдавать и честно молчал про него все эти годы. А тут получается, он сам себя сдал?

Интересно, почему?

– Да просто устал я от всего этого, – развел руками лэн Нортэн, когда я рискнул об этом спросить. – Когда ты чуть не убился в том проклятом модуле, я потом долго думал: а стоило ли оно того? Имело ли смысл так рисковать? Молчать? Скрывать от начальства правду? Если бы лэн директор знал об этом с самого начала, то, может, мне и не пришлось бы потом сутками торчать у медицинского модуля, гадая, сумеем ли мы тебя откачать?

Я задумчиво кивнул.

«Эмма, солнце мое, а чистосердечное признание нашего замечательного дока могло быть следствием твоего неоднократного вмешательства в его мозги?»

«Не исключено, – несколько смущенно отозвалась подруга. – Нестабильное эмоциональное состояние, помноженное на чувство вины и отсутствие контроля над ситуацией, могли подтолкнуть его к поиску поддержки на стороне. И поскольку субъект „лэн директор“ на тот момент вызывал наибольшее доверие, то вполне возможно, что именно поэтому субъект „лэн Нортэн“ обратился к нему».

– Ладно, – кашлянул я, когда в моей голове уложилась эта простая истина. – Давайте примем случившееся как факт. Раз вы, лэн Нортэн, сами себя раскрыли, то моя совесть чиста. Я только не понял, почему лэн Даорн обратился именно к вам? Вы ведь целитель, а не программист.

Доктор снова улыбнулся.

– Мой отец интересовался старинной техникой и собирал ее на протяжении большей части своей жизни. Он же ее и ремонтировал, если было необходимо. Он, надо сказать, был неплохим маготехником. В свое время даже лавку держал в Нарке со всякими техническими древностями. Но год назад его не стало, лавку унаследовал я, и мне пришлось просить лэна Даорна нанять помощника в лабораторию, чтобы хотя бы в выходные я мог заниматься делом отца и не довести его до упадка.

– Когда ты дал мне тот носитель, я вспомнил об этом, – кивком подтвердил его рассказ наставник. – И оказалось, что среди собранной лэном Нортэном-старшим техники есть и старое, плохо работающее, но все же подходящее нам устройство, которое способно прочитать информацию с носителя двухсотлетней давности.

Я жадно уставился на доктора.

– Что вы нашли?

– Иди сюда, сам все увидишь, – со смешком поманил меня доктор в соседнюю комнату, где нашлись кровать, шкаф и стол со специальной подставкой под планшет.

Планшет, правда, был отнюдь не старинным, а очень даже современным. Вернее, я бы сказал суперсовременным и совсем не похожим на те, что бытовали в моем родном мире.

Собственно, по внешнему виду он представлял собой абсолютно плоский прямоугольник размерами примерно двадцать на тридцать сантиметров, то есть где-то семь с половиной на одиннадцать с половиной райнов^[4]. Черная рамка из гладкого полимерного материала, а внутри – абсолютно прозрачная пленка, похожая то ли на разогретое стекло, то ли на гибкий пластик.

Я такие планшеты видел в Сети – при желании рамку можно было ужать до размеров записной книжки, так что она легко помещалась в нагрудном кармане. «Пленка» при этом благополучно сворачивалась. А можно было, наоборот, развернуть на всю ширину, что перед моим приходом доктор, судя по всему, и сделал.

– Мы сняли информацию с твоего носителя на специальное устройство, а потом с помощью переходника перекинули на более современный носитель, – сказал лэн Нортэн, когда я целеустремленно двинулся к столу и, не спрашивая разрешения, уселся за него, жадно глядя на экран планшета.

Ага, вижу. А вот и современная «флешка» – небольшой, всего-то с ноготь, плоский и очень гибкий диск, который уже лежал в специальной выемке в левом нижнем углу рамки.

Ну? И где мои драгоценные файлы? Почему экран все еще пустой?

Я ткнул пальцем на диск, благо на время контакта он становился, можно сказать, частью экрана, и вот тогда передо мной развернулся огромный список файлов с непонятными расширениями, при виде которых я озадаченно кашлянул.

– Старый формат данных, – снова подсказал доктор, продолжая почесывать разомлевшего йорка. – Новыми программами не читается. Но справа вверху есть папка – мы перевели несколько файлов в другой формат и загрузили туда.

Я быстро открыл указанную лэном Нортэном папку и удовлетворенно кивнул при виде трех текстовых и одного видеофайла. Однако как только я попытался просмотреть видео, на экране выскочило окошко с требованием пароля. А когда я залез в один из текстовых документов, то оказалось, что вместо внятного текста внутри находится всего лишь набор символов… беспорядочно набранных цифр и букв, в которых, на первый взгляд, не было никакого смысла.

«Данные зашифрованы, – сообщила очевидное Эмма, когда я разочарованно откинулся на спинку стула. – Попробую подыскать подходящий шифр».

– Здесь все файлы такие? – поднял я взгляд, пока подруга отправилась рыскать по Сети в поисках расшифровки.

Лэн Нортэн кивнул.

– Мы пробовали переводить их в разные форматы, но звуковые и видеозаписи требуют введения пароля. Текст же везде выглядит вот так. Судя по всему, шифр имеет буквенно-цифровую природу. Нужно знать этот шифр, чтобы выбрать из бессвязного набора символов правильную последовательность. У меня есть знакомый, который увлекается такими вещами. Так вот он прогнал один из файлов по стандартным программам-дешифраторам и ничего не добился. Шифры с последовательностью знаков вплоть до десяти символов мы уже испробовали и – ничего. Получается, код имеет более длинную последовательность, а в таком случае шансов случайно угадать его один на акрион.

Я ненадолго задумался.

Это что же получается? Информация у нас есть, а ключа к ней нет?