И ушёл, завернул за кирпичный угол приземистого строения. В том же самом номере переоделся в чистое, спустился в ресторан, заказал маленький графинчик и употребил его содержимое под хороший кусок отлично прожаренного мяса. И под гарнир, само собой. Вот, к моему огромному сожалению, солёного огурчика здесь не было. Не трактир, как мне объяснили, а приличное заведение. Глупости какие. Не может такого быть, чтобы на кухне и солёных огурцов не было. Настаивать не стал, ещё раз внимательно изучил меню и на самом деле не обнаружил ничего, где бы они использовались. Странно, ну да и ладно. И так хорошо сижу. Гостиничка маленькая, соответственно и ресторанный зал небольшой, десяток столиков насчитал. Кроме меня никого больше и нет, поэтому и позволил себе озвучить удивление по поводу отсутствия солёных огурчиков. Так бы точно промолчал.

Значит, мой пассажир инспектирует строительство. И деньги здесь замешаны просто огромные. Может быть, попытка его устранения? Может, почему бы нет? Если всё на самом деле так, что мне делать? Генерала предупредить? Вряд ли он в такое поверит. Но попробовать можно. И самому внимательнее стоит быть. Аэроплан перед вылетом тщательно проверять. Можно ещё на горловину бака метки нанести, лишь одному мне понятные. Сразу будет видно, открывали её в моё отсутствие или нет. Качество самого бензина? С этим сложнее, но можно первую бочку возвращать назад под предлогом некондиции. Паранойя? Да и ладно.

Через день снова полетели на Эзель. В этот раз нас там ждут. Не на острове, в Куйвасте. Отправили предварительно радиограмму. Так что полетим, пофотографируем, сядем на знакомую дорогу, дозаправимся и вернёмся назад, в Ревель. Проявим снимки, посмотрим на получившийся результат. Да, вчера полдня та же самая группа во главе с тем же самым инженером устанавливала фотоаппарат в кабину под моим чутким руководством и присмотром. Прикидывали и так и эдак, ломали головы, а потом просто прорезали в полу кабины отверстие, сняли точные размеры, в мастерских порта сварили жёсткую конструкцию каркаса, всё это надёжно закрепили и тут же проверили, щёлкнули траву внизу. Не удержался от соблазна, поднялись с инженером в воздух, сделали несколько снимков сверху и тут же приземлились. Довольный и раскрасневшийся от обилия новых впечатлений после полёта инженер ушёл с кассетами в фотолабораторию. Мне и самому интересно. Посмотрим, что получится.

Получилось. На самом деле получилось. Хоть и был вроде как уверен в положительном результате, а некий червячок сомнения точил. Если всё сегодня с этими снимками над Эзелем пройдёт хорошо, то следующий мой вылет будет в Ригу. То ли генерал наконец-то начал мне доверять, то ли наше столкновение с птицами так неожиданно положительно на него подействовало. Начал понемногу со мной разговаривать. По крайней мере, теперь я хотя бы заранее знаю о предстоящем нам маршруте и пункте назначения, а не получаю задание в последний момент. Есть время и возможность подготовиться к полёту, наметить и изучить линию пути, определить поворотные точки и выделить характерные ориентиры. Не заблудимся. Тем более теперь у меня есть компас. И я высчитал магнитные курсы, прикупив в городской лавке что-то вроде транспортира и линейки.

Дальше началась обычная рутина. Ничего интересного не происходило, просто работа. Вылет, посадка, обслуживание самолёта, отдых и снова вылет. После Риги мы побывали в Либаве, фотографировали линию укреплений сверху, ждали результаты съёмки, после чего я почти два дня отдыхал. Ревель остался далеко позади, можно было немного расслабиться. Генералу я пока ничего не сказал о возникших подозрениях. Не было подходящего для такого разговора момента.

А здесь гораздо теплее, чем в Риге и тем более в Ревеле, поэтому рискнул и залез в море. Искупался. Отвёл душу. Отогрелся на раскалённом песке, всё-таки вода холодная, не выдержал и залез в море ещё разок. В кафе неподалёку вкусно пообедал, потом тут же чуть позже и поужинал. Хорошо выспался в такой же маленькой гостинице.

Самолёт и мотор вели себя просто отлично, нареканий никаких не было. Была лишь одна проблема, с моими капиталами. Носить на себе постоянно пояс было очень неудобно, особенно на море, поэтому приходилось рисковать и оставлять его в гостинице, сдавать на хранение в гостиничный сейф. От прежней внешней пошлой оболочки пришлось избавиться, заменить засалившиеся и потёртые от постоянной носки на голом теле кальсоны на небольшой кожаный кофр. Его и сдавал. Волновался, конечно, не без этого, но на удивление, никто на его содержимое не покушался. Со временем немного успокоился, но всё равно решить бы мне эту проблему побыстрее. Но придётся ждать. Наверное, до Варшавы. Там будет завершающая часть нашего затянувшегося пути, оттуда мы напрямую полетим в Петербург. Не в Псков, а именно в Петербург, в столицу. Инспектора же нужно до места доставить? И только после этого я вернусь в расположение роты.

Почему отдыхал почти два дня? Потому что пришлось ещё раз подняться в воздух и пролететь вдоль береговой черты над оборонительными укреплениями. Сверху всё выглядело внушительно, настораживало некоторое запустение бетонных казематов и фортов. Удивился такому факту и после посадки постарался аккуратно полюбопытствовать о причинах такого запустения.

На этот раз ответ я получил сразу, и этот ответ вверг меня в ступор. Оказывается, согласно новой военной доктрине Либавская крепость была упразднена. Здесь даже орудия стояли выпуска ещё прошлого века. И тех было немного, можно было пересчитать по пальцам обеих рук. Бред какой-то. А летали мы над ней для того, чтобы более эффективно продумать схему подрыва укреплений крепости на случай войны. От услышанного я малость подзавис. Как такое вообще может быть? Оказывается, может. Зачем строить, вкладывать миллионы и потом подрывать? На моё законное возмущение никакого вразумительного ответа я не получил. Да и то правда, он-то тут при чём? У него своё поручение, так что я зря на генерала насел с претензиями. И так Остроумов на меня с удивлением поглядывает во время моей пылкой эскапады. Наверняка про себя удивляется моей горячности, если не сказать больше. А я вовремя спохватился и рот свой прикрыл. Да, отношения между мной и генералом после той аварийной посадки перешли на более доверительный и откровенный уровень, но всё-таки ещё не настолько высокий, чтобы простой армейский поручик мог позволить высказывать подобные мысли перед его превосходительством.

Теперь я несколько по-другому смотрел на проплывающие под крылом массивные бетонные сооружения.

А укрепления Ревеля сверху были больше похожи на разворошенный муравейник. Огромные кучи разрытой земли и снующие по ним, словно муравьишки, длинные вереницы людей. Строятся укрепления, благо генерал обмолвился, что деньги на это выделены немалые. Размахнулись широко – должна получиться в итоге вторая после Владивостока по своей мощи крепость. И название для неё подобрали соответствующее, громкое, по имени великого царя реформатора, прорубателя окон в Европу.

Рига же удивила формой своей небольшой крепости в виде почти правильной шестилучевой звезды. Здесь мы не задержались. Пролетели разок над крепостью, сделали снимки, дозаправились, переночевали и утром полетели дальше.

Сколько потом было таких же похожих и не очень крепостей, поражающих своей внешней мощью, даже устал запоминать. Где-то это были полноценные фортификационные сооружения, а где-то обветшавшие, ныне переделанные под складские помещения. Даже в Варшаве строящиеся укрепления уже начали срывать, сравнивать с землёй. Это же сколько вложенных казённых денег выброшено на ветер?

Зато теперь хорошо представлял себе систему оборонительных сооружений. Неманский укрепрайон со своими тремя крепостями прикрывал северное направление и путь на Санкт-Петербург.

А самым впечатляющим был Варшавский – с его огромными и мощными крепостями. Увидел и Осовец, и Новогеоргиевск, и многие другие. Правда, собственными ногами довелось походить не везде, в основном лишь сверху посмотрел. Но вот насчёт Новогеоргиевска повезло. Пробыл я там три дня. И своего пассажира-инспектора за эти дни ни разу не видел, чем довольно-таки успешно воспользовался. Занимался по своему личному плану. Познакомился с офицерами воздухоплавательной роты, они и подсказали мне выход на тех, кто мог помочь в разрешении моего вопроса. Всего-то нужно было предварительно прогуляться в город, прикупить кое-что горячительное и провести один вечер в тесной офицерской компании за дружеским застольем. Совместное распитие – оно, знаете, быстро сближает совершенно незнакомых ранее людей. Зато наутро, несмотря на лёгкую головную боль, пришёл, как вчера и договаривались, на склад. Там и разжился, наконец, пулемётом Мадсена под наш русский винтовочный патрон. Сколько мне это удовольствие стоило, говорить не буду, всё равно не поверите, но честно сказать, ожидал и готовился к значительно большим ценам.

Удивился, когда мне тут же предложили приобрести ещё один, про запас, так сказать. Зря я засветил прихваченную с собой пачечку ассигнаций. Подумал и приобрёл. Пригодится. Тем более самому всё новоприобретённое имущество тащить не придётся. Пообещали доставить сегодня же вечером всё купленное прямо к аэроплану. Почему вечером? Да чтобы никто из тех, кому видеть не положено, не увидел.

После этой значительной и значимой для меня покупки меня соблазнили ещё одной. А всё началось с банального предложения отметить моё приобретение и немного, самую малость, поправить пошатнувшееся после вчерашних возлияний здоровье.

Откуда-то из-под стола появилась знакомая бутылка, словно по мановению волшебной палочки вынырнула из патронного ящика тарелка с нарезанными солёными огурчиками, чёрным ржаным хлебом и нарезанным пластами салом.

Пришлось соглашаться и поправлять здоровье. А потом ещё разок и ещё. После третьей поправки наше здоровье приобрело железную крепость, весь мир вокруг расцветился яркими красками. Вот тут внезапно расщедрившийся начальник и предложил заменить мой казённый наган на что-то более современное, подходящее по статусу столь замечательному лётчику и другу-офицеру. Удалился в глубь склада и быстро вернулся, выложив на стол передо мной два тяжёлых промасленных свёртка. Небрежно сдвинув при этом в сторону всю нашу немудрёную закуску.

Из стоящего рядом ящика с чистой ветошью небрежно выдернул подходящий лоскут, подстелил его под свёртки и барским жестом разрешил осмотреть их содержимое.

Маузер и браунинг. Две почти одинаковые по весу тяжёлые воронёные игрушки с пристёгиваемыми кобурами. И как-то стало всё равно, что руки сразу запачкались в оружейном масле. Покрутил один пистолет, другой и понял, что ни за что с ними не расстанусь.

– Нравится? То-то. Вижу, что нравится. Какой выбираешь?

– Сколько?

– Ну-у… Пистолеты новые, в деле ещё не были…

– Да ладно, всё равно они у тебя просто так кому-то достанутся. А я у тебя их за живые деньги куплю, – и похрустел ассигнациями, выложив на стол несколько крупных купюр.

– Ты оба купить хочешь?

– Конечно. А зачем ты их тогда принёс?

– Думал, что-то одно выберешь, – почесал затылок начальник склада, не сводя глаз с ассигнаций на столе. – Только здесь на оба не хватит.

– Вот так достаточно будет? – добавил ещё одну бумажку и перебил что-то собиравшегося сказать собутыльника: – И коньяк с меня. Больше всё равно не дам.

– Без ножа режешь. Эх, ладно! Забирай!

И бумажки самым волшебным образом испарились со столешницы.

А я потянулся к уже своим пистолетам.

– Погоди, – остановил моё движение кладовщик. – Сейчас солдатика кликну, пусть расконсервирует, почистит. Вот только пострелять тебе не удастся.

– Почему?

– Комендант наш стрельбы не любит. Ему бы всё по старинке – штыком работать.

Я только руками развёл. Даже и сказать нечего. Хотя, может быть, таким образом, мой продавец и собутыльник опасается привлечь ненужное внимание к моему приобретению? Да и ладно, какая мне разница? Дома пристреляю или ещё где-нибудь по дороге.

Коньяк или казённую выставлять не стал, выложил ещё одну цветную бумажку к немалому удовольствию кладовщика. Но зато вытребовал взамен немного патронов к пистолетам. Мне же всё равно пристреливать их нужно.

Да, растёт вес груза на моём самолёте. И никуда не денешься, всё вещи жизненно необходимые приобретаю.